Крепость в Лихолесье
- Автор: Ангина
- Жанр: Фанфик / Самиздат, сетевая литература / Магическое фэнтези / Приключенческое фэнтези
Читать книгу "Крепость в Лихолесье"
54. На перепутье
— Здесь, в Замке, каждый должен приносить пользу, — сказал назгул. — Надеюсь, тебе об этом известно?
— Известно, — пробормотал Гэдж. Несмотря на огонь, горящий в печке, его тряс озноб, внутри него с недавнего времени как будто стыл кусок льда — острый, угловатый, больно колющий под ребра. — Я… тоже стараюсь приносить пользу, господин.
— Этого недостаточно. — Назгул — сгусток Тьмы, бесследно поглощающий свет — лениво развалился в деревянном креслице возле очага, вытянув ноги и перебросив плащ через подлокотник, и Гэдж стоял перед ним, опустив голову, избегая прямого взгляда, чувствуя себя глупым провинившимся школяром. В этом уютном резном креслице когда-то по вечерам сидел Шарки, и видеть на его месте мрачную, излучающую страх назгульскую фигуру было для Гэджа невыносимо вдвойне. — Доверие Замка нужно заслужить.
— Чем, господин?
Назгул по-прежнему отгораживал себя от мира (или мир — от себя) поблескивающей под капюшоном металлической маской.
— Ты говорил, что перед тем, как попасть в Дол Гулдур, долгое время жил у волшебника. Где находится его обиталище?
— В лесу.
— Где именно? — назгул добыл из своих темных одежд подробную карту Рованиона и развернул её перед собеседником. — Укажи точное место.
Гэдж молчал, тупо глядя на карту — она расплывалась у него перед глазами. Что было делать? Молчать? Лгать? Запираться? «Ты у визгунов на подозрении, и они могут схватить тебя за горло в любой момент…»
— Я не прошу тебя сделать ничего запредельного, — спокойно, чуть ли не мягко произнёс назгул. — Я не велю тебе никого убить или искалечить, полоснуть кинжалом по горлу или запытать до смерти… Я всего лишь хочу, чтобы ты поднял руку и указал место на карте. Мы намерены познакомиться поближе с твоим бывшим учителем, это тебя так пугает? Дол Гулдур всегда стремится наладить с ближайшими соседями добрые и доверительные отношения, это, как правило, бывает выгодно обеим сторонам.
Гэдж провел пальцем по линии вдоль побережья Андуина, охватывающей на местности миль двадцать. Всё равно оркам известно про Кривой ручей.
— Где-то здесь…
— А точнее?
— Я не помню, — сказал Гэдж шёпотом. — Я не знаю, где это. Я вышел из дома всего один раз и больше туда не вернулся. Я не помню обратного пути!
— Прежде ты утверждал, что впервые вышел из дома в одиночку, — заметил назгул. — То есть вместе с учителем тебе в лесу бывать доводилось.
— Это было… нечасто.
— И при этом ты не запомнил никаких особенностей местности, никаких примет, никаких тайных тропинок?
— Я просто тупой орк, — пробормотал Гэдж.
Он ощущал взгляд собеседника на своём лице, как прикосновение холодного щупальца. Гибкой такой и всепроникающей конечности с присоской на конце, которая, цепко впившись в Гэджа, медленно вытягивала из него последние остатки мужества, присутствия духа и вообще хоть какого-то желания сопротивляться.
— Что ж… человеческая — да и орочья — память порой выкидывает странные штуки, — медленно, по-прежнему не отрывая от Гэджа въедливого взгляда, произнёс назгул. — Здесь, в Крепости, мы не раз имели случай в этом убедиться. Человеку, бывает, начисто отшибает воспоминания, но, стоит ему получить десяток ударов кнутом и посидеть несколько дней в темнице по соседству с шаваргами, как память к нему странным образом возвращается, и он частенько готов горячо поведать не только о том, что было, но даже о том, чего не было. Может, нам стоит опробовать подобный метод и на тебе?
— Воля… ваша, господин, — прохрипел Гэдж. Обессиливающая, сковывающая по рукам и ногам вязкая усталость вдруг навалилась на него, точно тюфяк, набитый мокрыми тряпками.
