Крепость в Лихолесье

5. На вершине Ортханка

— Я ухожу завтра, — объявил Гэндальф. — Рано утром.

— Очень рад, — сухо отозвался Саруман. Они разговаривали на лестнице: разыскивая собрата по Ордену, Гэндальф спустился в «лабораторию», где после возвращения из Эдораса Белый маг проводил дни напролет, но Саруман не позволил ему войти внутрь: сам вышел навстречу волшебнику и плотно прикрыл за собой дверь. — Между нами говоря, я надеялся услышать от тебя эти слова еще несколько дней назад. Кстати, ты так и не передумал насчет своих планов… касающихся Дол Гулдура, я имею в виду?

— Да нет, не передумал, с чего бы?

— Каким путем ты намереваешься туда добираться? Через Дунланд и перевал Багряного Рога?

— Нет. Через Фангорн, а потом — вверх по течению Андуина.

— До Лориэна, надо полагать?

— Да. Потолкую там с Владыкой Келеборном, возможно, он сочтет нужным мне что-нибудь посоветовать.

— Угу, заодно в очередной раз полюбуешься с безопасного расстояния золотыми локонами Владычицы. Ладно, ладно, не криви физиономию, я в твои нелепые шальные интрижки не лезу… Подумай, что тебе понадобится в дороге; я распоряжусь, чтобы тебе подготовили все необходимое.

Это было и всё, чем Саруман позволил себе напутствовать собрата по Ордену. После чего ушел обратно в «лабораторию» и вновь решительно захлопнул дверь.

Вечером, покончив со сборами, Гэндальф поднялся на вершину Ортханка, на смотровую площадку, чтобы на прощание окинуть взглядом Изенгард и окрестности. Здесь, на высоте трехсот футов над поверхностью земли, было ветрено и свежо, ледяные потоки горного воздуха с окрестных пиков дышали зимой, пронимая холодом до костей — но волшебник долго стоял, наблюдая за тем, как неторопливо заходит солнце, прячась за скалистый, нарезанный ущельями западный отрог Метхедраса, как, крадучись, незаметно наползают на Изенгард серые тени, поглощая последние красноватые отблески заката, как на темнеющем небе загораются крохотные искорки первых звезд. Наконец совершенно смерклось, и подножие Ортханка утонуло во мраке, словно в огромной чернильной луже. Из караульного помещения, находящегося возле ворот, выползла ленивая искра света — фонарщик с факелом в руке — и неторопливо двинулась вдоль стены; через каждую сотню шагов искра замирала, на секунду взмывала ввысь, тускнела — и раздваивалась. Большой огонь двигался дальше, а маленький, оставленный среди темноты, медленно разгорался, отвоевывая у мрака крохотный рваный островочек пространства…

— Любуетесь звездами, мастер Гэндальф?

Волшебник, вырванный из своих раздумий, стремительно обернулся.

Орк стоял в тени одного из каменных рогов, ограждавших площадку. Откуда, леший возьми, он тут взялся, Гэндальф вновь совершенно не услышал его бесшумной кошачьей поступи… Неприятно пораженный, волшебник спросил себя: не слишком ли он, старый глухарь, привык в последнее время полагаться на чуткость своего слуха?

— Гэдж? Вот так неожиданность! Что ты здесь делаешь?

— То же, что и вы… Поднялся подышать свежим воздухом.

Ну да, ну да, конечно, мрачно подумал Гэндальф. А кроме этого?

— Простите, если я вас напугал. — Орк, переступая с ноги на ногу, неуклюже улыбнулся. — Я просто не хотел вас беспокоить, вы так глубоко задумались… Саруман, я знаю, не любит, если я отрываю его от каких-то размышлений.

— Понятно.

Вновь повисла тишина — какая-то напряженная и неловкая, начиненная стеснением и тревожной недоговоренностью. Орк явно хотел что-то сказать, что-то, адресованное именно ему, Гэндальфу, но, по-видимому, ему требовалось время, чтобы собраться для этого с силами и достаточной решимостью.

