Крепость в Лихолесье

Гэдж оторопел. Что эльф имел в виду? То, что получасом ранее Гэдж поддался неуместной жалости, будь она неладна, и «вспомнил» дорогу? Или то, что освободил пленника? Или и то, и другое, и ещё что-нибудь третье вместе взятые? Он судорожно глотнул:

— А ты в самом деле хочешь отсюда удрать или просто прикидываешься?

Эльф смотрел подозрительно. Кивнул в сторону выхода:

— Снаружи — охрана?

— Откуда мне знать? — пробормотал Гэдж. — Наверное.

Глаза эльфа превратились в узкие щелочки:

— Ты действительно укажешь этим гнидам дорогу?

Гэдж был уверен: скажи он «Да», — и эльф снесёт ему голову палашом без всяких сомнений и сожалений. Но и говорить «Нет» было, пожалуй, бессмысленно.

— Я… постараюсь их задержать. Предупреди… своих, — прохрипел он. — Только… осторожнее. Вокруг лагеря ловушки…

— Это мне ведомо, — процедил эльф. Ещё секунду он стоял над Гэджем, точно раздумывая, не лучше ли будет от мальчишки избавиться, потом попятился к дверце, по-прежнему не выпуская орка из вида и, сняв засов, осторожно толкнул створу. Дверца не поддавалась — верно, снаружи она была для надёжности подперта крепкой жердью.

Но это значило, что охраны, скорее всего, возле выхода нет. Эльф процедил сквозь зубы несколько непонятных Гэджу слов. Секунду о чем-то поразмыслил и пнул горсть углей на и без того вяло тлеющий соломенный тюфяк.

— Если не хочешь, чтобы мы оба тут подвялились, как гуси в коптильне, кричи «Пожар!» изо всех сил, — бросил он Гэджу. — Ты слишком для них ценен, чтобы они не попытались тебя вытащить.

Ветхий тюфяк и впрямь чадил, как коптильная печь. Прелая солома лениво дымилась — она не горела, а курилась, испуская клубы едкого дыма, и землянку неторопливо заволакивало мутным угаром, от которого начинало щипать глаза и першить в горле. Гэдж неуверенно стукнул в дверь кулаком.

— Пожар!

— Громче! — шёпотом приказал эльф.

Гэдж забарабанил по двери ногами и кулаками.

— Пожа-ар! — заорал он во всю силу легких. — Гори-им! Выпустите нас!

Тонкие струйки дыма уже просачивались в отдушину на потолке и щели между досками двери. Если их не заметят в темноте, если не учуят запаха дыма, если нас сейчас не услышат — мы задохнемся тут куда раньше, чем орки поймут, что вообще происходит, в мимолетной панике подумал Гэдж. Эльф исподлобья наблюдал за ним; он стоял возле двери, мрачный и сосредоточенный, тяжело дыша, прижавшись спиной к стене, держа наготове острый клинок.

— Гори-им! — прохрипел Гэдж. Горло его сжималось от едкой дымной горечи, хотелось кашлять: в груди будто застрял кусок скрученной узлом раскаленной проволоки. Он вновь заколотил в дверь — сильно, отчаянно, кулаками, ногами, плечом, всем телом…

Внезапно дверь распахнулась, и Гэдж чуть не вывалился на стоявшего за порогом встрепанного снагу. «Козявка» был взъерошен и зол, и явно готов обрушить на голову тупого мальчишки поток отнюдь не изящных словес, но брань замерла у него на устах — в мгновение ока из-за угла, оттолкнув Гэджа, выскочил эльф. Коротким взблеском сверкнул палаш — и снага, пронзенный насквозь и, должно быть, так и не успевший ничего толком понять, безмолвным снопом повалился через порог.

Дорога была свободна.

Впрочем, к землянке со всех концов лагеря уже бежали другие орки — такие же злые, растерянные и недоумевающие. Эльф метнулся куда-то в сторону, в росшие обочь кусты — и исчез; Гэдж с трудом перевел дух. Ну, сказал он себе, теперь, кажется, от меня не зависит ровным счетом ничего. Если эльф и в самом деле сумеет отсюда вырваться…

А если — не сумеет? Куда он делся?

Чья-то крепкая лапища схватила его за шиворот.