Назгул неторопливо свернул карту в свиток и задумчиво постукивал ею по запястью. Его взгляд-присоска наконец-то отлип от Гэджа и даже как будто слегка смягчился.
— Ну-ну, мне бы, признаться, не хотелось доводить дело до подобных крайностей. Всегда можно прийти к соглашению более мирным путем… Кстати, как поживает тот парень с занозой… кузнечный подмастерье, если не ошибаюсь? Его рана больше не гноит?
— Нет, господин. Он пошёл на поправку. С ним все будет хорошо.
— А тот работник из прачечной? Который обварил ногу? Он жив?
— Д-да… Его состояние без изменений. Но ему нужны каждодневные перевязки.
— Что ж, вижу, ты неплохо справляешься со своими лекарскими обязанностями, и нам не доставило бы никакой радости пресекать твои, гм, успехи на этом поприще. Поэтому будем надеяться, что до кнута и темницы дело все-таки не дойдёт. Тем не менее я бы не советовал тебе без нужды покидать лекарскую и выходить за ворота Крепости, хотя бы в целях твоей собственной безопасности… на всякий случай мы найдём для тебя надёжного сопровождающего. И будь готов к тому, что ты можешь понадобиться нам в любой момент — возможно, в ближайшее время нам придётся предпринять, э-э, небольшую прогулку по лесу… Думается мне, что на местности ты все же сумеешь сориентироваться куда лучше, и отыскать к бывшему дому какую-нибудь неприметную тропинку.
Гэдж молчал. Льдина у него внутри выросла и заполнила собой всё закоулки его существа — твёрдая и непробиваемая, как огромный алмаз.
Назгул резко поднялся и стоял перед ним — высокий, черный, безликий, истинный страж и столп темноты, воплощение неминуемой кары за прошлые, настоящие и будущие грехи.
— И запомни: полное и точное выполнение приказов и предписаний — верный залог здоровья и долгой благополучной жизни под покровительством сурового, но справедливого владыки, — произнес он жестко и холодно, и в голосе его захлопнувшимся капканом лязгнул металл. — Мы всегда поощряем и щедро награждаем тех, кто служит Крепости верой и правдой. Но не пытайся бузить, нарушать заведенные порядки или выказывать непочтение местным законам, иначе тебя будет ждать даже не ужасный конец — сущий ужас без конца… участь неминуемая и более худшая, нежели смерть. Я полагаю, ты это понимаешь?
Он не утруждал себя ожиданием ответа — молча повернулся и вышел, оставив Гэджа в бессильном оцепенении смотреть на огонь в печке. Огонь, который не в силах был Гэджа ни согреть, ни окутать теплом, ни растопить чудовищную ледяную глыбу, с недавнего времени образовавшуюся в его смятенной душе.
***
— Что ж… Если подумать… Быть может, всё не так уж и плохо, и Гэдж на самом деле сделал правильный выбор. В Крепости он, по крайней мере, действительно будет востребован и при деле. Нет, он не пропадёт… У него достаточно знаний и умений, чтобы стать неплохим лекарем… А опыт придёт со временем. Только… — Саруман замолчал.
— Только что? — спросил Гэндальф негромко.
Белый маг медлил с ответом. Он мрачно расхаживал по горнице, опустив голову на грудь и рассеянно потирая здоровой рукой перебинтованные пальцы. Остановился, будто натолкнувшись на невидимую стену, посмотрел на ошейник, лежащий на печной полке, — тот, который прихватил при бегстве из Крепости, — вгляделся в него так сосредоточенно и пытливо, словно пытался прочесть на его гладком сером боку ответы на невысказанные вопросы.
— В Замке Гэдж не сумеет остаться прежним… тем, кем мы его знали. И таким, каким я хотел бы его видеть.
— И это станет большой потерей?
— Для Гэджа — вероятно, нет… хочу на это надеяться, по крайней мере. Для меня — да.
Гэндальф, сидевший на лавке в глубине горницы, задумчиво посасывал пустую трубку. Запасы курительного зелья в закромах Росгобела, увы, оказались не безграничны.
