Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Подносные экземпляры

Отдельным и уникальным явлением в антикварной книге являются так называемые подносные экземпляры. Как видно по самому названию, где речь не об изданиях вообще, особенно исполненных, а именно о единичных экземплярах определенного издания. То есть в абсолютном большинстве случаев ординарные экземпляры (основной тираж) издания имеют зримые отличия от «подносных экземпляров» (особая часть тиража).

Название это имеет вполне ясную этимологию, заодно раскрывающую и суть таких изданий. «Поднос» – устаревшее наименование подарка, подношения. Если до XVIII века это слово редко употреблялось в связи с книгопечатанием, то с расцветом русского типографского искусства оно вошло в язык книгопечатников и обозначало особые экземпляры, которые делались «для подносу ко двору ее императорского величества». В последнее время неожиданно стало дискутироваться ударение в этом слове: неофиты от библиофильства начали употреблять выражение «поднóсный экземпляр». И дело не в том, что речь совсем не о подносах (изделиях из дерева и металла, которые делались поднóсными мастерами, как на слова с таким ударением указывает Большой академический словарь русского языка), поскольку можно долго изучать этимологию этих близких слов. А в том, что в XX веке и в практике антикваров и букинистов, и в устах историков книги произносилось всегда «подноснóй экземпляр». Мы также следуем этой традиции.

Особенность таких экземпляров и видна глазом, и ощутима тактильно, и даже чувствуется на вес. Это происходит потому, что отличие подносных экземпляров от ординарных – не только внешнее (переплет), но и, если можно так выразиться, внутреннее. Во-первых, это изначально отпечатанный на особой, лучшей бумаге экземпляр, и традиционно он едва ли не вдвое толще ординарного, потому что для подносных экземпляров бралась качественная и дорогостоящая белая бумага – александрийская, любская, веленевая… В Европе довольно изобильно в XVIII–XIX веках особые экземпляры печатались на пергамене (в России эти примеры единичны). Поля таких экземпляров часто больше, а обрез – почти всегда вызолочен. Нередко гравюры или гравированные заставки в таких экземплярах иллюминованы (то есть раскрашены). Второе же основное отличие – это богатый переплет, украшающий подносные экземпляры. Наиболее роскошные переплеты в XVIII веке выклеивались драгоценными тканями или цветными шелками. Мы, наверное, повторимся, сказав, что ныне бытует уверенность, будто бы наиболее дорогостоящими в XVIII веке и в дальнейшем были золототисненые кожаные переплеты и именно такие варианты подносных экземпляров – наилучшие. Однако все-таки наиболее роскошными (и дорогими) были переплеты, поволоченные тканями, но сохранялись они много хуже, чем богатые кожаные переплеты, и потому ныне хорошо сбереженные экземпляры единичны.

Со второй половины XVIII века мы видим практически обязательную практику книгоиздания, когда не менее трех-пяти экземпляров каждого издания делаются подносными. С ростом численности императорского двора растет число подносных экземпляров: в царствование Екатерины II их не менее трех («для ее императорского величества и их императорских высочеств»). Нередко мы видим, как издатели делают различия в оформлении переплетов «для подноса» разным лицам.

Так, граф П. Б. Шереметев, издавая в 1770‐х годах переписку своего отца с Петром Великим и описание путешествия П. Б. Шереметева, особенно пекся о том, чтобы разным получателям доставались специально для них переплетенные экземпляры, но с различиями. «Письма Петра Великого… к графу Б. П. Шереметеву» и «Записка путешествия… графа Б. П. Шереметева», отпечатанные ин-фолио, были предназначены следующим образом: «в сафьяне цвета лавра и мирты – ее величеству», то есть в травчатом сафьяне – для императрицы, Павлу Петровичу и Марии Федоровне – «в красном сафьяне». Четырехтомное издание писем графа Б. П. Шереметева к Петру Великому также было переплетено разно, о чем граф особо уведомлял своего служителя: «Которые книги кому отдать, на обертке всякой подписано, по той подписи и разности, ибо они в разных переплетах».

Однако с александровского времени тенденция одаривать все царственное семейство прерывается, поскольку уж очень сильно оно разрослось. Ограничиваются издатели экземпляром ко двору, а также сановникам на свое собственное усмотрение, поскольку сама практика подношения экземпляров вышедших изданий пред очи государя имела определенные цели: так была вероятность получить традиционный подарок – перстень, табакерку, денежную выплату. Причем для того, чтобы посвятить государю или члену императорской фамилии издание (то есть напечатать в книге отдельный текст или лист с посвящением), в XIX веке уже требовалось разрешение Придворного ведомства, и оно далеко не всегда могло быть получено легко, если вообще получено; процедура требовала не только времени, но нередко и покровителей; отсюда практически обязательность поднесения экземпляра оконченного издания, если предварительно разрешение на печатное посвящение испрашивалось. Что же касается подношения государю экземпляров с рукописным посвящением – для этого никаких бюрократических преград уже не было, и статс-секретари у принятия прошений докладывали о получении такого подарка. Отчасти именно по этой причине большинство подарков иностранцев – с рукописными посвящениями, поскольку затевать переписку через Коллегию иностранных дел о посвящении издания мало кто хотел без покровителей в лице посланников или других сановников. Многие литераторы или ученые старались не посылать такие экземпляры просто во дворец (вспомним современное «Москва. Кремль»), а использовать для этого кого-либо из высокопоставленных сановников двора; понятно, что и сановник также получал не самый обычный экземпляр издания.

При этом в XIX веке уже не было обязательным подносить особый экземпляр ко двору: даже литераторы, особенно второй половины века, считали неприемлемым таким вот образом искать покровительства, полагая, что в случае читательского интереса государь или императрица сами прочтут книгу. Заметным исключением на этом фоне был И. А. Гончаров, который, подобно В. А. Жуковскому, последовательно одарявшему своих воспитанников и их венценосных родителей, также отдельно и неуклонно отсылал экземпляры к императорскому и великокняжеским дворам.

С именем Гончарова связан и едва ли не единственный масштабный прецедент, когда писатель напечатал именно подносные издания своих романов. То есть, повторимся, не сделал часть экземпляров подносными, а именно уговорил И. И. Глазунова в 1883 году напечатать особое издание своих романов «Обыкновенная история», «Обломов» и «Обрыв», чтобы подарить их ближайшим друзьям, почтившим 31 декабря 1882 года писателя своим визитом по случаю полувекового юбилея его литературной деятельности. В 1884 году эти самые романы, даже отпечатанные с того же типографского набора, заняли место в собрании сочинений автора, но уже с номерами томов и с новыми титульными листами. Подарки Гончаров попросил переплести в синие сафьянные переплеты, и такой подносной комплект, состоявший из пяти томов, был подарен им своим ближайшим друзьям. Причем, в согласии с некоторой традицией, как можно это трактовать, для представителей императорской фамилии также были заготовлены экземпляры, но переплетались они в сафьян красного цвета.

Подносные экземпляры, таким образом, имеют характер официального или частного подарка. В целом такие экземпляры имеют много общего с библиофильскими экземплярами, которые обычно делались по определенному заказу, но уже продавались.