Замок ледяной розы (дилогия)

(6.2)

Первые последствия своего необдуманного поведения я ощутила, едва пришло время распаковывать вещи. Выяснилось, что леди Винтерстоун приказала выселить меня из прежней комнаты и выделила крохотную комнатушку где-то на первом этаже, ближе к половине слуг.

Не то, чтобы я не понимала мотивов такого решения… И даже внутренне испытывала облегчение. Всё-таки спать юной девушке в двух шагах от мужчины, в смежных комнатах… У меня ведь даже гувернантки теперь не водилось!

Вот только не ожидала, что покидать место, с которым было связано столько воспоминаний, будет так невыносимо жаль.

…И совершенно не ожидала, что комната так же не захочет отпускать меня.

Ну, во-первых, дверь новой комнатушки просто-напросто не пожелала открываться. От слова совсем. Кажется, повторялась старая история — двери в замке всегда вели себя при мне, мягко говоря, странно.

Пока слуги, тихонько чертыхаясь, таскали мои саквояжи по этажам туда-сюда, выяснилось, что вообще ни одна пустующая спальня ни на первом, ни на втором, ни на третьем не желает поддаваться и пускать меня на порог! Наконец, не поверив докладу дворецкого, явилась сама хозяйка и принялась круглыми глазами смотреть на то, как двери, до того прекрасно всех пропускавшие, будто намертво приклеиваются к косякам, стоит мне приблизиться.

Глядя на всё это безобразие и уморительное лицо графини, я мучительно давила смех, и мне стоило огромных усилий делать невинное лицо, когда она оборачивалась с возмущённым видом. Правда, не уверена, что удалось полностью скрыть те странные звуки, что я издавала, за покашливанием.

Практически не сопротивляясь, я бродила туда-сюда по коридорам замка, куда приказывали, и раз за разом повторяла всё ту же бессмысленную процедуру. Только про себя молилась, чтобы сюда не явился ещё и Рон. Могу представить, что он скажет. «Черепашка Рин, ты так достала этот замок, что он уже не знает, как от тебя избавиться!»

В конце концов, провели небольшой эксперимент и быстро установили, какая именно комната всё-таки готова сделать исключение и пропустить меня, а не оставить гостью ночевать где-нибудь на конюшне. Ну, понятно какая, да?

Я к тому моменту просто опьянела от бурлящего в крови веселья. Только старалась не подать виду, чтобы не злить ещё больше хозяйку. Кажется, не одна я скучала по замку — он по мне тоже! Мысленно я показала язык Рону.

Даже леди Винтерстоун в конце концов сдалась. Нервно накручивая кончик белобрысого локона, выбившийся из высокой строгой причёски, она сказала, что приняла решение сделать коридор третьего этажа, в котором прежде жилыми были только покои сыновей графа, «юной половиной замка». То есть открыть все остальные комнаты, которые пылились без дела, и переселить туда остальную молодежь из числа гостей, что прибыли на каникулы в Замок ледяной розы. Числом таковых было, кажется, около пары десятков. В основном девушки. И в основном, если верить Рону, «унылые и раздражающие».

Про себя я посмеялась над братьями и пожелала приятного отдыха. Сомневаюсь, что им придётся по вкусу подобное нововведение. Впрочем, насчёт Эдди я уже не была так уверена.

Когда все, наконец, оставили меня одну, я блаженно растянулась на кровати, которая уже не казалась такой большой, как в детстве, и мечтательно вздохнула. Протянула руку и погладила лепестки ледяных роз на стене над изголовьем. Тёплые, как всегда… С наслаждением вдохнула поглубже тот особый запах старого замка — смесь аромата роз, пыли и грозы, чего-то ещё невыразимого — по которому успела так соскучиться.

