Крепость в Лихолесье

25. Беглец

— Где он? — спросил Гэндальф.

— Здесь. — Лоэрин кивнул на шатер. Предостерегающе коснулся руки волшебника. — Митрандир…

Гэндальф вопросительно взглянул на него.

— Будь осторожен, — негромко сказал эльф. — Похоже, парень слегка не в себе.

— Не тревожься, Лоэрин. — Гэндальф откинул полог и вошел внутрь. Гэдж отпрыгнул от столика, будто ошпаренный, в руках он держал свою дорожную сумку, почти полностью заполненную и уложенную: появление волшебника застигло его врасплох. В шатре царил хаос и беспорядок, верные свидетельства поспешных и суматошных сборов: краем сползло с лежанки измятое одеяло, валялись на полу рассыпавшиеся из вязанки хворостины, какое-то вервие, ремни, обрывки бумаги, помаргивал подвешенный к потолку голубоватый эльфийский фонарь…

Волшебник остановился около входа, окинул этот кавардак беглым взглядом.

— Вот так-так. Куда это ты собрался, дружище? Бегство — не лучший способ улаживания разногласий, Гэдж.

Орк коротко рыкнул.

— Правда? Никаких разногласий я улаживать не собираюсь. — Он смотрел исподлобья — свирепо и злобно, точно отчаявшийся, затравленный, загнанный в клетку ощетинившийся волчонок. — Я всего лишь хочу избавить наших милых друзей эльфов от своего неугодного общества. — Он всунул в котомку горсть лежавших на столе сухарей, рывком затянул ремень, взбросил сумку на плечо и решительно шагнул к волшебнику, стоявшему на пороге. — Уйди с дороги.

— Охолони, друг мой! Может, для начала поговорим?

— Не о чем говорить. Все уже сказано.

— Все сказано — да не все услышано. Ты ничего не потеряешь, если повременишь полчаса.

Гэдж приблизил к магу своё яростное, мрачное, потемневшее от прилива крови лицо. Он тяжело дышал, его зеленые прищуренные глаза горели недобрым огнем, верхняя губа угрожающе приподнялась над крепкими острыми клыками.

— Иди ты к лешему, старый пень! — Он поднял руку, схватил мага за плечо и оттолкнул в сторону… вернее, оттолкнул бы, если бы волшебник не был к этому готов. Маг быстро перехватил занесенную руку и заломил её орку за спину, одновременно подставив мальчишке подножку. Гэдж взвыл… глухо зарычал и рванулся, теряя равновесие, но было уже поздно: Гэндальф сгреб его в охапку, прижал локти к телу и, оттащив от выхода, швырнул на лежанку. Гэдж рычал, брыкался, шипел и сверкал глазами, точно рассерженный кот, но волшебник крепко удерживал его, завернув мальчишке руки за спину и придавив пленника коленом к деревянным доскам настила: орк был силен, как годовалый бычок, и столь же неопытен в поединке — лишь глупое слепое упрямство не позволяло ему признать окончательное поражение и смириться с неволей. Уткнув мальчишку носом в сбившееся складками одеяло и крепко прижав ладонью его взлохмаченный затылок, Гэндальф прохрипел:

— Хватит! Не испытывай мое терпение, Гэдж, я ведь тоже могу рассердиться, а тебе, уверяю, это очень мало понравится. Довольно, уймись наконец!

Орк внезапно обмяк — видимо, и сам наконец убедился в тщете своих усилий освободиться — и затих, отвернувшись к стене. Гэндальф медленно выпустил его — Гэдж лежал неподвижно, свернувшись калачиком, подтянув колени к животу, молчаливый, дрожащий от обиды, ко всему хладный и равнодушный, точно труп. На щеках его виднелись грязные высохшие разводы.

— Ну все, успокоился? — проворчал маг. Он неторопливо отступил, не спуская с мальчишки глаз — орк по-прежнему не подавал признаков жизни, — и, прихрамывая, прошелся по шатру от стены до стены: ему самому требовалось перевести дух, взять себя в руки и хоть немного призвать к порядку путаные и слипшиеся, ровно клок сальных волос, беспокойные мысли. — Грубовато я с тобой обошелся, а? — он неловко хмыкнул. — Извини… но, право, ты сам меня к этому вынудил. Чересчур уж ты прыток, мой юный друг… К тому же склонен принимать слишком поспешные решения.

