Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Императорские библиотеки

Один из заметных сегментов книжного репертуара антикварной книги, бытовавшей в России, представляют книжные памятники, которые происходят из императорских библиотек. Конечно, до 1917 года мало замечательных экземпляров выходило на рынок: «Собственные его императорского величества библиотеки» были под замком и под надежным надзором. И если, скажем, из Императорской Публичной библиотеки в XIX веке регулярно что-то пропадало, то из императорских собраний уплыл едва ли не единственный экспонат, да и то уже не из собственных императорских запасов, а из государственных (что отнюдь не одно и то же). Речь идет о «Путешествии из Петербурга в Москву» 1790 года, по которому текст бессмертного произведения узнала Екатерина II и на котором рукой великого поэта надписано: «Экземпляр, бывший в Тайной канцелярии. Заплачено 200 рублей. А. Пушкин».

В середине XIX века по воле Николая I из дворцовых библиотек передавались целые разделы в Императорскую Публичную библиотеку. То было великое переселение книг, но, несмотря на продажу затем дублетов, какого-то основательного выброса императорских книг на рынок не происходило. Так же как при переезде библиотеки императрицы Александры Федоровны (старшей), которая по указу Александра II 1862 года была пожертвована в Румянцевский музей, но и тут дублеты не распродавались.

Однако в 1917 году переменилось абсолютно все. Национализация императорских сокровищ затронула не в последнюю очередь и книжные собрания. Поначалу до них не было дела: они ждали своего часа, пока делили более ценное. Именно тогда, в самые первые годы власти большевиков, происходила усиленная продажа того, что, как казалось, не представляет музейного интереса: обиходной посуды и белья, но также и книг второй половины XIX – начала XX века. Петербургские толкучие рынки заполнились особыми и подносными экземплярами из дворцов, зачастую с владельческими и дарительными надписями. Плеяда книжных собирателей силилась скупить то, что не было пущено на цигарки матросней.

Монография С. В. Королева «Книги Екатерины Великой» (2016)

Но настоящие золотые реки потекли чуть позднее, когда для нужд индустриализации активно распродавались музейные ценности. Подобно тому как американские миллионеры ставили птиц на полях каталога Эрмитажа, за границу уплывали памятники старой печати и уникальные иллюминованные рукописи; единственный экземпляр Библии Гутенберга из коллекции Публичной библиотеки разделил эту участь.

Однако, говоря именно об императорских коллекциях, мы должны сказать о широчайшей продаже двух сегментов, ценность которых неоспорима не столько для мировой книжной культуры, сколько для отечественной. Тогда казалось, что этими книгами вполне можно поступиться, отстаивая шедевры; но реальность советской жизни состояла всегда в том, что, отдав малое в надежде сберечь большее, лишаешься последовательно всего. Так и произошло. Надеясь сохранить инкунабулы и средневековые рукописи, без особенного сопротивления библиотеки отдавали подносные экземпляры XVIII–XIX веков из дворцовых библиотек; русские книги почти не требовались, только если это атласы или альбомы. А вот западные – брались полками и шкафами. Особенно показательна судьба библиотеки Павловского дворца – там были и книги с автографами Гете, и подносные экземпляры многотомных ботанических атласов П. Ж. Редутé… Известна привязанность императрицы Марии Федоровны к садоводству, и, конечно, это оценил и западный покупатель. Но то был первый сегмент книг, которые «Международная книга» продала «на ура», а далее уже брала все подряд иностранные книги с картинками.

Второй сегмент – это обычные с коллекционной точки зрения издания XVIII – начала XX века на иностранных языках, но в «дворцовых» переплетах. Именно этим путем тысячи и тысячи книг, которые в последней трети XVIII века переплетались для цесаревича Павла Петровича в красный сафьян, поехали за границу и там с успехом распродавались. Некоторые библиотеки Америки, в том числе Нью-Йоркская публичная библиотека и Библиотека Конгресса, закупали императорские книги практически оптом. Сегодня в их фондах сохраняются многие тысячи книг из императорских дворцов.

Кроме императорских библиотек Зимнего, Павловского, Аничкова, Гатчинского, Александровского и прочих дворцов, изрядно поредевших за счет этих набегов, пострадали и библиотеки титулованной знати – графов Строгановых, князей Юсуповых и многие, многие другие. Ведь комплекты гравированных увражей Пиранези или изданий знаменитых европейских печатников собирались не только царями.