В спальне обнаружились кое-какие изменения, но их было немного. Появилась пара уютных кресел у окна, обитых бордовым плюшем, круглый журнальный столик с канделябром меж ними, книжные полки на стене, шкаф стал другой — пошире…

Потом вдруг поймала себя на мысли, что напряжённо прислушиваюсь к тишине в соседней комнате, пытаясь уловить хоть какие-то звуки.

А интересно, та дверь в стене всё ещё…

Я раздражённо перевернулась на живот и накрыла голову подушкой. О чём я думаю?! Совсем с ума сошла!

Но что-то мне подсказывало, что всё осталось на месте. Ох уж эта хулиганская комната…

Шутки шутками, но все эти магические издевательства замка и блуждания по этажам туда-сюда породили во мне просто зверское чувство голода. Поэтому я не долго отлёживалась, приходя в себя с дороги, а поскорее отправилась вниз, искать отца и чего-нибудь пожевать. Причем можно в обратной последовательности. Тем более, что за окнами уже темнело, а мне с самого утра от волнения кусок в горло не лез.

На удивление и в папиной комнате, и в обеденном зале оказалось совсем пусто, да и вообще в коридорах замка стояла подозрительная тишина. Учитывая, что гостей было приглашено с полсотни, это не считая личных слуг…

Моё недоумение разрешилось, когда румяная миссис Торнвуд прогнала меня с кухни без всяких пирожков. Заявила, что страсть как рада меня видеть, но, во-первых, опасается испачкать моё милое белое платье, а во-вторых, ужин для гостей накрыт на свежем воздухе.

Горестно вздохнув, я покинула кухню, преодолела гулкий холл и вышла из главной двери… чтобы остановиться на секунду, восхищённо оглядывая сад.

В нежных вечерних сумерках аромат роз смешивался с запахами свежей зелени и лесной прохлады. Где-то скрипка и флейта вели задушевный разговор. Деревья по краям широкой лужайки мерцали, будто на них поселились стаи светлячков. Я специально подошла к одному потрогать — уж не свечи ли это? Но мягкое белое сияние источали гирлянды крохотных каменных роз, нанизанных на токую и прочную бечёвку. Они опутывали ствол и ветви, подобно плющу, хотя имели, очевидно, не растительное происхождение. Больше всего это было похоже на светильники, украшавшие стены замка, только в миниатюре. Кажется, Торнвуд снова проводил раскопки в кладовых замка, заполненных старинным барахлом. А на просторной лужайке расставлены были ажурные столы и стулья, увитые живыми цветами. Вот там и собрались гости, оживлённо беседуя и смеясь. Мне оставалось с разбегу нырнуть в это сверкающее море изысканных нарядов и драгоценностей, вееров и ослепительных улыбок — и постараться не пораниться об их ослепительность.

Ну так воздуху побольше в грудь — и вперёд, ныряем! И пусть никто не назовёт меня трусихой.

Тем более, что платье на мне и впрямь было очень милое. Строго говоря, в отведенные сроки пошить мы успели только два, но этого было явно недостаточно. Поэтому мама решилась на подвиг — отдала мне своё старое свадебное. Мы срезали с него лишние рюши и банты, укоротили рукав, подогнали по фигуре и получилось, на мой взгляд, вполне симпатично. Струящаяся белая ткань собрана на спине бантом, высокая талия, скоромный овальный вырез и короткие рукава-фонарики — в нем было, по крайней мере, удобно и не жарко. Даже слишком «не жарко», подумала я, поёжившись от вечерней прохлады.

Завидев меня, отец помахал рукой, и я поспешила занять место рядом с ним за крайним столиком справа. Услужливый лакей тут же принялся наполнять мою тарелку и бокал, а я — рассыпаться в благодарностях. Вот не привыкла, чтобы за мной ухаживали за столом! Не могу видеть в слугах полезные манекены. Сразу начинаю думать о том, что вот этого вежливого молодого человека лет тридцати дома наверняка ждут жена и дети, пока он тут обхаживает нас. И ведь не сможет вернуться к ним, пока не закончатся эти утомительные праздники. Надеюсь, хотя бы граф неплохо оплачивает работу. Я ещё помнила, что слуг в замке предпочитали нанимать в Верхних Жуках — наверняка, для такого хлопотного торжества пришлось поступить так же.