К счастью, это был не Хэлкар, как Гэдж в первую секунду в ужасе вообразил — всего лишь какой-то рослый урук из тех, которые пришли с отрядом из Крепости. Он тряс Гэджа, как грушу:

— Что тут, пес возьми, происходит?

Гэдж хрипел и сипел, хватая ртом воздух, делая вид, будто пытается справиться с неодолимым приступом кашля. Надо было выиграть время и придумать, как отвечать.

— Эльф… сбежал… — выдавил он. — Сумел как-то… освободиться…

— Что?!

— Он зарезал Клыка! И меня чуть не убил! — плаксивым голосом выкрикнул Гэдж и в качестве подтверждения схватился рукой за голову — за ссадину, которую ему нанес поленом шепелявый. — Я сопротивлялся, а потом… жаровня опрокинулась… тюфяк загорелся… Эльф сказал, что убьет меня, если я не стану кричать! — Он испуганно всхлипнул. — Я не хотел… Я боюсь!.. Я не…

— Глоб! — в ярости прорычал урук. — Куда делся остроухий? Куда, ты видел?

— Туда! — Гэдж ткнул пальцем в сторону, противоположную той, в которой он в последний раз видел эльфа. — Он побежал туда! К рубежу!

— Пхут! — ругнулся урук. Гэдж надеялся, что орк его выпустит, но куда там; урук яростно засопел и потащил Гэджа за собой, как мешок, куда-то во тьму под деревья, во всю глотку скликая сородичей: — Сюда! Сюда! Эльф сбежал!.. Сдам тебя визгуну, пусть сам с тобой разбирается! — рявкнул он Гэджу. — Да шевели копытами наконец! — Но, не отбежали они от землянки и на пару десятков ярдов, как позади раздались чьи-то крики, взвизги, звон оружия… Урук остановился и обернулся.

Гэдж похолодел.

Видимо, несмотря на талант эльфа прятаться в темноте, его обнаружили — там, с другой стороны землянки. Что-то там происходило, какая-то колготня: эльф сцепился в схватке с тремя наседавшими на него снагами. Урук с проклятием бросил Гэджа под ближайшим деревом и устремился к месту стычки, где под палашом эльфа один за другим падали орки — не противники они были опытному, закаленному в каждодневных упражнениях эльфийскому воину, ловким и отточенным движениям которого не мешали ни слабость, ни увечья, ни боль от ран. Один «козявка» уже корчился на земле, другой лежал неподвижно, третий, ещё оставшийся в живых, попытался отступить, ускользнуть, но не тут-то было — беспощадный клинок тотчас настиг и его… Эльф развернулся к подбегающему уруку — резко, всем корпусом — и метнул в него короткий дротик, который, видимо, приволок с собой кто-то из несчастных снаг.

Всё произошло за считанные мгновения.

Урук захрипел и рухнул с пробитым горлом: голова его как-то неестественно запрокинулась, ноги дергались в траве, точно все ещё пытаясь бежать, лапы сжимали меч, но никого догнать и зарубить он уже не мог… Эльф резко выпрямился — в одной руке у него был палаш, в другой — короткий кинжал, изъятый у кого-то из поверженных противников, — секунду стоял на месте, видимо, оценивая обстановку, потом тенью метнулся прочь, во мглу, под деревья, избегая открытого пространства…

Но его отчаянный рывок был уже замечен. В лагере протрубили тревогу.

Орки уже всполошились и там и сям, уже кричали и улюлюкали, уже тащили факелы, бежали наперехват и стягивали кольцо, уже держали наготове оружие, рогатины и верёвки. Уже кто-то выдергивал стрелу из колчана, натягивал лук и, прищурившись, брал беглеца на прицел…

«Вокруг лагеря ловушки… — Это мне ведомо…»

Каким образом эльф надеялся их избежать? На что он вообще рассчитывал? Скрыться в лесу, в ночной тьме? Затеряться в зарослях? Или, может быть, уйти поверху, по деревьям, взобравшись на «второй ярус» и пустив в ход всю свою эльфийскую сноровку и ловкость? От отчаявшегося, загнанного в угол беглеца, которому терять было уже нечего, приходилось ждать всего что угодно…

Гэдж стоял, обмирая от волнения, прижимаясь всем телом к крепкому морщинистому стволу старого дуба. На пару секунд он потерял эльфа из вида, но потом тот, окружаемый преследователями, выскочил из-за деревьев — невдалеке, в паре десятков ярдов от Гэджа. Он мчался вперёд неудержимо и целеустремлённо, как выпущенный из арбалета болт, направляясь прямиком к дереву, за которым прятался Гэдж, и должен был пробежать совсем рядом, в нескольких шагах…

Это было жутко и — почему-то — неожиданно.

