Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Пламенные революционеры

Подлинные автографы «выдающихся деятелей коммунистической партии и советского государства», в особенности довоенного и военного периода, практически не выходят на антикварный рынок, но их фальсификаты изготавливаются неутомимыми народными умельцами. Расчет фальсификаторов делается на такого собирателя (= покупателя), который, кроме финансовых ресурсов, не обладает ни знаниями, ни необходимостью спросить совет у специалиста. Этот тип собирателя, который ныне представляется наиболее существенным игроком на рынке антикварных книг и рукописей, вместе со средствами приобрел себе и невероятную самоуверенность. Мы в очередной раз скажем о том, как легко нарисовать нам не столько нынешний день его собрания – пополнение и пополнение, сколько день грядущий, когда он сам или же его наследники будут разбирать эту груду сокровищ и рискнут показать их не торговцу-оценщику на аукционе, не «эксперту по фсему», а настоящему специалисту. Тогда-то и выяснится, что большинство автографов Ленина, Сталина и им подобных – жалкие подделки.

Едва ли не единственный подлинный автограф Ленина на отечественном рынке в последние годы – это записка 1921 года Степану Данилову, которая продавалась в составе его небольшого архива и была продана за скромные 2,8 миллиона рублей, что, конечно, не так много за подлинный автограф Ленина (скажем, подлинный автограф Ленина на аукционе Christie’s в 2013 году в Лондоне продан более чем за 120 тысяч фунтов стерлингов; ранее, в 2004 году, он был приобретен много дешевле на немецком Stargardt). Отчасти такой «демпинг» в отечественном ценообразовании объясняется сложившейся ситуацией с фальсификатами, благодаря появлению которых для праздных книголюбов автографы Ленина как будто бы не представляют собой исключительной редкости. Формально это так: то здесь, то там выставляются на аукцион «автографы Ленина». Но правда в том, что подлинные автографы в их числе встречаются исключительно редко.

Как же будут эти подделки распознаваться? Здесь принцип наглядности наиболее показателен; собственно, ровно так, как если положить лист эталонной рукописи Маяковского, Ахматовой, Блока рядом с «предметом музейного уровня». При таком сравнении специалист скорее предпочтет глубокомысленно промолчать, чем объяснять на пальцах различия. Именно так обстоит вопрос и с «автографами» тиранов ХX века.

Чтобы как-то добавить аутентичности, употребляются новодельные штампы различных подразделений структуры высших партийных и советских органов. Исходными для них были взяты факсимильные воспроизведения, которых более чем достаточно. Из того, что мы видели, можно вспомнить наборный штамп «АРХИВ ВКП(б)», прямоугольный штамп в рамке «Секретный архив Ц. К. В. К. П.(б.)», овальный штамп в зубчатой рамке «Библиотека и архив при Ц. К.» и даже круглую печать ЦК ВКП(б) с нумерацией (№ 2) и так далее. Отдельная страта – фальсификаты совершенно секретных документов НКВД с «автографами» Л. П. Берии и «резолюциями» Сталина.

Кроме того, мы не раз встречали подлинные документы первой половины ХX века, на которых нанесены, то есть фальсифицированы, резолюции рукой высших деятелей партии. Впрочем, для нас, работавших в архивах в том числе и с подлинными материалами ЦК, Политбюро, МГБ и так далее, очевидно несоответствие в этих фальсификатах с подлинниками вообще всего – от способов печати бланков до физических характеристик этих документов; но обычно люди никакого отторжения не испытывают, потому что подобные «документы первых лиц» для них внове. Важнее здесь иное: мы должны акцентировать внимание читателей на том, почему мы в принципе считаем эти партийные документы фальсификатами.

Начнем с того, что такие предметы, как автографы Ленина, при советской власти не только изымались отовсюду, но и закупались за границей за валюту. И за всю нашу деятельность мы видели подлинный автограф Ленина от силы два раза. Казалось бы, автографов Сталина должно быть больше, однако и они редки, в отличие от многочисленных фальсификатов, исполненных характерным для подлинных автографов генералиссимуса синим или красным карандашом.

Причина такой редкости состоит в том, что никогда, ни при каких свободных временах, ни при каких условиях не мог документ из Особого архива ЦК выйти куда-то «погулять», а потом от наследников этого кого-то попасть на антикварный рынок. Это, на наш взгляд, абсолютно исключено. Вынос таких документов за стены ЦК был чреват в те годы не увольнением, а расстрелом, и невозможно представить, чтобы эти документы могли покинуть ЦК в тот момент и архивохранилища после. Списание их не проводилось, все они хранятся ныне в РГАСПИ, Центральном архиве ФСБ, Архиве Президента.

Чтобы не быть голословными, все-таки произведем умозрительно небольшое исследование и укажем основные характеристики, на которые следует обращать внимание при изучении источников такого типа.

Первое: бумага. Вспоминается гениальный фильм «Мизери», который вряд ли оставил в свое время кого-то равнодушным. Героиня актрисы Кэтти Бейтс, купив в местном сельпо плененному писателю самую дорогую машинописную бумагу, до душевного приступа была раздосадована реакцией главного героя, который такую бумагу отверг. Причина этого в фильме проста: на лощеной бумаге напечатанный на машинке текст легко смазывается, а на обычной этого можно не опасаться. Но сторонний человек вряд ли это знает, тогда как для работающего с пишущей машинкой – очевидно.

Так и с бумагой исторических документов: она должны быть аутентичной не только времени, но и типу источника. То есть, если вы знакомы с той бумагой, на которой в данной хронологический отрезок времени печатались (писались) документы конкретного автора, несложно понять различие. И когда документ эпохи военного коммунизма вдруг представляется на бумаге времен социалистического изобилия – это повод задуматься.