Чтобы объяснить возникшую в разговоре тягостную паузу, он поднял глаза и сделал вид, будто внимательно разглядывает раскинувшуюся над головой сказочную картину звездных просторов. Гэндальф тоже взглянул на небо: здесь, на вершине Ортханка, не заслоненное ни крышами домов, ни ветвями деревьев, оно казалось близким, необъятным и величественным, как никогда.

— Изумительно… Правда, Гэдж? Головокружительное мрачное безграничье… Никакие самые роскошные своды королевских чертогов не сравнятся великолепием с этим черным, прекрасным, неразгаданным и властно зовущим к себе бескрайним привольем. Свободная, безбрежная, неподвластная разуму и захватывающая дух загадочная звездная бездна…

— Да уж, от одного этого слова мороз по коже, — зябко поёжившись, добавил орк. — Бездна — без дна… Там можно утонуть.

Гэндальф хмыкнул.

— Знаешь какие-нибудь созвездия? Вот там, прямо над нашими головами — Соронумэ, «Орел»… А чуть левее Вильварин — «Бабочка».

— Угу. Вон «Лебедь»… Хвост у него почти над крышей караулки.

— Вон та яркая белая точка над горизонтом — Ледяная звезда, самая большая звезда Севера. А Боргил красен, как капля крови… Чуть правее — Валакирка, «Серп Валар» или «Корона Дарина». Это созвездие было помещено на небо Вардой как вечное напоминание Морготу о могуществе Валар, знаешь об этом?

— Ну, слыхал… А вы правда в это верите, мастер Гэндальф?

— Во что?

— Ну… в то, что это именно Варда так постаралась? Со звездами?

— А ты — не веришь, Гэдж?

Орк пожал плечами.

— Не знаю… В «Айнулиндале» говорится, что звезды создала Королева Мира «музыкой творения» или чего-то в этом роде. Поэтому я и представлял себе звезды множеством таких крохотных сверкающих бриллиантов, рассыпанных по небесной сфере… Ну как-то так.

— А теперь, значит, ты так не представляешь?

Гэдж замялся.

— А что, если звезды вовсе не такие маленькие, как нам кажется, просто они очень далеки от нас, и поэтому с земли представляются такими крохотными?

Где-то внизу, у подножия Ортханка, прогрохотала по каменным дорожным плитам телега, заскрипели деревянные ворота, зафыркала и нетерпеливо застучала копытами лошадь. «А ну стой, пр-роклятая!» — с чувством сказал кто-то внизу, и легкий ветерок, подхватив голос говорившего, донес эту фразу до верхушки башни почти без потери мрачной и сочной выразительности.

— Ты сам до этого дошёл или… Саруман тебе подсказал? — помолчав, осторожно поинтересовался Гэндальф. — У твоего учителя существует своя собственная точка зрения касательно любого вопроса, но кто возьмет на себя смелость утверждать, что именно она — единственно правильная, верная и неоспоримая? А вообще тайны Эа настолько безграничны…

— Что я даже могу не соваться в них со своим скудным умишком? — Гэдж нервно усмехнулся. — Знаете, у Сарумана есть такое устройство, он его привез откуда-то с юга… большая полая труба со вставленными внутрь выпуклыми линзами… так вот, если посмотреть через эту трубу на какой-то отдаленный предмет, он, этот предмет, становится виден совершенно отчетливо, как будто находится совсем близко. И это устройство показывает, что на самом деле звезд на небе куда больше, чем это можно увидеть простым глазом. Так что Варде, видимо, на заре времен пришлось изрядно попотеть с их созданием… да и зачем, собственно, ей вообще понадобилось создавать столько звёзд, если их все равно никто не способен разглядеть? Ну хотя у неё-то, само собой, время на все это баловство было не ограничено… Да хотите сами взглянуть, мастер Гэндальф?

— Э-э… да, пожалуй, не отказался бы.

