Великие джазовые музыканты. 100 историй о музыке, покорившей мир

Чарли Паркер: полет над гнездом бибопа

Саксофониста Чарли Паркера называли Птицей не только потому, что трели его инструмента напоминали свободное и прекрасное птичье пение. Все куда прозаичнее: один из величайших импровизаторов в истории человечества просто любил жареные куриные крылышки. По другой версии, он получил свое прозвище после того, как во время гастрольной поездки по Небраске на автомобиле сбил цыпленка. Влияние Птицы колоссально, для музыкантов он был просто идолом: легионы саксофонистов разучивали его соло — и даже ошибки! — нота в ноту. Его технику перенесли на другие инструменты. Огромное количество джазовых биографий начинается словами: «Сначала я услышал Птицу».

Сам Птица сначала услышал музыкантов из родного Канзас-Сити. Он родился 29 августа 1920 года и рос в веселом городе, наполненном гангстерами и джазменами. Его отец-алкоголик бросил семью, а мать работала по ночам, так что мальчик мог свободно бродить по местным барам. Какой-то малый показал ему, как играть на тромбоне, но Чарли начал осваивать подержанный сакс, который ему подарила мама. Он учился на ходу у старших товарищей, разучивал традиционный репертуар и пробовал свои силы в знаменитых джемах Канзас-Сити, которые длились иногда целыми ночами. Во время памятной битвы 1939 года слушатели и музыканты посмеялись над неопытным Чарли Паркером, а барабанщик Джо Джонс бросил прямо ему под ноги тарелку, чтобы оборвать путаное соло.

Этот эпизод заставил юнца заниматься на саксофоне буквально с остервенением — по пятнадцать часов в день несколько лет, разучивая каждую пьесу во всех тональностях. В конце концов он отправился в Нью-Йорк (главный тогдашний центр музыкальной и деловой активности), чтобы найти саксофониста Бастера Смита — тот мог наставить юного музыканта на путь истинный. В огромном мегаполисе Чарли Паркер нашел работу: за 9 долларов в неделю он мыл посуду в гарлемском клубе. По счастью, в этом же заведении выступал пианист Арт Тейтум, который научил 19-летнего Чарли Паркера играть соло.

Молодой саксофонист участвовал в каждом джеме, на который мог попасть. Впрочем, они ему быстро наскучили из-за стереотипных смен аккордов. В музыке ему слышалось что-то новое и невероятное, но он не мог этого сыграть. Откровение снизошло холодным вечером в декабре 1939 года, во время джема на тему песни Cherokee. Чарли Паркер вдруг осознал, что он может сыграть то, что звучит у него в голове, выстраивая мелодию из верхних интервалов аккордов и придумывая на этой основе новые гармонии. Это стало толчком для целой музыкальной революции, в ходе которой джаз ушел далеко от стандартов свинга и получил огромные возможности для развития.

Чарли Паркер тем временем выступил в легендарном клубе Savoy Ballroom в составе оркестра из Канзас-Сити — это было его первое настоящее выступление в Нью-Йорке. С ним рядом был Диззи Гиллеспи — неунывающий трубач, с которым Чарли Паркер познакомился в декабре 1941 года в Канзас-Сити, когда тот приехал в город на гастроли с биг-бендом. Молодые экспериментаторы стали друзьями не разлей вода. Парочка переходила из оркестра в оркестр, пока не составила ядро оркестра вокалиста Билли Экстайна, где состояли такие изобретательные музыканты (и продолжатели дела Чарли Паркера), как трубач Фэтс Наварро, саксофонист Декстер Гордон и барабанщик Арт Блейки.

Работа работой, но всем музыкантам хотелось сыграть что-то для души. На Пятьдесят второй улице было полно джазовых клубов, но в них пока играли в основном свинг. После завершения официальных концертов музыканты собирались на джемы в нью-йоркские клубы Minton’s Playhouse и Monroe’s Uptown House. Здесь царила неформальная атмосфера, и музыканты мерились силами в продолжительных джазовых битвах, а Чарли Паркер и Диззи Гиллеспи оттачивали свою технику. У многих музыкантов происходящее вызывало любопытство, но выйти на сцену с корифеями решались не все: новое направление, названное бибопом, подразумевало головокружительную скорость исполнения и импровизации-каскады на основе ломаных, странных аккордов.

1945 год стал для бибопа поворотным. Чарли Паркер вместе с Диззи Гиллеспи начал активно популяризировать свой стиль и образовал собственный малый состав (чью игру можно услышать, например, на уникальной, найденной шесть лет назад концертной записи в нью-йоркском Таун-Холл). В рамках работы для лейбла Savoy 26 ноября 1945 года Паркер и Гиллеспи пришли в студию звукозаписи, где записали Ко-Ко, одну из важнейших пьес в истории американской музыки. Ее основа — та самая тема Cherokee, во время переработки которой Чарли Паркер впервые нащупал метод бибопа. С выходом Ко-Ко бибоп превратился в культурную силу: одной своей пьесой Птица породил новое мышление среди музыкантов и слушателей.

