Много смертей Гарри Поттера

62. Объяснение

— Нелегко будет рассказать обо всем, — заявил Гарри.

Его накрыло внезапное осознание того, как именно смотрела на него Гермиона. Они сидели на противоположных концах дивана, гораздо более удобного, следовало признать, чем те, что стояли в гостиной Слизерина.

Гермиона ободряюще улыбалась, но от этого становилось только хуже.

Опустив взгляд на свои руки, Гарри продолжил:

— То, что происходит со мной, началось довольно давно… еще до учебы в Хогвартсе.

— Видения, — подсказала Гермиона.

Гарри покачал головой.

— В некотором роде. Я не поведал тебе всей правды.

— Я заметила, — призналась Гермиона. — Мы уже долгие годы знакомы с тобой, Гарри, и каждый раз, как всплывала эта тема, ты весь напрягался и смотрел сердито.

Гарри нахмурил брови. Оказывается, он не так хорошо скрывал свои эмоции, как считал. Не слишком-то по-слизерински с его стороны.

— Сомневаюсь, что происходящее заметил кто-то еще, — торопливо добавила Гермиона. — В конце концов, ты обычно и без того довольно напряжен. Просто ты становился… напряженнее обычного.

Она наблюдала за ним, и Гарри задумался, что же еще он мог выдать тому, кто оказался бы достаточно внимателен? Возможно, кто-то из слизеринцев регулярно слал отчеты своим родителям — пожирателям смерти?

Или проблема заключалась в том, что он расслаблялся рядом с Гермионой, иногда чрезмерно?

— У меня есть тайна, которую я храню уже долгое время, — заговорил Гарри. — Раскрыл ее лишь Дамблдору — и только недавно.

Гермиона уставилась на него выжидающе и ничего не сказала. Она подалась вперед, словно решила, что он готов разболтать свою тайну.

Гарри вздохнул.

— Дамблдор считает, что когда Волдеморт пытался убить меня-младенца, то часть его души присоединилась к моей.

— Чего?

Очевидно, это было совсем не то, что она ожидала услышать. Гарри не имел ни малейшего представления, чего там на самом деле ожидала Гермиона. Она оперировала ограниченной и неточной информацией, невозможно сказать, какие же варианты там напридумывал ее плодотворный разум.

— Он прибег к действительно темной магии с использованием частей собственной души, помещенных в объекты, чтобы накрепко привязать себя к миру. Когда он попытался убить меня, душа его уже стала достаточно хрупкой, и поэтому часть ее откололась и нашла пристанище во мне.

Гермиона подняла взгляд на его шрам. Какое-то мгновение пристально разглядывала его и затем перевела взгляд обратно на Гарри.

— И какое отношение это имеет к способности видеть будущее?

— Ты помнишь пророчество, — ответил Гарри.

Не вопрос, а утверждение. Каждый волшебник в Британии знал пророчество, и даже те, кто не жил здесь, слышали о нем. Гарри расспрашивал о том часть учеников Бобатона и Дурмштранга.

Гермиона кивнула. Она все знала о пророчестве и, скорее всего, изучала его с того момента, как они стали друзьями, чтобы найти способ избавить от него Гарри.

— Ни один из нас не может умереть, — продолжил Гарри. — По крайней мере, до тех пор, пока не выполнены определенные условия. И пока куски его души где-то там, Волдеморт не может умереть по-настоящему. Пока я связан с ним, то тоже прочно прикреплен к миру.

Гермиона некоторое время сидела молча. Бросив на нее взгляд, Гарри подумал, что вид у нее такой, словно она тщательно взвешивала свои слова.

— Хочешь сказать, что вы оба бессмертны?

Гарри помнил, что ему сказал крестраж. Могли ли они оба стать бессмертными, просто отказавшись убивать друг друга? Он не знал наверняка и боялся спрашивать Дамблдора, из страха, что тот подумает, будто решимость Гарри ослабела.

