Замок ледяной розы (дилогия)

(3.6)

Замок будто притих и замер в ожидании. Ожидании чего? И что я должна сделать в эту ночь, самую длинную и самую тёмную ночь в году, чтобы оправдать его ожидания?

Синие розы в витражах впитывают звёздный свет, и он рисует дивные картины на полу под моими ногами. Я бегу прямо по этому свету, а он перемешивается с тенями в каком-то странном танце.

Свет. Тень. Свет. Тень. И снова.

Розы на стенах уже совсем погасли, и лишь это звёздное эхо не даёт мне сбиться с пути.

Лестница. Только бы не упасть! Цепляюсь за перила одной рукой, придерживаю голубое бальное платье другой и перепрыгиваю, наверное, уже даже не через одну, а через две ступеньки сразу. Заколки потерялись где-то по пути, и непослушные перепутанные пряди довершают беспорядок, который творится у меня в голове сейчас.

На последнем повороте лестницы разгоняюсь так, что кажется, ещё немного — и взлечу…

И едва успеваю затормозить, чтобы не упасть прямо на девушку, что скрючившись сидит на самой нижней ступени, привалившись к стене.

Эмбер.

— Что ты… Тебе плохо? — мой голос срывается. Я всё ещё задыхаюсь после быстрого бега, но видя её такой, просто не могу пройти мимо. Она в нежно-зелёном платье с короткими рукавами и белым кружевом по вырезу — том самом, в котором была на балу. Волосы подняты в красивую причёску, но светлые локоны из них выбились и совсем мокрые, прилипли к шее и вискам. Она очень сильно дрожит, обхватив себя за плечи.

Сажусь рядом. Я знаю, что опаздываю, но не могу оставить её одну. Осторожно касаюсь плеча.

— Мисс Сильверстоун… Эмбер! Что с тобой?

Она вздрагивает и поднимает на меня взгляд. Янтарные глаза, цвет которых так поразил меня при первом разговоре, заливает сплошная синева.

— Это ты, Кэт… Ты здесь…

Почему-то меня снова коробит это имя. Но я молчу. Хочу опять спросить, как она себя чувствует, но Эмбер вдруг вскидывает голову и пристально, очень пристально смотрит мне в лицо. Потом хватает меня за запястье. Я поражаюсь тому, какие ледяные у неё руки.

— Я должна была догадаться, Кэт… Ты ведь такая же, да? Такая же, как я…

— К-к-какая? Эмбер, что за чушь ты несёшь? — отчего-то мне кажется, что где-то глубоко внутри я знаю ответ, но он погребён так надёжно, что одной мне ни за что не докопаться до него. Понимание в синих глазах Эмбер.

— Они не сказали тебе, да? Ну значит, не мне быть той, кто скажет…

Отпускает мою руку и снова прислоняется к стене. Закрывает глаза. Я трясу её за плечо.

— Эмбер, Эмбер, очнись! Пойдём, нельзя тут сидеть — тут холодно! Давай я отведу…

— Да, ты права, — неожиданно соглашается она. Принимает мою руку и опираясь на неё, с трудом поднимается со ступеней. Я такая маленькая рядом с ней — но она так слаба, что мне удаётся её поддерживать, когда нетвёрдым шагом Эмбер взбирается по высоким ступеням лестницы с таким трудом, будто карабкается по скалам и это требует от неё всех сил без остатка.

— Я не смогла, Кэт, понимаешь? Мне слишком страшно. Я не пойду туда.

— Там что-то плохое происходит?..

— Я не… Не знаю. Больше всего меня страшит неизвестность. И ответственность. Просто не хочу. Я ужасная трусиха! Он знал — наверняка знал, что не отважусь. Поэтому и пошёл за тобой. Я же не дура, я всё видела, Кэт!

Ни к чему было спрашивать, о ком она говорит. И так понятно.

— Почему ты называешь меня «Кэт»?.. — пробормотала я машинально. И ведь не хотела спрашивать…

Эмбер усмехнулась.