Гэдж по-прежнему молчал — ко всему безучастный, закрытый, упрямый, нарочито глухой. Ментально отсутствующий.

Гэндальф вздохнул. Впору было бы сесть и раскурить трубочку, но маг, к досаде своей, вспомнил, что и трубка, и табак, и огниво остались в котомке, котомка — в лагере эльфов, а эльфы — на северном берегу реки Келебрант.

— С моей стороны, наверно, было ошибкой настаивать на этой встрече, но я, собственно говоря, никак не ожидал от Келеборна такого… такого подвоха. — Он секунду помолчал. — Мне очень жаль, что все так получилось, Гэдж… но, право, не стоит принимать все произошедшее очень уж близко к сердцу. Это всего лишь дурацкое недоразумение и ничего больше… уж вовсе не конец света, поверь.

Гэдж, как и прежде, излучал неприязнь и ледяное презрение. Гэндальф умолк, подыскивая слова, способные найти в смятенной душе мальчишки хоть какой-то отклик, но в голову, как назло, не лезло ничего вразумительного, кроме обычных избитых, бесформенных и ничего не значащих формул утешения. Маг потёр друг о друга ладони, пропустил сквозь пальцы кончик растрепанной бороды, посмотрел на ровное голубоватое свечение фонаря и мотылявшуюся под ним невесть откуда взявшуюся бабочку — пленницу холодного заманчивого света… Слов — тех слов, которые имели бы хоть какой-то вес, и которые действительно стоило бы сейчас произнести — у волшебника по-прежнему не было. Старые закончились, а новые никак не хотели появляться.

Орк раздраженно дернул плечом.

— Ну, что же ты замолчал, договаривай! — процедил он глухо. — Давай, валяй… Оправдывай своего дружка…

Гэндальф качнул головой.

— Я никого не собираюсь оправдывать, Гэдж. И уверен, что Келеборн сейчас тоже искренне раскаивается в своей неуместной несдержанности… он, видимо, и сам не подозревал, что в кои-то веки настолько поддастся гневу, что попросту потеряет самообладание. Да и ты, признаться, наговорил эльфам слишком много такого, о чем по-хорошему следовало бы умолчать.

Орк со свистом втянул воздух сквозь зубы.

— Они сами взялись меня расспрашивать, Гэндальф! — Он по-прежнему не поворачивал головы, голос его звучал глухо и надтреснуто, точно он цедил слова сквозь плотную ткань. — Решили поразвлечься… Хотел бы я посмотреть, как этот твой спесивый Владыка посмел бы высказать свои дурацкие нападки Саруману в глаза! За его-то спиной каждая брехливая шавка смела, а вот так, лицом к лицу… рот бы не посмел открыть, подлый трус и лицемер… Ненавижу их… всех этих чванливых, кичливых, надутых эльфов! — Он с такой яростью ударил кулаком по краю лежанки, что деревянный настил страдальчески затрещал. — Не-на-ви-жу!

Гэндальф, секунду помедлив, подошёл ближе, по-прежнему не спуская с мальчишки глаз. Осторожно коснулся его вздрогнувшего плеча, провел рукой по волосам, по густым и жестким спутанным прядям — раз, и другой. Орк замер, сжался под его ладонью — точно пугливый, недоверчивый, не привыкший к ласке неприрученный зверь.

— Не стоит… копить в сердце злобу и вариться в котле глупых обид, Гэдж, — негромко произнес маг. — Будь великодушен. Не позволяй каким-то случайным и неумным словам разбудить в тебе орка.

Некоторое время оба молчали. В шатре стояла тишина, висела в неподвижном голубоватом воздухе, как угар: плотная, напряжённая, горькая и удушливая. Не слышны были ни шаги скучающих снаружи стражей, ни шелест листвы, ни голоса эльфов, ни звуки празднества с северного берега реки. Трудное неловкое безмолвие длилось и длилось, стягивалось вокруг, точно петля…

Гэдж яростно всхлипнул.