— По-разному, — сказал Гарри. — Если убить его, то он просто будет парить вокруг бестелесным призраком, пока не найдет себе новое тело для вселения. Со мной же происходит нечто совершенно иное.

Гермиона подалась вперед еще сильнее, настолько, что Гарри изумился, не упадет ли она с дивана.

Гарри глубоко вдохнул. Не существовало слов, чтобы смягчить факт, сопровождавший его более половины сознательной жизни.

— Когда я умираю, то путешествую во времени.

— Чего?

Гарри внимательно разглядывал пол. Даже не глядя на нее, тяжело оказалось рассказывать об этом.

— Если я умираю, то мой дух отправляется обратно во времени, в один из моментов моего прошлого. Я прихожу в себя с воспоминаниями о том, что произойдет в будущем.

Он бросил на нее взгляд.

Гермиона таращилась на него так, словно у Гарри отросли еще две головы.

— Ты уверен, что это не просто чрезвычайно яркие видения будущего? — спросила она. — Вроде того, о чем ты мне рассказал изначально?

Гарри покачал головой.

— В роду Поттеров отсутствуют провидцы. Но даже будь они там, пророчества работают не так. Провидцы зрят лишь вспышки образов, зачастую даже не помнят того, что сказали. Я же помню каждую мельчайшую деталь.

— Но и путешествия во времени работают вовсе не так, Гарри! — вскричала Гермиона и нахмурилась. — На третьем курсе мне предлагали маховик времени, но я решила, что безответственно использовать его лишь для того, чтобы посещать больше уроков.

В тот год Гарри убедил ее, что ни Прорицания, ни маггловедение не стоят того, чтобы тратить на них время. Впоследствии Гермиона поблагодарила его за это, ведь насколько понял Гарри, она возненавидела бы оба предмета. Прорицания по большей части выглядели надувательством, а маггловедение оказалось настолько насыщенно неточностями, что Гермиона рвала бы на себе волосы.

— Путешествия во времени опасны, Гарри, — сообщила Гермиона. — Одна женщина, просто прогулявшись на несколько столетий назад, по-настоящему стерла людей из истории.

На мгновение Гарри захотелось спросить ее, как же они установили этот факт, Гермиона определенно искала информацию об этом. Тем не менее, время сейчас казалось неподходящим, следовало не забыть и расспросить ее потом.

В конце концов, если невыразимцы действительно знали, когда и как менялась временная линия, почему они так и не явились за Гарри?

— Не то чтобы у меня имелся выбор, — ответил Гарри. — Оно просто происходит.

— Дамблдор согласен с таким объяснением?

Гарри кивнул.

— Именно он мне все и объяснил. Я вообще не представлял, почему происходит скачок, просто знал, что вот так обстоят дела.

Гермиона какое-то время сидела молча.

— Сколько раз?

— Что? — переспросил Гарри, хотя у него и зародилось подозрение, о чем именно она спрашивает.

Гермиона отвела от него взор и уставилась в огонь.

— Если ты умирал раньше, то сколько раз? Один... два?..

— Десять, — ответил Гарри. — Ну и вдобавок к этому бывали моменты, когда я оказывался на волоске от смерти.

Она не ответила, лишь сжала крепче руками колени.

Гермиона не смотрела на него и молчала некоторое время. Выглядела она напряженной.

— Как?

Гарри нахмурился, припоминая.

— Пару раз меня зарезали ножом, бросили под поезд, пришибло дубиной тролля, убили при помощи Круцио и Авады Кедавры, взорвали внутренности, погиб от взгляда василиска, насмерть раздавила толпа, взорвал сам себя... ах да... и отрубили голову.

— Как ты можешь так небрежно рассказывать об этом? — спросила она. — Говоришь о своих смертях, словно они ничего не значат!

— Так я с десяти лет то и дело умираю, — пояснил Гарри. — И мне все лучше удается предотвращать их.

Гарри посмотрел вниз и увидел, что Гермиона теребит мантию в руках, сжатых так, что они почти побелели.

