Артефакт 2: Грозовые сумерки

Глава 32

Перун

Перун в ярости вошел в свои святилище, где уже собрались все божества. Он направился к своей ложе, глядя на своих детей с выражением явной враждебности. Его гнев подавлял.

Весь мир ощутил его ярость. По всей Руси разразились грозы, словно природа ярилась вместе с богом громовержцем. В Яви, под властью летней бури, казалось, что нет спасения, и простые люди, поднимая взгляд к небу, задавались вопросом, что смогло так разозлить великого Перуна.

Грозовые тучи окутали Правь, и периодически раздавались раскаты грома. Боги обвивались своими одеяниями и нервно дрожали, словно наказанные дети, когда раздавался гром. Сегодня никто не ждал пощады.

— КТО! ПОСМЕЛ! — Штормовым голосом пробасил отец всех богов.

Чертоги озарила сетка из молний, и у всех присутствующих заложило уши от грохота. Одна молния ударила в дерево, рядом с ложем Перуна. Дерево загорелось, но под угрюмым взглядом хозяина Прави, огонь погас. Боги в страхе молчали, стараясь быть как можно более незаметнее, вжимаясь в свои лавки. Не выдержав тяжелого молчание, Ярило первым рискнул обратиться к отцу. Себя он ни в чем виноватым не чувствовал, и был уверен, что гнев отца был направлен не на него.

— Что случилось отец наш? — Максимально осторожно спросил Ярило. — Что разгневало тебя? Али демон учудил чего, или мы не доглядели где?

— КТО! ПОСМЕЛ! ИНИЦИИРОВАТЬ! ЧУЖЕРОДНУЮ! — Громкий раскат грома последовал за этими словами. Боги снова содрогнулись и заозирались друг на друга, в надежде найти виноватого. — Кто посмел провести божественную инициацию! МОРАНА!

— Отец, вы забываетесь — Богиня вышла вперед, с высокомерием истинной Смерти. Подбородок ее был поднят, а во взгляде был холод борей. — Я дала нерушимую клятву, нарушив кою развоплощением моим карается. Как видите отец мой почтенный, я тут, здорова. И вы смеете меня обвинять в свершившемся?

Перун замолчал, но чертоги сотрясла новая порция грома и молний. Громовержец в гневе сжимал и разжимал кулаки, тщетно стараясь успокоится. Боги молча переглядывались, боясь слово молвить. Кто-то из них был виновен в великом грехе, и за содеянное его ждала расплата. Меньшего чего можно было ожидать, это лишение божественного статуса и ссылка в недра Прави, под великие печати. Худшее, что ждало виновного, это развоплощение.

Инициация в боги, теоретически считалась возможной, но так как Перун наложил запрет на проведение инициации, чтобы не наделять людей божественной силой. Никто не решался ослушаться его. Теория так и оставалась теорией. Теперь кто-то осмелился нарушить запрет.

Божественная инициация наделяла небывалой силой и делала из обычного человека великого волхва, что силой своей богам противостоять может. Либо же великого богатыря. А вот из предка богов, она могла сделать полноценного бога. Только этот бог был не сыном или дочерью Перуна, и поэтому не обязан был входить в его пантеон, чтобы повиноваться отцу всех богов. Если такой бог захочет, он может сам создать свой собственный пантеон и объявить войну нынешним богам. Примерно этого сейчас и добивался Баил. И вот сейчас обычная иномирянка прошла инициацию. Еще не известно, станет ли она богом, благодаря своему наследию, или же просто получила волшебную силу немереную.

Ни один бог в здравом уме не рискнул бы провести инициацию, даже во имя победы. Они все боялись наделять людей силой, что могла против них обернуться. Не было поэтому на Русии множества богатырей, ибо заслужить такую честь можно было только доказав свое верное служение богам. Перун тоже это понимал, и поэтому найти виновника было сейчас первостепенной задачей для него. Он продолжил расспрашивать детей своих.

