Крепость в Лихолесье

— Наш юный друг не устает нас удивлять. Вижу, он уже изобрел новое блюдо — сырные ломтики с цветочным медом, — мимоходом заметил Келеборн. — Неужели это вкусно?

И все (даже Гэндальф!) весело засмеялись. Кроме Гэджа, которому хотелось лишь одного — провалиться наконец сквозь землю и оказаться где-нибудь на противоположной стороне Арды.

Келеборн ловко расправлялся с лежавшей на его тарелке горкой салата.

— Алхимия, механика, шестерни и колеса… Что ж, вполне понятный набор для урука. И как далеко ты продвинулся в изучении алхимии, Гэдж?

Орк нервно глотнул грушевого вина — все-таки оно хоть немного придавало ему смелости и уверенности в себе.

— Не слишком далеко, — честно признался он. — Я знаю только самые простые вещи. Как сварить мыло, например… изготовить красители… или осаждать соли из растворов…

— Перегонку спирта тоже наверняка освоил? А как получить золото из пирита, Саруман тебе не рассказывал?

— Золото? Из пирита? — Гэдж смешался: какое отношение к золоту имеет пирит? Может, он действительно чего-то не знает? — Н-нет… пока.

Эльфы рассмеялись.

— Невероятно радует это «пока», — небрежно заметил Владыка. — Что ж, со временем, я уверен, ты наверняка постигнешь эту удивительную тайну.

Гэдж стиснул зубы. Ну, разумеется, золотая обманка к настоящему золоту ни малейшего отношения не имеет, и надо было быть последним болваном, чтобы попасться на эту дурацкую шуточку.

Келеборн непринужденно постукивал о тарелку изящной двузубой вилочкой.

— Надо полагать, что ты поднаторел и в каких-нибудь художественных науках? В творчестве, в музыке, в искусстве? Пишешь стихи, играешь на музыкальных инструментах, умеешь рисовать?

— Рисовать? — Гэдж смотрел в стол. Ему хотелось упасть на землю, поджать лапки и притвориться мертвым, как тому наивному глянцевому жучку. — Ну, немного.

— Хм! Любопытно. И какова твоя последняя работа?

— Копия среза печени, пораженной болезнетворной опухолью.

Келеборн замер.

— Что?

— С печени делаются тонкие срезы — слой за слоем, — пояснил Гэдж: вытянувшуюся физиономию эльфа определенно стоило увидеть. — Высушиваются и покрываются лаком… или помещаются в спиртовой раствор. Потом с них зарисовываются копии для анатомических атласов с пояснениями. Такие препараты, конечно, можно делать не только из печени, но и из любых других органов — из почек, например. Из сердца, из любых мышц.

Владыки переглянулись. Келеборн нахмурился.

— Из сердца? То есть — из отдельного органа, извлеченного из… из… — видимо, произнести слово «труп» в данный момент было выше его сил. — Так, так! А откуда Саруман брал эти… образцы для зарисовки?

— Я не знаю… Их привозили. В бутылях со спиртом.

— Откуда привозили?

— Иногда — из Эдораса, или из Дунланда… я не интересовался…

— Это… не слишком приятный разговор за столом. — Келеборна передернуло. Отложив вилку в сторону, он взглянул на Гэндальфа. — Однако… интересно! Чем Саруман там занимается, в своей башне?

— Насколько мне известно, в последнее время он увлёкся медициной, — беспечно объяснил волшебник и крепко, незаметно для окружающих, ущипнул Гэджа за локоть, призывая помолчать. — Но вряд ли это затянется надолго. Ты же знаешь, как он любит менять… увлечения.

Владыка был мрачен.

— Значит, он учил тебя медицине? — спросил он у Гэджа. — Человеческой медицине, так?

— Ну да. Об эльфийской он не очень высокого мнения, — небрежно добавил орк, хотя локоть его уже болел от щипков Гэндальфа. Но, то ли коварное грушевое вино, то ли ласковый и ободряющий взор Владычицы к этому времени размягчили его мозги окончательно.