Впрочем, почему «неожиданно»? Дуб стоял на краю лесной чащи, и аккурат за ним начинался настоящий, сумрачный и густой лес, в котором можно было спрятаться, раствориться, исчезнуть, провалиться сквозь землю или, наоборот, взобраться на дерево и продолжить путь «по верхам». Наверно, эльф надеялся именно на это…

Или — на что?

Гэдж до боли закусил губу.

Беглец был уже близко. Над ухом Гэджа свистнула стрела — мимо! Другая вонзилась в ствол дерева чуть выше… Гэдж вжался в шероховатую кору; сердце у него колотилось так, словно это он бежал сейчас, преследуемый, под стрелами, пригнувшись, стараясь слиться с тенями, выверяя каждый шаг, глядя на приближающуюся границу леса, ну же, осталось немного, еще чуть-чуть…

Кто-то выпрыгнул из темноты эльфу наперерез.

Радбуг! Гэдж узнал его по светлым волосам, бледным пятном мелькнувшим в полумраке. «Я вообще-то стою здесь в дозоре…»

О, нет!

Со звоном скрестилось оружие. Эльф был к этому готов: он ни на секунду не сбился с ноги, клинки в его руках взметнулись серебристым вихрем, он был сама ярость и отчаяние, само нечеловеческое стремление к свободе, которая была — рядом, рукой подать! — и какой-то тупой орк не мог его остановить…

— Радбуг, уступи! — крикнул Гэдж.

Радбуг не слышал — или не желал слышать. Он отбил один удар палаша, увернулся от другого, но выпада кинжалом избежать уже не мог, и этот нанесенный снизу удар должен был стать для него — последним.

— Нет! — прошептал Гэдж.

Звякнула сталь. Невероятным усилием Радбуг сумел поймать лезвие клинка металлическим наручем, но не удержался на ногах — упал, подставляясь под удар, и эльф вскинул над ним палаш…

Дело решали доли секунды.

Гэдж действовал бездумно.

Время загустело вокруг него, как смола. В ладони его невесть откуда оказался не то камень, не то твёрдый ком земли. Он видел меч, сжатый в руке эльфа, видел, как эльф заносит клинок над головой Радбуга, готовый одним взмахом добить поверженного противника — и швырнул камень в эту сжимающую оружие руку, чтобы задержать, отклонить, отвести в сторону смертоносный удар…

Это, кажется, возымело успех: рука эльфа дрогнула, он покачнулся… Радбуг судорожным нырком ушёл в сторону, катнулся вбок, пнул противника под колено…

Эльф сумел не потерять равновесия, выпрямился и отпрыгнул в сторону, но тут же прилетела из темноты орочья стрела, клюнула его в спину, за ней — другая, в бедро…

Секундная задержка оказалась для беглеца роковой.

Эльф пошатнулся.

Подоспевшие орки окружали его — слева, справа, сзади. Гэдж тоже выскочил из-за дерева — и на мгновение встретился с беглецом глазами… Эльф стоял, покачиваясь, пронзенный стрелами, бледный, как призрак, и отчаяние стыло в его взоре — страшное и безнадёжное, как вселенская пустота. Он уже все понял, уже знал, что игра проиграна, что уйти не удастся… вскинул руку — в ней всё ещё был зажат короткий кинжал… и стремительным коротким броском метнул сверкающее орудие — прямиком в Гэджа.

«Ты действительно укажешь этим гнидам дорогу?»

Нет, теперь не укажешь, предатель, вонючий орк.

От острой боли в глазах Гэджа помутилось.

Кинжал вонзился ему в грудь, глубоко под ребра.

Дыхание в его лёгких кончилось разом, как перерубленное. Что-то выкрикнул — по-эльфийски — беглец, что-то хрипло прорычал Радбуг, вновь яростно зазвенело, зазвучало оружие. Перед взором Гэджа все поплыло, мир покачнулся и повернулся вокруг, будто огромный ушат…