Крепость в Лихолесье

— К чему эта насмешка? — Гэндальф очень внимательно разглядывал носки своих многострадальных сапог: темные, потертые, окаймленные оборками подсохшей уже грязи. — Не буду скрывать, у меня, разумеется, существует на этот счет пара идеек и занятных мыслишек. Видишь ли… Радагаст нашел мне надежного проводника.

— Надежного? Да ну, вот правда надежного? Ты видел его верительные грамоты?

— Я вполне полагаюсь на слова Радагаста.

— Зря. — Белый маг непринужденно сплюнул в камин. — Твой дружок не умеет, никогда не умел и сомнительно, что когда-нибудь научится разбираться в людях.

— Ты плохо его знаешь, — вяло возразил Гэндальф.

— Вполне достаточно, чтобы иметь о нем определенное суждение. Впрочем, бог с ним, с этим простаком, любителем цветов, бабочек и зверюшек… Чего ты хочешь от меня? Чем я, старый и больной, могу тебе пособить?

— Хотя бы советом, раз уж ни на что большее ты не годишься.

— Может быть, тебе нужны деньги? Золото?

— По-твоему, я попрошайничать сюда приехал?

Саруман склонил голову к плечу.

— Ты ведь уже все для себя решил, верно? Так что́ тебе все мои советы — так, чепуха, ничего не значащие слова, пустое завывание ветра, бессмысленное шуршание старой палой листвы…

— А ты не допускаешь мысли, что мне действительно было важно услышать твое мнение… мнение главы Светлого Совета и нашего Ордена?

— Что ж, ты его услышал. Вижу, оно тебя не особенно вдохновило.

— Да, пожалуй, я рассчитывал на более плодотворную беседу… Но, возможно, ты еще изменишь свою точку зрения, дружище.

— Возможно. Но, во всяком случае, не сегодня. — Саруман решительно поднялся и вынул из подсвечника свечу подлиннее: ясно было, что он желает пресечь этот неудобный, явно досаждающий ему неприятный разговор. — Уже поздно, я сыт, пьян и отправляюсь на боковую. Чего и тебе весьма настоятельно рекомендую, Гэндальф.

— Последний вопрос, Саруман.

— Да?

— Ты действительно так уверен, что те пять сотен миль, которые отделяют Вестфольд от Дол Гулдура, могут послужить для Изенгарда достаточным залогом безопасности?

Саруман, уже стоявший в дверях, на мгновение обернулся.

— Ты говоришь так, Серый, точно весь просвещенный мир уже находится на пороге войны.

— Боюсь, — с горечью отозвался Гэндальф, — этот «просвещенный мир» еще недостаточно просвещен для того, чтобы можно было с уверенностью говорить об обратном.

— Хорошо. Я подумаю над твоими словами, Гэндальф. К сожалению, это всё, что я могу для тебя сделать.

— Спасибо и на том, друг мой, — серьёзно отозвался волшебник. — Это большая уступка с твоей стороны… Доброй ночи.

— Доброй ночи, Гэндальф, — эхом отозвался Саруман. И, чуть помедлив, мимоходом добавил: — Да, кстати. Постель для тебя готова… Кувшин и лохань для умывания найдешь в алькове у восточной стены. Согрей воду возле камина, коли в этом возникнет необходимость.

Он приглушенно зашипел сквозь зубы: расплавленный воск со свечи капал ему на ладонь — и вышел из горницы. Дверь за ним закрылась, и удаляющиеся шаги через секунду затихли на лестнице.