— Гэндальф, — глухо спросил он, — скажи: а если бы тогда… пятнадцать лет назад, Саруман, ну… не взял меня к себе, что со мной стало бы? Меня бы убили?

— По-видимому, так, Гэдж.

Орк медленно поводил пальцем по краю одеяла, по искусной вышивке, изображающей не то затейливое переплетение кривых и петлистых линий, не то сложный узор дорог на карте загадочного королевства, не то причудливую вязь неведомых рун…

— Однажды, — негромко, с усилием, точно выдергивая больной зуб, проговорил он, — мне тогда было лет шесть или семь… меня укусила змея. Я наступил на пещерную гадюку, не заметив её в траве. Это случилось неподалеку от Изенгарда, в одном из распадков на склоне Метхедраса… Так вот. Это я к тому, что… в общем, у Сарумана была тогда отличная возможность без зазрения совести от меня избавиться. Он мог бы просто ничего не делать… или чуть-чуть, всего лишь на четверть часа промедлить, пустить события идти своим чередом… Но он не позволил мне… изойти пеной и умереть, на руках протащил меня прямиком в Ортханк, чтобы успеть дать противоядие… Значит, для чего-то я был тогда ему нужен, правда? Для чего… как ты думаешь, а? — Он наконец-то повернул голову и встретился с волшебником взглядом. — Для опытов?

Гэндальф сидел на краю лежанки, держась рукой за висок, точно у него болело ухо.

— Как ты можешь так говорить, Гэдж!

Орк вновь уставился в стену.

— Понятия не имею, может быть, Саруман и в самом деле такой расчетливый, скрытный и бессердечный, как о нем говорят, но ко мне, видишь ли, он всегда был добр. Он всегда был рядом со мной, сколько я себя помню… он заботился обо мне, научил меня всему, что я знаю, делал все, чтобы я не чувствовал себя… ущербным. Если я болел, он сидел возле моей постели и рассказывал мне старинные легенды… и он никогда — никогда! — не разговаривал со мной свысока, как с недоразвитым недоумком, как… как с каким-то там глупым орком! Но все это, конечно, он тоже делал с тайным неблаговидным умыслом, так? — Гэдж хрипло усмехнулся. — Желал приручить испытуемое «орудие» раз и навсегда, вылепить его по нужной мерке, сделать своим ярым последователем и верным псом, преданным хозяину до мозга костей. Так вот, Гэндальф… твой эльф был прав: Саруману это удалось. Целиком и полностью. Его опыт удался, я готов это признать, да… а также то, что в какой-то мере этим горжусь. Скажи это Келеборну, и пусть его от осознания этого факта хватит удар!

Волшебник обхватил плечи руками, точно его знобило.

— Зачем ты так, Гэдж? Неужели ты всерьез полагаешь, что был важен для Сарумана только в качестве, гм, объекта изысканий? Поверь мне, это далеко не так…

— Да ладно, плевать! Какая теперь разница… — Гэдж поднялся и сел на лежанке, спустив ноги на землю. Подтянул к себе сумку, оброненную на пол, зачем-то раскрыл и вновь затянул горловину, взвесил котомку в руке. — Хватит с меня. Мне нужно убраться из этой поганой дыры, и чем скорее, тем лучше. — Он мрачно посмотрел на Гэндальфа. — Эти… которые снаружи… меня отсюда не выпустят, да? Я теперь пленник?

— Нет-нет, что ты, совсем нет! — поспешно возразил волшебник. — Келеборн не давал приказа удерживать тебя против твоей воли. Просто…

— Что «просто»?

— К чему так торопиться? Саруман будет искать тебя именно здесь, в Лориэне, ты помнишь об этом?

— Ты до сих пор так уверен в том, что он будет меня искать?

Гэндальф медлил. Он уже был ни в чем не уверен.

— Послушай, Гэдж. Ну, в чем-то ты прав, я согласен, в Лориэне тебе оставаться больше ни к чему… да и я, пожалуй, тут изрядно загостился. Если ты подождешь полчаса, мы уйдем вместе… Прежде мне нужно вернуться к Келеборну, проститься с ним и собрать в дорогу кое-какие вещи.