— Тот первый вечер, когда ты только приехала — он был просто волшебным. Танцы, музыка, смех… Я впервые за долгое время была так счастлива! И Рон — сама вежливость, сама обходительность… Идеальный кавалер. Мечта любой девушки. А потом посреди разговора со мной он вдруг замолчал, уставился куда-то поверх моей головы — и улыбнулся. И эта улыбка… Она была такой тёплой, Кэт! Такой настоящей… Мне он никогда не дарил таких.

Я споткнулась и чуть было не полетела с лестницы, но вовремя удержалась.

— А потом я увидела тебя. Увидела маленькую девочку, стоящую посреди толпы с дрожащими губами, готовую зареветь. Ты была похожа на котёнка, которого только что вытащили из воды… И когда он оставил меня в самый волнительный для меня момент вечера, момент, когда срывали завесу с гобелена — оставил, чтобы просто постоять рядом с тобой, — я спросила у Эда, кто ты такая. Когда он рассказал, я поняла… Я поняла, что ужасно к тебе ревную.

Эмбер остановилась. Мы уже преодолели два пролёта и находились на втором этаже.

— Это же ужасно глупо, ревновать к маленькой девочке… Прости меня, Кэт! Ты очень хорошая… А я…

— Ты говоришь какую-то ерунду, — смущённо пробормотала я. — Лучше скажи, куда идти дальше. Где твоя комната?

Будто опомнившись, она убрала руку с моего плеча и выпрямилась. — Здесь. На втором этаже. Я попросила поселить меня поближе к гобелену. Спасибо тебе, малышка Кэт — дальше я сама! А ты… Иди туда, где хочешь быть. Туда, где должна быть сейчас. Наверное, только ты сможешь.

Не говоря ни слова больше, она быстро пошла прочь по коридору, держа спину с поистине королевской осанкой.

…Где я хочу быть сейчас? В комнате на третьем этаже. Где очень тепло и пахнет пирожками. Где мне непременно открутят голову. Где меня ждут.

Но где я должна быть?

Я повернулась и снова двинулась к лестнице. Преодолела её медленно, будто во сне. И в этот раз мне уже не хотелось бежать.

В сад я пробиралась через скромную дверь для слуг, что была рядом с кухней. Не хватало ещё, чтобы меня увидели.

В тёмно-фиолетовом, почти чёрном небе горела россыпь звёзд. Луна была скрыта за облаками, но этого света хватало. Потому что светились цветы в руках людей — призрачно-белым, серебристым и очень нежным сиянием.

У каждого из гостей, что стояли нестройной толпой вокруг графа, была в руке «ледяная роза Винтерстоунов». Торнвуд застыл поодаль, у пустой корзины, и смотрел на всё, скрестив руки на груди. У него единственного не было цветка. Как не было его и у лорда Винтерстоуна.

— А теперь, в память о крови, что проливали наши предки в битвах за Ледяные Острова, я попрошу каждого из вас уколоть руку и оставить на шипах каплю своей крови. Всего одну — такая малая цена за жизни, что были без колебания принесены в жертву, чтобы мы все могли жить на этой земле, не зная страха и отчаяния, и наслаждаться покоем и благоденствием!

Я пряталась в зарослях рододендрона у выхода, но отчётливо видела, как дамы, пугливо отворачивая напудренные лица, тем не менее будто околдованные послушно выполняют волю графа. Как их спутники с взволнованным выражением проделывают то же самое — кажется, все они сейчас представляют себя доблестными защитниками Королевства и свято верят, что тоже без колебаний отдали бы свои жизни ради победы над чудовищами. Странно, но среди них я не нашла отца.

— Теперь мы посадим эти цветы в землю — в память о тех, кто навсегда в ней погребён. Кому не суждено было увидеть плоды той победы. Прошу вас сделать это по одному, в точно указанное Торнвудом место. На земле начертаны круги — воткните свой цветок точно в центр.

Я вздрогнула. Роза в круге! Эмблема со щита последнего эллери, поверженного Роландом Винтерстоуном. И тут поняла, что абсолютно точно уверена — где-то ещё в замке видела такую же. Вот только где?..

