Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Приметы

В практике антикварной книжной торговли и собирательства можно видеть, как одни приметы не слишком справедливы, а другие, напротив, как раз и отражают жизненную правду антикварного книжного рынка. Расскажем только об одной, поскольку она доказала свою верность в жизни каждого коллекционера или антиквара.

Звучит она так: «книги ходят пáрами». С одной стороны, эта примета обнадеживает, с другой – огорчает. Обнадеживает потому, что дает надежду приобрести какую-то книгу, которую мы как будто бы упустили; огорчает – потому что порой один экземпляр продается очень дорого, и если он был вами куплен, то довольно неприятно наблюдать за тем, как кто-то приобретает то же самое, но вдвое дешевле. Но еще горше —упустив оба, тщетно надеяться на появление третьего.

Принцип же ее действия таков: долго-долго коллекционер ждет какую-то книгу, или уже и не ждет, потому что ждать ее бессмысленно. И неожиданно вдруг такая книга появляется на антикварном рынке. Если ее предложили тебе лично, то ты ее или купил, или же не смог (в последние годы второе намного чаще, потому что финансовые возможности нового поколения собирателей уж совсем недостижимы для коллекционеров старой формации). Но, по крайней мере, ты облизнулся или же обогатил свое собрание совершенно исключительной книжной редкостью. И тут, пока твой пульс даже еще не успел вернуться к норме, выходит на сцену другой экземпляр! Если ты не купил тот, что был первым, у тебя есть шанс приобрести второй. Причем это довольно редкий случай, поскольку книга сама по себе безжалостна к скопидомам и мстит за жадность без промедлений. То есть если ты мог приобрести первый экземпляр, но решил, что «это очень дорого», хотя такие деньги у тебя все же были, тебе не достанется и второй экземпляр тоже.

Неофиты, наблюдающие, как вдруг на рынок выходит книга, о которой трубили как о записной редкости, и тут же появляется и второй ее экземпляр, во-первых, начинают думать, что советчики их нагло обманывают (это само собой, просто не в этом конкретном случае). Во-вторых, посмотрев на ристалище, решают, что вот-вот выйдет еще один экземпляр, и тогда его можно будет купить еще дешевле. Но поскольку на втором экземпляре дело заканчивается («книги ходят парами», а не тройками или четверками), то в дальнейшем эту книгу можно не купить никогда.

Чтобы проиллюстрировать эту примету, расскажем о том, как это происходило с нами. В начале 2000‐х годов наш товарищ и коллега М. М. Климов приходит и говорит, что Лидия Васильевна Яшкова, некогда бывшая товароведом «Дома книги», а затем перешедшая работать в другой магазин, предлагает ему «Езду в остров любви» Василия Тредиаковского 1730 года. Кабы это был не Михаил Менделевич, а кто-то другой, мы бы и не поверили: то не просто книга, а «книга книг». Она знаменует начало новой поэзии и новой литературы, а редкость ее – притча во языцех. Еще в 1776 году (!) историк Г. Ф. Миллер сетовал, де «теперь нигде нельзя достать ни одного экземпляра Езды в остров любви: господин Тредиаковский сжег все, которые он мог добыть». В XIX столетии известен был один-единственный комплектный экземпляр, купленный у А. Б. Лобанова-Ростовского в казну и доставшийся в 1897 году Эрмитажному собранию; ни в Библиотеке Академии наук, ни даже в Публичной библиотеке нет до сих пор полного экземпляра. Не смог его купить и Н. П. Смирнов-Сокольский, сколько ни искал. Уже позднее Ф. Н. Медведев, чья коллекция первых книг русских поэтов гремела в 1990‐х годах, не раз печатно признавал, что это была бы главная книга в его собрании, но ее не будет никогда.

И вот Михаил Менделевич приносит «Езду», она нами приобретается. Причем это экземпляр с гравюрой, что немыслимо редко; на титульном листе владельческая запись русского поэта XVIII века Н. П. Николева. Происходит он из прославленной коллекции И. М. Остроглазова с его записями о великой редкости книги. Куда уж лучше. Одно немного огорчительно – переплет XIX века, явно сделан Остроглазовым, а на титульном листе в XVIII веке была маленькая сургучная печать на слове «князя», которая оторвана и подклеена, и уже в середине XIX века поверх заплатки вписано это слово. Учитывая редкость и происхождение, о такой книге коллекционер может лишь мечтать.

Проходит неделя, звонит М. М. и говорит: «Лидка предлагает второй экземпляр „Езды“, правда уже дефектный…» Хотя мы финансово еще не оправились от первой покупки, второй экземпляр тоже приобрели: в нем нет фронтисписа и последних трех листов, но хороший переплет 1730‐х годов и, что важно, безупречный титульный лист. Кроме того, сравнив оба, мы смогли понять, что наш основной экземпляр отпечатан на особой бумаге, а дублет – на ординарной. Так книга, которой не было и не будет, пришла «парой». И важно поблагодарить книгу за то, что она пришла к нам, потому что могла бы пройти мимо – и первая, и вторая.

«Езда в остров любви» Василия Тредиаковского (1730). Титульные листы двух экземпляров

К этому присовокупим второй рассказ, который иллюстрирует нравы антикварного мира. Сильно позднее мы приобрели для нашего «Музея книги» золотообрезный томик – издание «Евгения Онегина» в главах. Это было для нас очень нелегко, поскольку к тому времени цены сильно возросли, а мы стали только беднее, занимать было сложно, и поэтому финансовый вопрос был болезненным как никогда. Но это была вторая возможность за всю жизнь, и упустить ее было совсем неразумно. Заняв все-таки на свою покупку по разным друзьям и родственникам, мы тогда вынуждены были ради отдачи долга расставаться с тем, что было не так жалко продавать, а также и с некоторыми дублетами основных экспонатов коллекции. Так мы расстались со вторым «Вадимом Новгородским» и подобными ему редкостями, о чем, конечно, жалеем. Пришло время расставаться и с дублетом «Езды в остров любви», к тому времени уже с восстановленными страницами в конце. И когда я принес экземпляр в один из дружественных аукционных домов, то почувствовал себя на 25 лет моложе, «его величество сдатчиком» в довольно неприятном положении – «примут или не примут» (сейчас я уже освоился, и когда мы продаем что-то из накопленного в 1990‐х годах, действую уже без робости, но тогда мы еще ничего не продавали, и я просто чувствовал себя не в своей тарелке).

Так вот, выложил я стопочку книг на стол товароведа, в каждой книге был вложен хвостик с ценой (это уж обязательно, если вы хоть что-то понимаете в антикварной торговле) и начал смотреть за реакцией. Товаровед, простите, эксперт, довольно молодая дама, неплохо понимающая в книгах (что, без всяких шуток, ныне редкость), брала по одной, соотнося цену с увиденным. Когда была взята в руки «Езда», я пояснил: фронтисписа нет, три листа восстановлены, но книга редкая. На меня был поднят вопросительный взгляд: «Ну тогда я не знаю, кто это вообще за такие деньги ее купит, если она еще и дефектная!» Я молча забрал книжечку и убрал в портфель. Прошли месяцы, и когда я увидел товароведа вновь, то благодарил ее и за тот день, и за те слова, причем абсолютно искренне. Деньги мы смогли вернуть, а вот второй экземпляр «Езды в остров любви», если бы тогда его продали, мы бы не вернули себе никогда. Ведь за последние тридцать лет больше этой книги на рынке не было и вряд ли будет. Так и живут они рядом, как пришли, – парой.