— И что теперь? Ты предлагаешь поставить точку и обо всем этом просто забыть?
Саруман метнул на него быстрый взгляд.
— О чем «этом»?
— О когда-то начатом тобой «изыскании». В сущности, раз уж судьба Гэджа окончательно решена, ничто тебе не мешает сейчас вернуться в Изенгард и записать в своём дневнике… или где ты там ведёшь записи… что твой в недобрый час затеянный «любопытный опыт» по не зависящим от тебя причинам пришлось оборвать, так толком и не окончив. Что пятнадцать лет кропотливых трудов вылепить из орка человека ни к чему, в общем, не привели — испытуемый предпочёл вернуться в более подходящую для него среду. Что на исход предпринятой попытки оказало непредвиденное влияние неучтенное, неблагоприятное стечение обстоятельств. Что, гм, исходный материал оказался подобран неудачно. Что твой подопытный…
— Прекрати! — Белый маг едва слышно скрипнул зубами.
Где-то за окном, во дворе, требовательно мекала коза и уютно, как овсяная каша, кипящая на огне, клохтали куры. «Плин-нк!» — доносилось из дальнего угла. «Блин-нк!» «Плин-нк!» Это Смоки нашёл плохо закрепленную лозу в плетне и теперь развлекался тем, что оттягивал прут лапой, а потом резко отпускал, прислушиваясь к производимым звукам и удовлетворённо урча в унисон. Что-то уныло-назидательным тоном прокаркал восседавший на плетне Гарх, но Смоки продолжал музицировать как ни в чем не бывало: «Блинк!» «Блин-нк!»
— Поразительное у тебя умение влезать в чужую душу, Серый, — вполголоса, не глядя на собеседника, процедил Саруман. — Топтаться там грязными сапогами, заглядывать во все углы… оценивать, так сказать, богатство убранства и вид из окон… проверять, не слишком ли тонки стены, не течёт ли крыша… Пусть душа моя — отнюдь не сияющий дворец добродетели и нравственной чистоты, но ведь и не грязный же постоялый двор для случайных бродяг!
Гэндальф, опустив глаза, соскребал грязноватым ногтем невидимое пятнышко на и без того отполированном до блеска деревянном чубуке.
— Извини. Я вовсе не хотел тебя задеть…
— Хотел. Но дело не в этом. Ты ошибаешься, Серый. Строго говоря, проведенный опыт завершён, и завершён успешно. Если верить Гарху, Гэдж остался в Крепости не столько ради себя, сколько ради других… хворых, сирых, убогих и обездоленных… — Саруман хрипло засмеялся. — Это ли не есть высшее проявление отзывчивости, способности к состраданию и человечности — того, чего другие орки в большинстве своём лишены? Это не просто победа — это, можно сказать, триумф…
— Но он тебя не особенно радует.
— Я не для того растил и учил Гэджа пятнадцать лет, чтобы он похоронил себя в этом проклятом Замке. И…
— И?
Белый маг безо всякого выражения смотрел в стену. Глаза его были сухими и чёрными, как прогоревшие угли.
— Ладно, неважно. Я не хочу об этом говорить. И вряд ли могу сейчас что-то сделать. Каково бы ни было решение Гэджа, мне нужно… стараться его уважать.
— Ты сам прекрасно понимаешь, что Гэджу, буде ему вообще посчастливится выжить, в Крепости в конечном счёте будет уготовано только две кривые дорожки — стать либо жертвой, либо палачом. Думается мне, он все же не заслужил ни того, ни другого.
— Без лишних слов — что ты предлагаешь? Здесь и сейчас?
«Хр-рясь!» — раздалось со двора: должно быть, несчастный прут все-таки не устоял по натиском мощных медвежьих лап и постыдно переломился… Возмущенно закаркал Гарх, ему визгливыми голосами вторили сороки, что-то с негодованием выкрикнул Радагаст, истошно завопили куры и загремело ведро, опрокинутое Смоки при бегстве, и гвалт этот сменился скрипом распахнувшихся ворот, топотом копыт, позвякиванием сбруи и звонкими голосами эльфов, видимо, вновь пожаловавших в Росгобел с визитом…