Это была явно музыка не для всех. Многие критики и ветераны свинга приняли ее в штыки, отказывались считать джазом (и вообще музыкой). Но молодые музыканты, плененные игрой Птицы, стремились постигнуть придуманный им язык и новое представление о ритме и гармонии. К сожалению, его последователи копировали не только приемы Чарли Паркера, но и его образ жизни, в котором большую роль играл героин: он пристрастился к наркотикам еще в юные годы, когда после автомобильной аварии ему вкалывали морфий. Ради денег на зелье Птица записывал множество шедевров, выступал на улице (прохожие даже не знали, что перед ними человек-легенда!), залезал в долги, брал кредиты под залог своего имущества и сдавал в ломбард саксофоны. Когда же с наркотиками было туго, он заливал в себя литры спиртного.

В декабре 1945 года бибоп добрался до Голливуда, где состав Чарли Паркера получил ангажемент в ночном клубе. Группа вылетела в Нью-Йорк — кроме самого Птицы, который обменял свой билет обратно на наличные и остался в Калифорнии. Деньги ему были нужны на наркотики, и ради них же он записывался для Dial Records. Запись Чарли Паркера была для студийного персонала настоящим испытанием. До прихода в студию 29 июля 1946 года Птица выпил литр виски: в одной пьесе он пропустил большую часть своего квадрата, потом начал играть мимо микрофона; для записи следующей мелодии продюсер придерживал Паркера, чтобы тот не упал. Когда саксофонист в очередной раз замешкался во время своего соло, трубач в отчаянии крикнул ему Blow! («Дуй!»), и этот момент сохранился на пластинке. Несмотря на экстремальные условия (а может, и благодаря таковым), эти записи считаются непререкаемой джазовой классикой.

Этой же ночью Чарли Паркер выпивал в отеле. Несколько раз он выходил в фойе отеля голым и просил разрешения позвонить по телефону, в итоге менеджер запер его в комнате. Тот уснул с сигаретой в руке, поджег матрас и, почуяв дым, выбежал из отеля в одних носках. Все это привело к нервному срыву и госпитализации музыканта, но в апреле 1947 года посвежевший и вроде бы выздоровевший Птица снова был в Нью-Йорке. К этому времени радикальная музыка, которую он создал, звучала везде. Первые месяцы в Нью-Йорке были триумфом, и Паркер воспользовался славой, чтобы запросить большие гонорары и создать собственный квинтет, в который входил молодой трубач из Сент-Луиса Майлз Дэвис.

Пластинки Чарли Паркера расходились неплохо, на Пятьдесят второй улице даже открылся ночной клуб, названный в его честь Birdland, где он регулярно выступал. В 1949 году сбылась еще одна давняя мечта Птицы: с помощью продюсера Нормана Гранца он записал два альбома со струнной секцией, очень любимые самим саксофонистом, на которых он играл более мягко и экономно. Это был настоящий коммерческий успех, но сам Чарли Паркер снова был в поиске. Он попробовал латиноамериканские ритмы, заинтересовался сложными гармоническими построениями Игоря Стравинского, шумовыми экспериментами Эдгара Вареза и наработками Гюнтера Шуллера по скрещиванию классики и джаза. У Вареза он даже собирался брать уроки.

Выйти на новые музыкальные горизонты Птица так и не успел: огромные дозы героина и галлоны выпитого виски предъявили счет. Успехи как будто еще сильнее обострили отношения Чарли Паркера с окружающим миром. Он впадал в ярость, мог даже неожиданно уйти со сцены: в результате в клубы его пускали все реже, и с работой было туго. Деньги стремительно таяли, зато копились долги — Птица дважды пытался покончить жизнь самоубийством. Смерть от цирроза печени и язвы желудка (последствия пагубных привычек) настигла его в апартаментах именитой поклонницы, баронессы Панноники де Кенигсвартер, когда он смотрел телевизор. Доктор в морге счел, что ему под шестой десяток, хотя Чарли Паркеру было всего тридцать четыре. Сразу после смерти гения весь Нью-Йорк покрылся надписями на стенах, которые гласили: «Птица жив!»

Послушать

Charlie Parker. The Best Of The Complete Savoy & Dial Studio Recordings (2002)

Savoy Jazz

Два десятка классических пьес, записанных Чарли Паркером в Нью-Йорке, Голливуде и Детройте для лейблов Savoy и Dial во время его самого продуктивного периода, были выбраны из грандиозного многодискового собрания со всеми студийными фальстартами и дублями. Здесь — выжимка: короткие, плотные боевики бибопа, бесценная музыка 1944—1948 годов, которая показывает всю мощь подхода и харизмы «американского Моцарта» с саксофоном. Быстрые шедевры Ко-Ко и Moose The Mooche соседствуют с балладами вроде Embraceable You или знаменитой блюзовой импровизации Parker's Mood. Есть здесь и написанная после лечения в калифорнийской больнице Камарильо пьеса Relaxin’ At Camarillo, и Scrapple From The Apple (переделанная на боперский лад Honeysuckle Rose Фэтса Уоллера), и целый набор пьес с любимыми Чарли Паркером «птичьими» названиями — Bluebird, Yardbird Suite, Ornithology.