Всё будет по-другому

Она стояла сейчас, пытаясь осмыслить его слова, до конца не понимая, правду он сейчас говорит или сочиняет на ходу. Но в этом случае это было больше похоже на правду, вот так шутить над друзьями было вполне в его духе.

— Как ты уже поняла, напиток развязал мне язык, и я выпалил тебе то, что уже давно не решался сам сказать, — он сделал паузу и продолжил, — Теперь решение остаётся за тобой. Примешь ли ты чувства такого шутника, как я?

Элизабет хотела было что-то сказать и уже открыла рот, но он её перебил:

— Не спеши с ответом, обдумай все хорошо и взвесь все за и против.

— Нет, — проговорила уверенно она, — Джордж, конечно же, был готов и к такому ответу, но сейчас её слова наполовину убили его. Хоть он изначально и не уверен был в благополучном исходе разговора, но втайне надеялся, что и Элизабет небезразлична к нему. Он опустил глаза, не выдержав ее пристального взгляда, и уставился на свои до блеска начищенные туфли.

Её очень польстила его реакция на её слова, она не стала его долго мучить и продолжила:

— Мне не нужно много времени, чтобы дать тебе ответ.

«Ага, подумал он, значит, не все ещё потеряно», — и уже погасшая надежда вновь запылала огнём.

— Я уверена в своём решении на сто процентов, — она сделала мучительную паузу, — Я согласна принять твои чувства.

— Что? — воскликнул он, ухватившись за голову, — Так просто не бывает, — Я не ослышался? Повтори ещё, — и он взял её за руки, — Пожалуйста, повтори ещё один раз.

— Это правда. Я тоже тебя люблю, — очень тихо произнесла она и улыбнулась. Элизабет уж точно не ожидала такой реакции от него.

Он не дал девушке до конца осмыслить происходящее, а в порыве эмоций схватил её на руки и закружил, выкрикивая во весь голос:

— Она сказала "да"! Я счастлив!

Они весело смеялись, и когда он, наконец, поставил её на ноги, то стоять ровно она уже не могла, и он сгрёб её к себе в объятья, чтобы она не упала.

— Я даже и мечтать об этом не мог, — произнёс он тяжело дыша, прижимая её к своему сердцу, — Что вот так, в один момент, мне опять захочется жить и быть счастливым, — он потёрся щекой о её волосы и краем глаза заметил, что они с интенсивной силой опять меняют цвет, — И долго ты собиралась от меня скрывать свой удивительный дар?

Она подняла на него свои глаза, и, решив быть с ним до конца откровенной, ответила:

— Сколько помню себя, я всегда стеснялась этих способностей, соседская детвора постоянно дразнила меня, обзывая «Разноцветная», «Чудачка», и я привыкла контролировать их ещё с детства. Только в крайних случаях они неподвластны мне.

— Видимо, сегодня и был тот крайний случай, — проговорил Джордж и погладил её по голове.

— Угу, — она махнула головой в знак согласия. Девушка до конца не могла поверить, что это не сон, а происходит на самом деле. Она незаметно ущипнула себя за руку, и почувствовав боль, улыбнулась своей очевидной глупости и немного успокоилась.

Он взял её лицо в свои руки и стал пристально вглядываться в её глаза, которые от волнения стали ярко-голубые, как небо. Его взгляд упал на её чувственные губы, и теперь его цель была абсолютно ясна. Джордж медленно приблизился к ней, наблюдая за её реакцией и убедившись, что они жаждут одного и того же, припал к её губам. Поцелуй был настолько чувственным и страстным, что если бы они не нашли в себе силы остановиться, то рисковали бы задохнуться от своего счастья.

— Теперь, «Разноцветная», ты только моя, — проговорил он, тяжело дыша, усилием воли оторвавшись от её губ, — Возражения не принимаю.

— Возражений не будет, — она произнесла это, чуть дыша, сама не веря в происходящее. Он провёл ладонью по её руке, и волна тепла тут же разлилась по телу Элизабет; сердце так стучало в груди, что, казалось, все вокруг могли отчётливо слышать его звучание. Как же ей хотелось, чтобы этот момент счастья не кончался никогда, и они стояли здесь вечно, вот так взявшись за руки.

Джорджа посещали такие же мысли, неожиданной поворот в его жизни заставил поверить, что все ещё может быть хорошо. Он заклинанием «Акцио» притянул к себе свою куртку, лежавшую на земле, «Тергео» удачно очистил её и укрыл своё «разноцветное» счастье со словами:

— Как бы ни была сильна моя любовь к тебе, думаю, от холода она не спасёт, — и повёл её подальше от любопытных глаз соседей, уже бесцеремонно выглядывающих из своих окон.