А потом моё внимание переключилось на соседей по трапезе. Им оказалось какое-то почтенное дворянское семейство — невысокий темноволосый мужчина с усами на смуглом подвижном лице, его дородная смешливая супруга и две дочки-погодки примерно моего возраста. Обе жгучие брюнетки с огромными голубыми глазищами и задорными ямочками на щеках.

Дама очень быстро ощупала меня взглядом, который я прекрасно знаю, свела в уме примерную калькуляцию моего платья, скромного серебряного кулона-сердца на шее и остальных немногочисленных украшений, и видимо успокоилась. Даже соизволила перекинуться со мной парочкой учтивых реплик о великолепной погоде и чуде лета посреди зимы. Дочки же показались мне довольно милыми, и я решила хотя бы попытаться подружиться… но прежде, чем придумала, с чего начать разговор, до меня долетели обрывки их беседы друг с другом вполголоса:

— …и говорят, он никогда не танцует. Так что я тебе говорю, обморок действеннее!..

— Это для твоих бездельников в академии, которые месяцами девушек не видят, может и действеннее. А здесь целый граф. Нужно действовать тоньше!..

— И что ты предлагаешь?..

— Так я тебе и рассказала…

— Вот же вредина!..

— Ну извини, в этих делах каждый сам за себя!..

Перепалка шёпотом вылилась в толчки под столом и отдавленные ноги, так что матушка спорящих девиц вынуждена была шикнуть на них как следует и грозно посмотреть, в следующую же секунду обратив к нам с отцом ослепительную улыбку.

А мне отчего-то резко расхотелось с кем-либо дружить.

Девушки послушно замолчали, а вместо этого принялись вертеть головами, высматривая кого-то за столиками. И мои надежды, что они ищут кого-то из знакомых, были развеяны, когда младшая набросилась на Торнвуда, подошедшего к нашему столику, с нахальными вопросами, не дав ему и рта раскрыть:

— А где граф? Ну, то есть, его сын? Почему его нет среди гостей?

— Мы уже здесь второй день, и ни разу его не видели! — подхватила старшая.

Даже их маменька не стала пенять дочкам на невоспитанность, потому что её, похоже, терзали те же вопросы. Я сделала невозмутимый вид и занялась, наконец, своим салатом, который всё это время стоял передо мной нетронутым.

Торнвуд ответил церемонным тоном:

— Молодой хозяин занят и скорее всего, сегодня не выйдет к гостям. Проблемы на конюшне.

У меня по спине от этих слов холодок пробежал, а руки покрылись мурашками.

Вьюга! Почему её не видно было сегодня?

Я со звоном уронила вилку и вскочила с места. Гости за столом уставились на меня в изумлении. А я замерла, закусила губу и медленно села обратно.

Мне нельзя идти туда. Все поймут. И что обо мне подумают?..

А вот девушкам идея, кажется, пришлась по душе.

— Подскажите-ка, а как найти конюшни?

— Там, наверное, ужасно интересно! И там мы ещё не были!

Торнвуд ответил с достоинством:

— Мне очень жаль, юные леди, но туда нельзя! — а потом вдруг повернулся и подмигнул мне, — туда нельзя посторонним.

А потом, словно не замечая больше остальных гостей, склонился ко мне и сказал — я уверена, нарочно сказал так громко, чтобы точно услышали все, кто сидел поблизости:

— Мисс Кэти, молодой хозяин просил извиниться перед вами за своё непредвиденное отсутствие и приказал мне проверить, чтобы вам было удобно и вы ни в чём не нуждались. Не принести ли шаль? Вечерами уже довольно прохладно. За нашим столиком и парой соседних воцарилось остолбенелое молчание. Папа отвернулся, чтобы спрятать улыбку.