— Вот оно что! — Келеборн так резко выпрямился в кресле, точно его ткнули иголкой в спину. — И чем же, интересно, ему не угодила эльфийская медицина?

— Тем, что она не лечит человеческие болезни. Эльфы не знают, что такое недуги и старость, и болеют разве что душевной скорбью… Унять насморк или небольшое воспаление любая травница может. А серьёзные хвори, от которых люди страдают и умирают, эльфов просто не интересуют.

— «Серьёзные хвори» — это что, по-твоему?

— Ну, допустим, гнилая лихорадка… Или оспа… Или разные опухоли… боли в суставах, повреждения внутренних органов… или воспаление какое-нибудь в брюшине…

— Невозможно излечить воспаление в брюшине!

— Саруман говорит, что возможно. Если вскрыть полость и удалить пораженные ткани. Просто… мы еще многого не знаем и не умеем.

Келеборн медленно крошил в пальцах кусочек хлеба.

— Вот оно что. Так он не простой медицине тебя учил, орк!

Гэдж пожал плечами.

— Он сказал, это называется — хирургия. Рукодействие.

— И ты, выходит, тоже умеешь исцелять… таким образом, м-м?

— Только самые простые случаи, — безыскусно признался Гэдж. — Ну там, вскрывать нарывы, вправлять грыжи, сращивать переломы…

— И тебе это… нравится? Вся эта кровь по колено, боль, страдания, возня в чужих вонючих кишках…

— Нравится. Да без этого и не обойтись! — Гэдж никак не мог взять в толк, что в этом такого ужасного и почему эти непробиваемые и холоднокровные, точно рептилии, эльфийские Владыки уставились на него как на заправского людоеда. — Нельзя даже роды принять, не видя при этом боль и не замарав рук дерьмом и кровью… Это же совершенно естественно!

Эльфы сидели с каменными лицами — то ли предмет обсуждения не способствовал особенному аппетиту, то ли произнесение вслух некоторых неблагозвучных слов в присутствии королевских особ не слишком приветствовалось. Советники, казалось, не знали, смеяться им, возмущаться нарушением этикета или пропустить происходящее мимо ушей. Норэндил поджал губы, Лайрэ, опустив глаза, отстраненно изучал узор на шелковой скатерти. Гэндальф кашлянул, как будто порываясь что-то сказать, но его опередила Галадриэль: мягко качнула головой, подалась вперед, ласково накрыла своей ладонью руку Келеборна:

— Полно, мой повелитель, мы сами виноваты: вынудили нашего гостя заговорить о том, о чем, верно, ему так же неприятно рассказывать, как нам — слушать. Нужно оставить этот разговор, и поскорее, подобные темы за столом неуместны… — Она примирительно улыбнулась всем присутствующим. — К тому же наш юный друг наверняка ждет-не дождется, когда же мы вернем ему вещь, ради которой он, не сомневаюсь, и сделал нам одолжение, явившись сегодня пред наши очи… Не так ли, Гэдж?

— Ты права, дорогая, — Келеборн аккуратно промокнул губы кружевной салфеткой, — я не вправе заставлять его и дальше терзаться томительным ожиданием. — Он хлопнул в ладоши, и тотчас явившийся из-за кулис слуга почтительно внес на серебряном подносе небольшую резную шкатулочку. Владыка открыл её небрежным жестом: внутри на крохотной бархатной подушечке возлежал, посверкивая, «эстель», — и подал знак слуге поднести шкатулочку орку. — Возьми, Гэдж, вместе с моей нижайшей признательностью и благодарностью… С твоей стороны было крайне любезно позволить мне поинтересоваться этой милой вещицей.

— Рад был вам услужить, — учтиво пробормотал орк, разглядывая лежащий на его ладони маленький неказистый обломок. И, не удержавшись, вопросительно взглянул на эльфа. — Так этот амулет и вправду… волшебный?

Келеборн снисходительно улыбнулся.