Один за другим гости следовали за Торнвудом и втыкали розу на положенное место. Круги отстояли друг от друга на весьма приличное расстояние. Когда непосаженных цветов оставалось всё меньше, он стал уводить гостей вообще куда-то за замок. Последние же и вовсе обошли здание и вернулись к главному входу с противоположного края. Оставшуюся в самом конце розу посадили совсем рядом с первой.

Круг! Они обводят Замок ледяной розы в идеальный круг. Ещё одна роза в круге.

— И на этом всё! Я от души благодарю вас, мои дорогие, за то, что помогли нам и поучаствовали в этом удивительно красивом древнем обряде! Пока мы помним, пока благодарность к предкам не угасла в наших сердцах — все их жертвы были не напрасны. Праздник ледяной розы объявляется закрытым! Все мы можем вернуться в свои комнаты и наслаждаться заслуженным отдыхом. Завтра состоится прощальный ужин.

Толпа будто сбросила с себя колдовское оцепенение — лица людей ожили, глаза заблестели, раздались смешки и возбуждённые разговоры. Гости остались в радостном, приподнятом настроении и медленно, неспешно возвращались в замок. Некоторые дамы шли, положив головы на плечи своим спутникам и крепко держась с ними за руки.

Последними лужайку перед главным входом покинули граф и Торнвуд — молча, не обменявшись ни единым словом. Лицо графа было усталым и измождённым, но довольным. Он выглядел как человек, снявший со своих плеч тяжёлый груз.

Наконец дверь с протяжным скрипом затворили, и на лужайке воцарилась полная тишина.

На негнущихся ногах я выбралась из своего укрытия.

Теперь я увидела всё, что хотела. Но ничего не поняла. Только знала, что так и не выполнила того, ради чего отважилась прийти сюда этой ночью. То, ради чего замок звал меня.

Я тоже хотела участвовать в этом обряде!

Не обращая внимания на платье, что намокло от росы и противно прилипало к ногам, я продралась через заросли рододендрона и подбежала к кустам роз.

Ни одной!

На них не оставалось ни одного цветка. Только бутоны.

Я бросилась к остальным. Обошла все до единого — и под окнами правого крыла, и под окнами левого. Та же картина. Торнвуд слишком основательно их обстриг этими своими волшебными ножницами.

Меня охватила самая настоящая паника. Казалось, если не найду себе цветок, потеряю что-то очень важное. Может быть, самое важное в моей жизни.

И тут я вспомнила. Новые ростки — те самые, которые показал мне Торнвуд позади замка! О них ведь никто не знает, правда? И он так радовался их появлению. Может быть, он сберёг их и не стал трогать. Я стремглав бросилась бежать. В темноте это было трудно. Цветы, что были посажены в землю, отчего-то уже переставали светиться, меркли с каждой секундой. Мне оставалось полагаться только на чутье и на то, что каждый дюйм этого сада я изучила вдоль и поперёк за столько лет.

Мне ужасно, невероятно повезло! Я пробралась через спутанные травы и отыскала те самые ростки. Это были уже молодые кустики, пусть и не такие пышные, как их старшие собратья.

Но почему же они растут так медленно? За целый год цветы лишь едва-едва поднялись выше того размера, что я помнила.

И самое странное, что на них распустилась всего одна роза. Одна-единственная — и её венчик качнулся в мою сторону и ткнулся в ладонь нежными прохладными лепестками, будто ждал этого робкого касания.

А потом у меня внутри всё похолодело. Как я добуду розу, если у меня нет этих злосчастных ножниц?!

Но отступить сейчас я просто не могла. Меня вёл вперёд уже какой-то звериный инстинкт — как птицы безошибочно находят дорогу к своим гнёздам после зимовки, я знала, что должна сорвать розу, чего бы мне ни стоило.

Сжав зубы, я обернула ладонь подолом платья, и ухватилась за стебель.

Шипы впились в ладонь, и я едва сдержалась, чтобы не закричать.

Дёрнула изо всех сил… и цветок остался в моей руке.