Великие джазовые музыканты. 100 историй о музыке, покорившей мир

Riverside Records: от старого к новому

Когда молодой ветеран Второй мировой войны Оррин Кипньюс вернулся в Нью-Йорк, отлетав свое на бомбардировщике над Японией в последние месяцы войны и став пожизненным убежденным пацифистом, он не знал, что его жизнь будет связана с джазом. Найти квартиру на Манхэттене было так же тяжело, как до войны, и Кипньюс вернулся в родительский дом на Бродвее, а заодно осенью 1946 года поступил в аспирантуру Колумбийского университета, «чтобы снова почувствовать себя грамотным» и найти в себе силы «вернуться в мир». Помочь ему в этом могло изучение английского языка и литературы.

Джаз Оррин Кипньюс любил еще со школы. Он с удовольствием ходил на Пятьдесят вторую улицу, где в Hickory House слушал Коулмена Хокинса, а в Nick’s — новоорлеанских кларнетистов вроде Пи Ви Рассела. В Нью-Йорке выпивать можно было с 18 лет, но на Пятьдесят второй улице никто не глядел в документы: «Если ты был достаточно смелым для того, чтобы войти в бар и положить на стойку 75 центов или доллар за выпивку, никто не спрашивал, достаточно ли ты взрослый. Друзья рассказали мне, что есть отличное и недорогое место для вечерних свиданий — один из баров на Пятьдесят второй улице, Nick’s. Кстати, там играли джаз. Я не слушал много записей, но в юности я слышал живой джаз, потому что незаконно болтался по тем барам. Я втянулся в это и начал ходить на концерты, даже если у меня не было свидания».

Кипньюс пленился красотой и энергией этой музыки, которая каждый вечер рождалась заново, — и писал о ней обзоры в журналы. Однажды в клубе The Village Vanguard молодой критик даже взял интервью у пианиста Телониуса Монка — впоследствии этот эпизод еще сыграет роль в жизни начинающего литератора. Спустя много лет после первой и единственной встречи Кипньюс был поражен тем фактом, что, когда он позвонил Монку, чтобы предложить записаться на его фирме Riverside Records, Монк помнил, кто он такой — просто малыш журналист, делавший о нем публикацию: «Он был готов рискнуть на этом новом лейбле, потому что он не делал ничего лучше, но и потому, что я был тем, с кем он был связан в прошлом!»

Но весной 1943 года, когда Оррина Кипньюса призвали в армию, ему было не до джаза. И после службы он помышлял о карьере литератора, устроившись на работу в издательство Simon & Schuster. Там с ним произошло два важных события: он встретил жену Люси и отверг, среди прочих книг, первый роман Джека Керуака «Городок и город», который был опубликован уже после успеха эпохального «На дороге». Керуак, по-видимому, знал, что Кипньюс не допустил до печати его книгу. Десять лет спустя романист и издатель выпивали вместе в клубе Five Spot, где как раз играл Телониус Монк, и Керуак сказал: «Ваша проблема, Кипньюс, в том, что вы не любите джаз!»

Ирония в том, что Оррин Кипньюс как раз очень любил джаз. И в кампусе Колумбийского университета судьба свела его с еще одним джазовым энтузиастом — парнем, которого он знал только по имени в студенческие годы. Это был Билл Грауэр — страстный коллекционер джазовых записей. Будучи менеджером по рекламе, Грауэр попросил Кипньюса редактировать журнал The Record Changer. Тот согласился, ведь он мог писать туда все, что вздумается. В 1951 году парочка издала большую статью о фирме RCA Victor и ее каталоге с ранними джазовыми записями. Чиновники из RCA решили, что парни из журнала хотели бы переиздать старые записи Луи Армстронга и Сиднея Беше, и связались с Кипньюсом и Грауэром. Производство пластинок вовсе не входило в их планы, но если предоставляется такая возможность — почему нет?

Так фанаты джаза Оррин Кипньюс и Билл Грауэр в 1953 году стали независимыми продюсерами на новом лейбле Riverside — финансово неустойчивом, но богатом на первоклассные записи. Современный джаз они сначала не слушали и всерьез не воспринимали, другое дело — классика 20-х годов! Все началось с переизданий старых записей: Сиднея Беше, Луи Армстронга, Ма Рейни, Джелли Ролл Мортона, Кинга Оливера. Это был классический материал из архивов чикагских Paramount Records и Gennett Records.

