Великие джазовые музыканты. 100 историй о музыке, покорившей мир

«Молодые львы»: назад к истокам

С середины 70-х в джазе не сформировалось доминирующего стиля — разве что фьюжн, но он по своей природе был смешением разных стилей, и музыкантов фьюжна часто заносило из крайности в крайность. Не все джазмены хотели подключаться к розетке и играть на стадионе под роковые ритмы. Фри-джаз и всевозможные авангардные течения тоже устраивали не всех: к какой еще свободе можно было стремиться после фантастических откровений Сесила Тейлора и Орнетта Коулмена? Их коллега, тенор-саксофонист Альберт Эйлер от атональных саксофонных воплей перешел к стилю марширующих оркестров Нового Орлеана, то есть пошел в поисках свободы так далеко, что вернулся к самым истокам джазовой музыки!

В 70-х годах многие критики и сами музыканты с горечью признавали, что джазовая эволюция зашла в тупик, то есть джаз попросту умер. Эстетика фьюжна перемешала джаз с любой возможной и невозможной музыкой, джазовые пластинки не пользовались спросом, великие музыканты не могли найти заинтересованную аудиторию для выступлений и выступали перед самыми закоренелыми фанатами. Но, к счастью, слухи о смерти джаза оказались несколько преувеличенными. Поиски «свободы» завели джаз в никуда, поэтому молодые музыканты предпочли не бездумно ломать все новые границы и бороться с ветряными мельницами, а развивать свою собственную музыку, исходя из традиций прошлого.

Новое теперь не было врагом старого: играть свинг или хард-боп стало ворсе не зазорно. Когда в 1976 году в США после долгих лет жизни в Европе вернулся саксофонист Декстер Гордон, его встречали как героя — к немалому удивлению самого музыканта. За билетами на его концерты в нью-йоркском клубе The Village Vanguard выстраивались огромные очереди: старый добрый акустический джаз был настолько затерт роком, фьюжном, электроникой и поп-музыкой, что казался совершенно новой, горячей и интригующей музыкой! С возвращения Декстера Гордона на американскую джазовую сцену начался новый подъем акустического джаза, в который очень скоро влились свежие, молодые силы.

Примерно в это же время проснулся свинг. Эта музыка потихоньку сгинула во время мятежных 60-х, но к середине 70-х малые свинговые составы неожиданно привлекли к себе внимание музыкальной общественности — спасибо лейблу Раblо, организованному Норманом Гранцем. Появление на сцене тенор-саксофониста Скотта Гамильтона и корнетиста Уоррена Ваша под конец десятилетия вызвало у публики практически культурный шок: музыкантам было чуть за двадцать, и оба с большим удовольствием исполняли музыку эры, предшествовавшей еще бибопу! Новое поколение любителей свинга проложило дорогу более заметному и коммерчески прибыльному движению традиционалистов — «Молодым львам» 80-х.

История с «Молодыми львами» началась в Новом Орлеане. В 80-х годах этот город, в котором до сих пор проводятся парады с духовыми оркестрами, породил третью музыкальную волну за свою историю — после раннего джаза и расцвета ритм-энд-блюза 50—60-х. Главная роль досталась трубачу Уинтону Марсалису, чей отец, пианист Эллис Марсалис, обучал джазу молодые дарования в Новом Орлеане. Уинтон рос в окружении традиционного джаза и всю жизнь слушал Луи Армстронга и Дюка Эллингтона. Молодой виртуоз в 1980 году играл в The Jazz Messengers барабанщика Арта Блейки и стал подлинной джазовой звездой — в десятилетие, которое не может похвастаться обилием знаменитых трубачей.

Убежденный пурист Уинтон Марсалис учился не только джазу, но и классике, он прекрасно себя чувствовал в составе симфонических оркестров. Джаз трубач тоже воспринял как классику; он откровенно не любил фьюжн и авангард — и не скрывал этого. Он даже критиковал в прессе позднего Майлза Дэвиса, договорившись до того, что Майлз одевается как шут. Последний был в недоумении, поскольку был убежден, что в джазе главное — сотрудничество и уважение к коллегам, а особенно к старшим. На концерте в Ванкувере 1986 года Майлз Дэвис даже остановил группу посреди выступления и, не стесняясь в выражениях, выгнал молодого коллегу со сцены, когда тот попытался встрять со своей игрой: «Он не может играть в нашем стиле; он не знает нашего дерьма, и нам пришлось бы подлаживаться под него, под его игру!»