Второе: машинопись. Не хочется редуцировать повествование до ежеминутных отсылок к кинематографу, однако и здесь мы должны отправить читателя к экрану, чтобы он не поленился и посмотрел американскую же картину «Сможете ли вы меня простить?». По крайней мере, это киноповествование будет заметно доходчивее наших слов и объяснит механизм изготовления документов с «автографами» великих. Пусть и не во всех тонкостях.

Машинописные фальсификаты, как и любые другие, имеют свою ахиллесову пяту. По той причине, что портативных пишущих машинок с дореформенным шрифтом до нашего времени практически не дошло, фальсификаты хронологически относятся ко времени новой орфографии. Причем можно было бы, кабы умельцы знали источники, снабдить фальсификаты неким привкусом времени, когда, скажем, на рубеже 1910–1920‐х годов выломанная буква «Ъ» заменялась апострофом, однако этого, конечно, вы не найдете (но, быть может, увидим это в будущем).

Так вот, машинопись многое может рассказать о документе. Обычно для таких рукоделий используется нечто вроде портативной механической машинки с черной лентой. Механической еще и потому, что электрических в употреблении ныне почти не осталось, а возни с ними при фальсификации явно больше (сильный удар пробивает литерой бумагу, что почти всегда бывало с первым экземпляром машинописи). В целом же по характеристике оттиска литеры, даже без учета изношенности ленты, электрическую машинку можно почти всегда отличить. Тут нужно повиниться, что на заре туманной юности автор активно пользовался для своих зачатков научных дел имевшейся в доме «электро-механической» пишущей машинкой «Ятрань». До сих пор помню, как после наступления компьютерной эры я тащил вниз эту двадцатикилограммовую толстуху на помойку, хотя следовало бы мне от такого резкого шага, наверное, воздержаться.

Конечно, в свое время КГБ СССР, борясь с диссидентским движением, мог по шрифту машинописи определить не только модель пишущей машинки (она может быть идентифицирована по так называемым общим признакам – рисунку шрифта, шагу и так далее), а в некоторых случаях даже идентифицировать конкретную пишущую машинку, потому что так называемые частные признаки – небольшие дефекты некоторых литер, приобретаемые за годы употребления машинки, делают ее «почерк» уникальным. В пособиях по криминалистике мы можем встретить образцы шрифтов различных пишущих машинок, а при некотором любопытстве, выяснив, на какой из них был отпечатан текст, затем уточнить и годы, в которые такие машинки начали выпускаться. Последнее имеет скорее академический интерес, потому что на протяжении всех лет советской власти использовалось множество дореволюционных пишущих машинок. Впрочем, мы вынуждены оставить подобные интересные исследования профессиональным криминалистам, а сами вынужденно ограничим свой инструментарий доступным нам, как любому историку или антиквару, визуальным исследованием.

Кроме характеристики машинописи – не только шага машинки (межзнакового расстояния) или же переката каретки (интерлиньяжа), но и вообще оформления документов в соответствии с канцелярской традицией, конкретным типом документа и хронологическим отрезком, важно понимать кое-что относительно бытования машинописных документов в канцеляриях высших органов власти.

Скажем, встречаем мы очередной «автограф Ленина» под машинописным документом. Обычно это нечто короткое – уведомление, мандат, служебная записка. Понятно, что почерком Ленина это написать трудно, и выбирается путь, который кажется фальсификаторам максимально близким для достижения цели (то есть быстрого, желательно мгновенного обогащения). И путь этот – машинопись + «автограф».

В изготовлении таких артефактов мы тоже наблюдаем своего рода эволюцию, и надо отдать должное умельцам, которые быстро учатся и уже не пишут отсебятины, а в качестве источника текста берут с помойки том Полного собрания сочинений Ленина и строго ему следуют. Они попросту цитируют документ, там опубликованный, то есть делают его заново. Логика у фальсификаторов простая: раз в архиве Ленина отложился черновик документа, где-то должен гулять и оригинал. Тут многое выступает на стороне фальсификатора: и доказательность («текст уже опубликован по черновику»), и гарантия того, что подделка не будет распознана ни по содержанию, ни по орфографии. Последнее особенно актуально, потому что уровень грамотности фальсификаторов обычно не столь высок.

Был не так давно выставлен на одном заграничном аукционе такой «автограф Ленина 1919 года»; как обычно, за несусветные деньги, и как обычно, с экспертным заключением мастера на все заключения. Но если поглядеть на такой артефакт глазами Адвоката дьявола, что мы увидим?

Итак, смотрим внимательно: да, такая записочка была в истории, текст ее напечатан в собрании сочинений и почти совпадает с «автографом». Однако там текст «публикуется по рукописи», а кабы существовала изначально машинопись, то в архиве Ленина бы отложилась также машинопись (второй экземпляр как минимум, потому что первый отправился к адресату). Справедливо предположить, что публикуемая записка была написана от руки и вместе со всем ленинским наследием, усиленно собираемым партией многие годы, вернулась потом в ленинский архив и была напечатана в «Ленинском сборнике», а потом и в Полном собрании сочинений. Наивно думать, что в первые годы советской власти в секретариате Ленина все записульки обязательно печатались на пишущей машинке. Но поскольку подобные рассуждения отчасти субъективны, к тому же мы непосредственно ленинской текстологией не занимались, обратим свое внимание на текст, напечатанный на пишущей машинке, – наш непосредственный источник.