С апреля 1954 года на Riverside Records начали выпускать пластинки современных артистов, начав с пианиста Рэнди Уэстона. Перемена была связана с тем, что на лейбл с Prestige Records на пять лет перешел сам Телониус Монк, у которого Кипньюс давным-давно брал интервью. Монк даже получил аванс — 108 долларов 27 центов. Парадоксальная и таинственная музыка пианиста раскрыла глаза (вернее, уши) основателям лейбла в отношении бибопа и вообще джазовой современности — и в студию пришли пианист Билл Эванс, гитарист Уэс Монтгомери, саксофонист Кэннонбол Эддерли, саксофонист Джонни Гриффин. Riverside Records встал в один ряд с такими ведущими нью-йоркскими джазовыми лейблами, как Blue Note и Prestige.

Продюсером почти всегда выступал Кипньюс (он же писал примечания на конвертах — как раз по специальности!). О своем методе он рассказывал так: «Я всегда считал себя в большей степени катализатором, чем кем-нибудь еще. Я никогда не играл на инструменте и, наконец, понял, что это одна из моих сильных сторон в качестве продюсера. Я никогда не чувствовал, что я способен конкурировать с музыкантами или что я могу сыграть соло лучше их. Моя работа — обеспечить лучшие из возможных условий, в которых музыканты могут выразить себя. Это нелегко, и это никогда не скучно». Монка он назвал величайшим художником из всех, с кем ему довелось общаться: «Монк не собирался щадить никого. У него были свои стандарты. Вероятно, от него я узнал о жизни не меньше, чем о музыке. Это был человек, чья музыка сначала была осмеяна людьми, которые, черт возьми, всегда все знают лучше. Человек, который остался верен себе. Я научился, как управлять своей жизнью, на чем настаивать в своих интересах».

Оррин Кипньюс записал серию альбомов Монка в 50-х, включая Brilliant Corners 1956 года, на записи которого Кипньюс познакомился с молодым саксофонистом Сонни Роллинсом (с которым он будет работать в 70-х). Еще одна значимая пластинка — Thelonious In Action, записанная живьем в клубе The Five Spot в 1958 году с квартетом, в котором состоял тенор-саксофонист Джонни Гриффин. После записи выступления Монка продюсер полюбил концертные записи и даже получил хит из записи концерта Кэннонбола Эддерли в клубе Blackhawk в Сан-Франциско в 1959 году. Восемнадцать месяцев спустя в клубе The Village Vanguard он записал новаторское трио пианиста Билла Эванса с барабанщиком Полом Мотианом и молодым басистом Скоттом Лафаро. Результатом этих сессий стали два классических диска: Sinday At The Village Vanguard и Waltz For Debby. Кипньюс сразу почувствовал, что «все звучало правильно». Он хотел зафиксировать звучание группы, прежде чем она распадется из-за внутренних трений. Но она распалась по более трагической причине: менее чем через две недели Лафаро погиб в автокатастрофе.

Если Кипньюс занимался творческими вопросами, Грауэр отвечал за продажи и бизнес. Владельцы Riverside Records вовсе не планировали продать много пластинок и озолотиться. Кипньюс рассказывал: «Нашей целью было продать достаточно пластинок, чтобы сделать еще одну. Мы построили здание из одного желания строить, из влюбленности в музыку. Я не знаю, были ли мы очень наивными или очень убежденными, либо мы были очень яркими или очень глупыми, но мы не были заурядными». Это не спасло лейбл от банкротства: Билл Грауэр умер в декабре 1963 года от внезапного инфаркта, и через год фирма прекратила свое существование. Тем не менее Оррин Кипньюс не прекратил продюсировать джазовые записи и уже получил за свои труды пять «Грэмми». А каталог Riverside Records активно переиздается — и каждый слушатель может взять на пробу несколько шедевров из студии нью-йоркских журналиста и менеджера, влюбленных в джаз.

Послушать

Various Artists. The Riverside Records Story (1997)

Riverside Records

Сейчас каталог Riverside Records находится в ведении лейбла Fantasy Records, но выбор материала для этого сборника из четырех компакт-дисков был поручен самому Оррину Кипньюсу. Он же написал и объемистые примечания на пятьдесят страниц — не зря же в молодости изучал английский язык в университете! Сборник организован не по хронологии, а совершенно вразброс: так что самая ранняя по времени пьеса — Zulu Рэнди Уэстона — помещена в самом конце. Большая часть времени отдана самым масштабным фигурам: Телониусу Монку, Кэннонболу Эддерли, Уэсу Монтгомери и Биллу Эвансу. Например, Ruby, My Dear Монка представлена в двух вариантах: с Коулменом Хокинсом и Джоном Колтрейном. Есть здесь и более коммерческие вещи: гитарист Уэс Монтгомери со струнной группой в пьесе Tune Up или версия Watermelon Man Херби Хэнкока в исполнении кубинского перкуссиониста Монго Сантамарии, которая в 1962 году неожиданно для всех проникла в десятку самых раскупаемых поп-пластинок. История одного из величайших джазовых лейблов — в одном пятичасовом собрании.