В 1982 году Уинтон Марсалис сформировал квартет на пару с братом-саксофонистом Брэнфордом Марсалисом, который через несколько лет уехал в турне с поп-певцом Стингом. Уинтона Марсалиса награждали и хвалили на все лады, в его раскрутку Columbia Records вложила немыслимые суммы, он часто записывался, первым из джазовых музыкантов получил Пулитцеровскую премию, позже стал арт-директором джазового подразделения Линкольн-центра, крупнейшего в мире музыкального культурного учреждения, число концертов на сценах которого ежегодно исчисляется сотнями. Огромные бюджеты и всяческая поддержка средств массовой информации Уинтону Марсалису гарантирована — по сути, он и поныне является неофициальным «министром джаза США».

За убедительным оратором и управленцем, который возглавил консервативные джазовые силы, потянулись многие молодые коллеги (сначала из Нового Орлена, потом из других мест), которых увлекала старая джазовая эстетика, без влияний рока и разного рода экзотических музыкальных влияний. Их и окрестили «Молодыми львами», а их музыку прозвали постбопом, в основе которого лежит классический хард-боп, но с учетом достижений квинтета Майлза Дэвиса середины 60-х и толикой ритм-энд-блюза. По сути, это любой джаз, который чуть более современный, чем бибоп, но не настолько изощренный, как авангард.

На авансцену вышла группа грамотных музыкантов из колледжей, убежденных сторонников бибопа и хард-бопа. Никаких безумств вроде беготни голышом по гостинице, как бывало у Чарли Паркера, или попыток ограбить аптеку, как у Стена Гетца, — все вели себя хорошо. Холеные, симпатичные, приятные во всех отношениях молодые люди с инструментами помогли изменить образ джазмена в общественном сознании и средствах массовой информации. Джазовый музыкант перестал казаться изгоем, наркоманом и музыкальным фанатиком, не способным общаться с обычными смертными. «Молодые львы» даже одевались строго и с уважением к традиции — в костюмы, как на обложках старых пластинок Blue Note.

Хотя Уинтон Марсалис был джазовой звездой, поставляющей заголовки для газет, единой фигуры, с которой все брали бы пример (вроде Чарли Паркера или Джона Колтрейна), на горизонте у «Молодых львов» не наблюдалось, так что каждый молодой музыкант предавался собственным поискам. В одно время открылось множество направлений, но всех их объединяло стремление следовать великим образцам прошлого и играть на акустических инструментах, как в лучшие времена Арта Блейки или Хэнка Мобли. Благодаря их усилиям акустические инструменты снова заняли подобающее им место, доказали свою важность и потеснили вездесущую электронику.

Поддавшись всеобщему энтузиазму, крупные лейблы вдруг начали предлагать контракты каждому мало-мальски видному молодому джазмену — даже если ему пока нечего предложить в творческом плане. В благодатную струю попали и некоторые «старые» музыканты, например клавишники Чик Кореа и Херби Хэнкок, которые при всей любви к фьюжну и синтезаторам никогда не чурались и обычного рояля. Мастер 60-х годов, тенор-саксофонист Джо Хендерсон неожиданно стал популярным, не меняя своего стиля (не без участия рекламной кампании от Verve Records); той же степени почитания добились другие ветераны: пианист Маккой Тайнер, барабанщик Элвин Джонс, саксофонист Сонни Роллинс.

Ярлык «Молодые львы» был скорее маркетинговым ходом, чем полноценным движением, но нельзя отрицать, что этим ярлыком были помечены лучшие музыканты новейшей эпохи, которые обеспечили джазу финансовую подпитку в нелегкие времена. Среди них можно выделить трубачей Теренса Бланшара и Роя Хардгроува, пианистов Маркуса Робертса и Бенни Грина, саксофонистов Бренфорда Марсалиса и Джошуа Редмана. Эти музыканты остаются джазовыми звездами и сегодня, история «Молодых львов» еще не закончена: они сохранили традицию акустического джаза для следующего столетия и заразили своим интересом к хард-бопу новые поколения слушателей.

Послушать

New Directions. New Directions (1999)

Blue Note

Уинтон Марсалис записал огромное количество альбомов (и джазовых, и классических), и найти их не проблема, но интереснее оценить эту пластинку молодых джазменов, которые тоже сделали попытку найти себя в рамках традиции. Диск New Directions выглядит как маркетинговый ход: звезды Blue Note Records новейшего времени (альт-саксофонист Грег Осби, пианист Джейсон Моран, тенор-саксофонист Марк Шим, вибрафонист Стефон Харрис) исполняют классику из каталога одного из важнейших джазовых лейблов. К счастью, музыка здесь идет дальше бизнеса: на диске мы слышим изобретательную музыку, исполненную свежо и не без юношеской дерзости. Проблемы были оставлены за дверью студии, и парни сыграли оригиналы Херби Хэнкока (Theme From Blow Up), Ли Моргана (The Sidewinder), Хораса Сильвера (Song For My Father), Джо Хендерсона (Recorda Me) с уважением к великим именам прошлого, при этом тщательно избегая и намека на клише. А заодно возродили старую традицию Blue Note играть на альбомах друг друга и собираться в звездные составы.