Покинув смотровую площадку, они спустились по нескольким дощатым ступенькам на лестницу, спиралью пронизывающую Ортханк сверху донизу, и остановились возле маленькой двери, ведущей в комнатушку, находящуюся под самой кровлей башни. «Вот здесь», — с затаенным волнением сказал Гэдж, снял засов и толкнул тяжелую створу плечом… но, против его ожиданий, дверца не поддалась — очевидно, помимо засова она была заперта еще и на замок. Орка это открытие явно привело в замешательство.

— Странно… дверь заперта! Но Саруман раньше никогда не закрывал её, я мог приходить сюда и глядеть в это «тайное око» сколько вздумается, хоть целую ночь. Зачем он её запер, не понимаю… — Он растерянно оглянулся на волшебника. — Пойду и спрошу у него ключ.

Гэндальф невесело улыбнулся. Чего-то подобного он и ожидал.

— Не стоит, Гэдж. Право, никакой нужды в этом нет. Раз он её запер, значит, имел на то свои причины… и, думается мне, одна из них как раз стоит перед тобой.

— Вы?

— Да, я.

— Но зачем…

— Не знаю. Вероятно, он не хотел, чтобы я лишний раз совал нос в его дела, как он склонен это расценивать.

Гэдж как будто удивился.

— Но ведь вы тоже волшебник, правда?

— И что? Поверь, это вовсе не значит, что у нас с ним во всем одинаковые взгляды, скорее наоборот.

— Досадно! — Орк помрачнел. — А я надеялся вам показать кое-что интересное… пусть не на звездах, но хотя бы на Луне.

— Что же, Гэдж? — Гэндальф устало вздохнул. — Человечка?

— Ну, например, то, что Луна не очень похожа на налитый светом хрустальный сосуд, как о том говорится в эльфийских книгах.

Громко затрещал, рассыпая искры, факел на стене. Заметалась по высокому потолку длинная тень — испуганно, беспорядочно и суматошно, точно пойманная в ловушку.

— А она должна быть похожа? — пробормотал Гэндальф. Эта странная беседа о необъяснимом мироустройстве Арды все больше и больше приводила его в замешательство. — Может быть, именно в этом и состоял замысел Варды, ты об этом не думал?

— В чем? — хмуро спросил Гэдж. — В том, чтобы создать хрустальный сосуд, который совсем не похож на хрустальный сосуд? Это для меня слишком сложно.

— М-м, видишь ли… — Гэндальф замялся. — Ты — орк.

— И что?

— Возможно, ты просто видишь вещи немного не так, как… как эльфы. Вернее, эльфы видят мир немного не так, как представители иных рас.

— А-а. То есть никто, кроме эльфов, не способен узреть величие творений Валар и истинную красоту созданного ими мира, так, что ли? Они что, действительно видят на месте Луны светящийся хрустальный сосуд? Или просто пишут в своих книгах заведомую ложь?

— Не нужно воспринимать древние красивые легенды и предания как «заведомую ложь», друг мой. Просто эльфийские книги отражают действительность немного… по-эльфийски.

— Правда? — пробормотал Гэдж. — Тогда тем более не понимаю я этих эльфов… Создали для себя какую-то неземную возвышенную сказку и сами в неё верят? Правильно Саруман не воспринимает эти эльфийские сочинения всерьёз…

— С Саруманом я сам поговорю, — буркнул Гэндальф. Продолжать этот разговор ему решительно расхотелось.

Но Гэдж не уходил — стоял, прислонившись спиной к двери и прижав к ней потные ладони, исподлобья поглядывая на собеседника. Какой-то так и не произнесенный вопрос по-прежнему не давал ему покоя, жег его изнутри, как горящая лампада.

— Мастер Гэндальф, — он облизнул губы, — а ведь я сразу догадался, что вы — волшебник, едва только увидел вас… там, на Дунландской тропе, где вы вытащили меня из ямы, помните? Вы выглядели именно так, как Саруман мне про вас рассказывал, у вас был посох и эта смешная шляпа… Я тогда подумал, что это, наверно, вы и есть, только не решился спросить.

— Понятно. — Гэндальф рассеянно пригладил бороду. — А что еще Саруман рассказывал тебе обо мне помимо того, как опознать меня при встрече? Впрочем, я даже не уверен, что действительно хочу это услышать…