Торговля книгами на русском языке шла почти всегда через каталоги АО «Международная книга»: изысканные западные библиофилы имели возможность долгие годы получать и выписывать себе нужные экземпляры. Там уже не было только дворцовых экземпляров: они были разбавлены другими книжными коллекциям, но всяко отнюдь не худшими. Здесь мы видим и прекрасные экземпляры книг XVIII века, прижизненные издания Пушкина и современников, альманахи первой трети XIX века. Именно этими покупками собрал свои сокровища Поль Фекула, и не он один.

Однако, когда мы говорим о продаже книг из императорских библиотек, может показаться, будто мы хотим сказать, что это были ненужные, вредные, преступные деяния большевиков. Ничуть. Это была жизнь книги, со всеми перипетиями и неожиданностями. И уж точно мы не хотим сказать, что это была «распродажа национальных сокровищ за бесценок». Ведь ценообразование на антикварном рынке опирается не на представления о цене, а на реальный спрос. Великая депрессия, накануне которой эти продажи происходили, не слишком баловала продавцов.

Другой вопрос, что, продавая истинные уники, каковыми были Синайский кодекс или Библия Гутенберга, советское правительство пыталось сбыть эти сокровища непублично, отведя скандалы, то есть путем келейных договоренностей. А в случае с бесспорными шедеврами – такие сделки почти всегда сулят продавцам большие потери.

Теперь, когда некогда проданные советским правительством книги совершили неоднократные путешествия от владельца к владельцу, коллекционеры могут лишь благодарить судьбу: ведь имеется законная возможность не только заполучить в свое собрание книгу из библиотек русских императоров и великих князей, но и создавать целые подборки таковых. Повторимся, на законном основании это представить было бы нельзя, потому что досужие языки перешептывались бы, утверждая, что «эта книга библиотечная».

Довольно часто мы видим книги из императорских библиотек на мировых аукционах и в антикварных магазинах; начиная с 1990‐х годов они в значительном числе репатриировались и нет-нет да и попадались у антикваров Москвы и Петербурга.

Значительную трудность представляет идентификация книг, происходящих из императорских библиотек. Конечно, книги с вензелями Павла I и его наследников не представляют большой загадки: обычно имеется указание на непосредственного первого владельца. Но не так с книгами XVIII века: ни Петр Великий, ни русские императрицы вплоть до Екатерины II не имели своего книжного знака. Поэтому распределить более тонко по происхождению книги XVIII века, которые сохранили на себе экслибрис эрмитажной библиотеки (он относится уже к 1830‐м годам) и наклеиваемую на корешок «звездочку» с номером книги на полке – довольно виртуозное дело.

И ведь не только потому, что, скажем, в библиотеках Екатерины II растворились библиотеки Дидро, ощутимая часть книжного собрания Вольтера (к примеру, почти вся периодика); но еще и потому, что порой трудно сказать, кому принадлежала книга – Елизавете Петровне или же Петру Федоровичу? Последний имел свой суперэкслибрис, но относится этот знак к тем книгам, которые помечены до приезда его в Россию, то есть к малой части собрания. То же можно сказать и о гравированном экслибрисе его библиотеки в Ораниенбауме, который хотя и был награвирован для него в Гравировальной палате Академии наук, наклеен лишь на несколько сохранившихся экземпляров.

Для книг Екатерины II, по крайней мере для тех, которые входили в состав императорских библиотек в конце ее царствования, характерно сочетание эрмитажного экслибриса 1830‐х годов и инвентарных помет на первом форзаце, сделанных сангиной. Считается, что это доказывает, что в конце XVIII века книга была у государыни. Но для тех собраний, которые поступили в дворцовые библиотеки ранее, – не существовало универсального метода, который бы давал нам возможность утверждать, что эта книга, например, принадлежала Петру III, а другая – была куплена с библиотекой Дидро. Или же, если из эрмитажного собрания происходит книга с экслибрисом Анри Риё, то с большой вероятностью этот экземпляр изначально принадлежал Вольтеру. Таких витиеватостей масса в рассматриваемом вопросе.

Лишь в последние годы титаническими усилиями главного библиотекаря Российской национальной библиотеки С. В. Королева была разработана методика атрибуции книг из императорских библиотек XVIII столетия, главным принципом которой является идентификация владельцев по характерным переплетам. То есть, определив по эталонным экземплярам типичные черты переплетчиков, работавших, скажем, для Вольтера и Дидро, уже по этому принципу – идентичности как переплетных материалов, так и переплетных украшений – оказалось возможным выявить множество экземпляров из конкретных коллекций. Прежде всего нужно сказать о библиотеке Дидро, которая считалась навсегда утраченной.

И раз уж такая титаническая работа произведена на базе богатейшей коллекции Публичной библиотеки, то можно посредством этого инструментария атрибутировать и экземпляры, которые ныне сохраняются в частных собраниях.