— И ты все про них помнишь?

Гарри кивнул.

— Больно? — спросила Гермиона.

— Каждый раз, — ответил Гарри. — За исключением Авады Кедавры. В отличие от остальных, эта смерть оказалась не такой уж плохой.

Гермиона рассмеялась немного истерично. Смех ее звучал потрясенно, и она все еще не смотрела на него. Гарри обнаружил, что гадает, о чем же именно подумала Гермиона.

— Полагаю, для тебя вопрос о наилучшем способе смерти не сводится к одной лишь теории, — произнесла она.

Гарри пожал плечами.

— Продолжаю надеяться на смерть в старости, во время сна, но что-то пока непохоже, что смогу дожить до того момента.

Гермиона нахмурила лоб.

— И сколько времени?

Гарри немедленно понял, о чем она спрашивает.

— Два года, ну, почти. Иногда возвращает на неделю, иногда на весь учебный год.

Гермиона замерла и наконец-то взглянула на него.

— Вот значит как тебе постоянно удается учиться лучше меня?

Гарри вдруг понял, что улыбается ей. Как типично для Гермионы: посреди разговора о смерти и воскрешении впасть в ярость из-за оценок.

— Я так и знала, что дело тут нечисто, ты просто не мог быть настолько умен!

Только что сказанное ей самой дошло до Гермионы, и она вскинула руку ко рту.

— Не то чтобы я не считала тебя умным... просто, казалось, ты всегда знал всё еще до того, как учителя начинали объяснять тему. Никто не может быть настолько умен.

Том Риддл мог, и именно поэтому Гарри приходилось трудиться вдвое больше, чтобы сравняться с ним хотя бы наполовину. Единственным шансом оставалось работать, наверстывая упущенное, пока, наконец, Гарри не догнал бы Волдеморта.

Нахмурившись, Гермиона произнесла:

— Стало быть, ты снова и снова проживал одно и то же... тебе не становилось скучно?

Гарри многозначительно кивнул.

— Считаешь, что история магии плоха в первый раз? Попробуй изучить ее снова. Даже занятия у Макгонагалл и Флитвика становятся довольно скучны, а ведь они лучшие из учителей.

— Я бы с ума сошла, — призналась Гермиона. — Я люблю школу... но застрять в классе, повторяя то, что уже освоила месяцы назад... Я бы возненавидела такую жизнь.

— Есть способы занять себя, — признался в ответ Гарри. — Добавить что-нибудь к трансфигурированному, пока Макгонагалл не видит, изменять заклинания, работать над беспалочковой магией... хотя все равно, от большинства занятий оставалось ощущение зря потраченного времени.

— Меня всегда изумляло, как тот, кому настолько не нравится учеба, может быть так хорош в ней.

Гарри вздохнул.

— Признаться, я бы предпочел быть кем-то вроде Невилла или даже Рона Уизли... море по колено, возможность просто наслаждаться учебой, веселиться и никогда ни о чем не волноваться.

Гермиона опустила взгляд на свои руки.

— Поверить не могу, что я всегда считала тебя просто параноиком. Те вещи, о которых ты беспокоился, все это казалось просто... нереальным.

— Я прошел через часть из них и накопил достаточно опыта, чтобы знать, что может случиться дальше, — Гарри замер в нерешительности, затем признался: — Конечно, иногда я и правда просто параноил, но ты можешь понять почему.

Гермиона сидела тихо, не отвечая. Гарри гадал, о чем она же она думает. Понял, что размышляет, когда же увидит взгляд... которого страшился до ужаса. Он не желал ее жалости... хватило бы и понимания.

Гермиона рванула к нему и обхватила руками, не дав Гарри и шанса потянуться за палочкой. Только после секунды изумления до него дошло, что она обнимает его.

Неловкое ощущение, Дурсли трогали Гарри только когда пребывали в гневе. Учителя ни разу не касались его, и Дадли позаботился о том, чтобы другие дети никогда не обнимали Гарри.