— Велес, что скажешь ты? Твой сын путешествует вместе с посланницей! Более того, доходят слухи, что зародилась в нем любовь к иномирянке! — Перун обратил свой взор на рогатого бога. Тот поморщился, всем видом показывая, как оскорблен таким предположением. Чернобог злобно усмехнулся, не желая верить в невиновность брата своего.

— Отец мой Перун, вы помните, чем все начиналось? Я проклял сына и отказался от него. Грех его неоспорим. И это было условия за жизнь моего сына. Всю дорогу я уважал договор, не помогая сыну, не наставляя. Этот его поход меня не касался. Если он влюбился, я буду рад узнать, что его проклятье падет! — Велес перевел дух и неожиданно зло выпалил. — Но раз так, раз тут решили меня подозревать, мне нет смысла уважать договор дальше. Раз кто-то нарушает законы, нарушу и я! Я помогу сыну три раза. Хватит с меня ваших правил, это мой единственный сын! Ведьма, ради которой он проклят был, убита этой самой иномерянкой! Мой сын больше никому не обязан!

— Не сметь! — Воскликнул Перун, поднимаясь на ноги, и вырастая в размерах! — Ты будешь наказан!

— Где гарантия, что ты и до этого не нарушал законов наших!- Скривил гнилые зубы Чернобог. Выглядел он еще хуже, чем раньше. Бог Нави померк и стал меньше в размерах, лишаясь почитающих его последователей из людей.

— Ты вообще заткнись, Черномазый! — Взвился Велес. — Али припомнить тебе, кто свое царство потерял. Что там в Нави творится? А, не знаешь! Отдал свое правление, да по Яви скитаешься. Ой, обманули тебя бедненького, нечисть восстала против. Ай ай. АЙ!!

На последних словах Чернобог накинулся на Велеса, пытаясь всеми силами разорвать того в клочья. Велес в долгу не остался. Два озлобленных бога рвали друг друга, пока остальные боги не растащили их по разным углам. Оба тяжело дышали. У Чернобога была оторвана его козлиная бородка, а у Велеса сломан рог.

— Я не брошу сына! — Велес рычал! — Ты не остановишь меня, отец! Тут все нарушают свои обязанности и не чтят договора! Слышишь меня! Ты сам создал артефакт, который ПО ТВОЕЙ оплошности попал к демону.

— Велес! — Предостерегающе рыкнул Перун! Все остальные громко молчали, потрясенные словами рогатого бога.

— Отец, накажи его! — Орал Чернобог. — Он собирается ослушаться тебя!

Чернобога понять можно было. Еще луны не прошло, как открылись врата в Навь, и сын его привел в мир тьмы и нежити, демона и его порождения. Чернобог трапезничал, когда Навь была атакована, и нежить как с ума посходила. Его послушные слуги, отреклись от бога своего, и признали власть чужого, обратив свое оружие, против Чернобога. И сколько бы не пытался Чернобог вернуть себе правление, но свергли его и чуть не убили. Теперь преданный своим сыном и своими слугами, он скитался по Яви, стараясь избежать новых нападений на себя. Прячась по самым темным углам, ему мерещились враги. Он боялся наказания и изгнания, когда все закончится. Он ненавидел своего горячо любимого сына, зная, что сам будет вынужден его казнить.

Потихоньку боги успокоились. Когда драка прекратилась и все разошлись по своим углам, Перун обратился к богине судьбы.

— Макошь, а что ты скажешь? Тебе по силам инициацию провести, да судьбу человека переписать.

— Знала я отец мой, что меня заподозрите. — Макошь махнула рукой и вокруг нее завертелось недоконченное яркое полотно из образов и событий. — Вот это полотно жизни пришедшей. Видите ли, вы мое вмешательство? Чтобы нитки спутала, рисунок распустила, новый соткала, поверх старого?