— Увы, нет, он ни в малейшей степени не волшебный. Обычный кусочек серебра, потерянный когда-то во тьме лихих лет и не представляющий никакой ценности. — Обращался Владыка, несомненно, к Гэджу, но смотрел при этом почему-то на Гэндальфа. — Впрочем, полагаю, вряд ли для тебя имеет какое-то значение, что́ это за вещь и откуда она взялась… Саруман тебе что-нибудь о ней говорил?

— Ничего не говорил, — неохотно ответил Гэдж; ему казалось что этот вопрос скользкий, как мокрое мыло, высокомерный эльф задал неспроста. — До недавнего времени я вообще не знал, что она принадлежит мне.

— Странно, — с неизменной улыбкой заметила Галадриэль. — С какой целью все эти годы Саруман умалчивал о столь важной для тебя находке? Нам казалось, что у Белого мага нет от тебя никаких тайн… Ведь, насколько нам известно, ты — его любимый ученик.

— Мне это не известно, — буркнул Гэдж: ему все меньше нравился этот разговор, в особенности то, что они вновь заговорили о Сарумане. — У него, кроме меня, есть и другие ученики.

— Понятное дело. Должно быть, именно поэтому он и не торопится явиться сюда и увезти тебя в Изенгард, — небрежно заметил Келеборн.

Гэдж закусил губу: шпилька угодила в больное место. Советники, похоже, вновь собрались обменяться усмешками — но, наткнувшись на взгляд Гэндальфа, опустили глаза. Волшебник сухо сказал:

— Раз Саруман до сих пор никак не дал о себе знать, значит, на то существуют веские причины. Кажется, мы с тобой уже говорили об этом, Келеборн.

— Да, говорили, — невинно откликнулся эльф, — но я всего лишь высказал свою точку зрения, Митрандир, и никому не собираюсь навязывать её как неоспоримую. Не стоит воспринимать все с такой болезненной остротой, гости дорогие… В чем дело, Гэдж? Ты сидишь как на раскаленных углях!

— Прошу вас, давайте не будем ссориться, друзья — у нас, право, не было намерений кого-либо оскорбить, — вмешалась Владычица: несмотря ни на что, её проницательный, чуть лукавый взор, спрятанный под вуалью золотистых волос, по-прежнему представлялся Гэджу приветливым и доброжелательным. — Наш юный друг признался нам, что умеет читать по-эльфийски, а в Ортханке собрана богатейшая библиотека, и…

— Ах, оставь, моя дорогая. Вряд ли наш юный гость — большой любитель чтения. — Келеборн досадливо поморщился: уж он-то явно не трудился сохранять за столом приятную атмосферу и излучать обаяние и радушие. — И такие названия, как «Айнулиндалэ», «Анналы Амана», «Парма Кулуина» ему наверняка ни о чем не говорят… Верно, Гэдж?

— Я никогда не считал себя большим любителем эльфийских сочинений, — равнодушно ответил орк. Он уже знал — любые его слова будут подвергнуты оценке и легкому, слегка завуалированному осмеянию: помни, орк-недоучка, свое место — в темном углу — и лишний раз не высовывайся…

— Ну, конечно! Иного ответа я и не ждал — каждый выбирает себе чтение сообразно собственным вкусам и интересам. — Келеборн насмешливо пошевелил пальцами. — Ты, верно, отдаешь предпочтение книгам вроде «Хроник Тангородрима», где на каждой странице — отвратительные побоища, убийства, пытки, груды мертвых тел, обагренные кровью… Или я не прав, орк?

— Я отдаю предпочтение книгам, содержание которых соответствует действительности, — буркнул Гэдж, пожалуй, несколько более резко и грубо, чем требовалось бы, но ему было уже на все наплевать: самому себе он представлялся глупым беспомощным мышонком, угодившим на зубок к шаловливой кошке. — А все эти древние легенды и сказки меня мало интересуют.

— Легенды и сказки? — Келеборн прищурил глаза. — По-твоему, предание о сотворении Арды, принадлежащее перу эльфа Румила из Тириона — всего лишь досужий вымысел и легкомысленные измышления недалекого праздного ума? И ты не веришь в то, что в книге изложено простыми и ясными словами?

— Саруман сказал мне, что можно верить, а можно и не верить… каждый выбирает это для себя сам.