Не дождавшись ответа, она указала на последние события полотна. Рукав ее длинного сарафана прикрыл самое начало полотна. Только Велес обратил на это внимание, но решил промолчать. Макошь он расспросит потом, когда они останутся вдвоем. Да и свое с нее потребует. Рогатый бог чувствовал, что в пантеоне плетутся свои интриги, и не все преданны и честны с их отцом. Но сейчас его это не интересовало, единственное, чего он желал, спасти своего сына, и отдать долг за то, что не помог ему ранее.

Тем временем Макошь продолжала.

— Вот здесь рисунок необычный. Все нитки как в одно сплелись. Видать не боги тут решали, а силы нам не понятные и не ведомые. Не вижу я печати ни одного бога из сестер и братьев моих! Три тотемных животных силу отдали, а кто надоумил, не понятно и узнать я уже не смогу. Не ведают нити, кто узор свой вплел. Отец, прискорбно событие это, но и нам ведь так сподручнее. Нави нет у нас уже, скоро и Прави не стать может. И мы дали путешественникам власть дела свои вершить, желая их руками вернуть артефакт. Мы не можем их защитить, так пусть сами они теперь будут способны это сделать!

В чертогах осторожно загалдели, признавая разумность слов Макоши. Велес заметил, как довольная улыбка скользнула на губах у Мораны, которую та тут же спрятала. Перун в своей ярости сжал кулаки, он не замечал тонких вспышек эмоций у детей своих. Все шло не так как он планировал и это его тревожило.

Хель

Рассвет превратился в день, когда мы вернулись в князьев терем. После буйства на капище, сознание благоразумно покинуло меня, и наступила тьма. Когда свет пробился сквозь веки, солнце было уже высоко. Друзья вынесли меня с колдовского места, и уложили под деревом, охраняя мой сон. В моем мире было спокойно, покуда на меня не посыпались тонны вопросов, которые я как могла избегала. Лиса даже обиделась, что я что-то скрываю ото всех.

Что я могла им ответить? Я не знала, что со мной произошло! Лиса называла это инициацией, но в какой клуб меня инициировали, я понятия не имела. И тем более зачем кому-то это было надо! Я рычала, не в силах дать ответ и избавиться от надоедливого шума от Ивана и Лисы. В отличие от остальных, Вар был внимательным ко мне. Он спрашивал, как я себя чувствую и все ли со мной в порядке.

Я отвечала, что чувствую хорошо, нигде не болит, в монстра не превращаюсь и помирать тоже не собираюсь. Но это была только частично правда. Мне действительно было легко, я будто летала. Было ощущение, что по венам струится сила, вместо крови. Я была как под ЛСД, все было ярче, громче, имело свой особый смысл! Я СЛЫШАЛА! Голоса ветра, земли, и душ людей!

Мои ощущения этого мира сошли с ума. Когда мы вернулись в град, каждого человека я видела, как бы двойственно. Вот люди идут, а посмотришь на них рассеянным взглядом, то видишь огни внутри каждого. Там, где у людей сердце. Какие-то огни пылали, какие-то легонько горели. Некоторые угасали. Я старалась смотреть на людей прямо, двойственность не только потрясала, но и пугала. Но с другой стороны, мне было любопытно.

Например, огонь Вара. Он был яркий, как полярная звезда, горел ровно и не собирался угасать. Этот яркий свет успокаивал меня, я тянулась к нему, желая почувствовать его тепло! Было в этом огне, что-то величественное, сильное. Огонь Лисы же напоминал лунный свет. Загадочный, ровный и тоже суливший моей подруге долгих лет жизни. Огонь Ваньки был именно огнем. Пламя трепетало, но горело сильно, ярко. Такой огонь согревал, ему еще предстояло разгореться на полную его силу, и свершить что-то великое.

Мы не дошли до терема, когда Гор выбежал нам на встречу и кинувшись ко мне, сжал в объятьях. Он прятал глаза, но мельком я заметила красные от слез глаза. Я взглянула на огонек Гора, который трепетал больше всех. Он напоминал свечу, которая еще не решила, гореть ей, или погаснуть. Гор волновал меня больше всего. Я очень хотела спрятать его от текущей войны, боясь, что он не переживет военных действий.