Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Экспертиза и эксперты

В значительной мере мы раскрыли эту тему в других разделах. Но чем дальше развивается коллекционирование и антикварная книжная торговля, тем более актуален вопрос квалифицированной экспертизы. Потому что если можно заручиться экспертом в какой-то узкой области, то «комплексно» этот вопрос не решить, ведь область наша довольно непроста для таких односложных решений.

Говоря о ситуации, которую мы наблюдаем ныне на отечественном антикварном рынке, говоря о книгах и особенно рукописях, можно признать ее далекой от совершенства. Причин много: и отсутствие институции, которая бы пользовалась доверием, и страх квалифицированных специалистов, которые в некоторых областях имеют научный авторитет, но вообще сторонятся практики экспертизы, не желая брать на себя какие-то риски. Поскольку спрос на такие экспертизы довольно высок, то он вынужденно рынком удовлетворяется, но результаты таких экспертиз не всегда кажутся безупречными.

Здесь нужно вспомнить слова И. А. Крылова: «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник». Дело в том, что не только сама область наша требует и знаний, и кругозора, и многолетней наработанности глаза. Но и, в силу многих тонкостей, даже от специалистов-текстологов мы перестали ожидать энциклопедического охвата.

По этой причине, если вдруг вы захотели выслушать авторитетное мнение об автографе или рукописи, то вряд ли нужно успокоиться, увидя экспертное заключение работника библиотеки или музея, который, и это не так трудно проверить, не робеет высказываться относительно рукописей самых разнообразных персонажей мира русской истории и литературы: вот его экспертиза на автограф Маяковского, вот он подтверждает автограф Пастернака, вот его мнение об автографе Цветаевой или Ахматовой, вот подтверждение автографа Григория Распутина, Чайковского, Сталина или Дзержинского, а вот экспертиза автографа Владимира Набокова… Безотносительно того, насколько мы согласны или нет с такими экспертами, стоит подумать, а может ли эксперт быть вообще настолько разносторонним.

Еще одно развлечение – поинтересоваться тем, какова основная специальность эксперта, который подписал конкретное экспертное заключение. И если у эксперта, который занимался исследованием автографа писателя ХX века, основной специальностью является древнерусская литература, или он занимался историей гравюры, или же вовсе у него нет научных работ, тогда это повод для серьезных размышлений.

Ныне же доходит до того, что порой, видя малоквалифицированную экспертизу, мы вместо успокоения наполняемся подозрениями (возможно, даже излишними) к автографу или рукописи. То есть, на наш взгляд, лучше бы автограф был и вовсе без экспертизы, чем с отзывом специалиста из совсем иной области науки или того, кого уже уличили в написании заключений на заведомо фальшивые предметы.

Это не значит, что экспертизы неспециалиста в узкой области будут заведомо ошибочными. Конечно, здесь бывают и верные, но все-таки для предметов столь серьезной культурной значимости это скорее билет в лотерее, чем гарантия подлинности. Ну а если вдруг ошибка выявится, любой эксперт с чистой совестью может сказать: «Это мое мнение, и я остаюсь при своем мнении, и все тут!» И вполне будет прав: никакая экспертиза не является гарантией на все времена, и любой человек может и заблуждаться, и ошибаться.

На этом фоне практикуются исследования и экспертизы иного рода. С 1990‐х годов множатся случаи, когда автографы литераторов XIX – начала XX века подтверждает не филолог-текстолог, не даже музейный или библиотечный работник, а человек с юридическим образованием и специальностью «судебная экспертиза», то есть милицейский почерковед. Мы подчеркиваем, что говорим не о тех случаях, когда такой эксперт опровергает подлинность, что, в общем-то, наиболее ожидаемо от обладателей этой квалификации, а именно ее подтверждает. Наш скепсис объясняется тем, что речь идет о довольно специфической группе рукописей указанного периода, которые не являются предметом каждодневных исследований почерковедов-юристов.

Более того, читая почерковедческие криминалистические документы, мы должны обратить внимание как минимум на одно ключевое обстоятельство, которое не дает нам оснований считать выводы таких документов заслуживающими нашего абсолютного доверия. Особенно, повторимся, это касается тех случаев, когда криминалист-почерковед не разоблачает фальсификат, а, напротив, подтверждает подлинность автографа XVIII, XIX или XX века. Обстоятельство же, серьезным образом девальвирующее степень доверия к такому заключению, – ничуть не тайна, оно даже указывается в любом таком почерковедческом заключении; прочтите любое из них внимательно, и эта ахиллесова пята криминалистики не уйдет от вашего взора. Обычно там указывается, что вместе с конкретным предметом экспертизы (листок или книга с вероятным автографом NN) представлены на экспертизу и «условно-свободные и свободные образцы подписи и почерка NN», но не в оригинале, а «в книге такой-то». Ну и как уж, извините, доверять такой экспертизе? Ведь сравнительный анализ эксперт производил не с эталоном в архиве, и даже не с качественной цифровой копией с возможностью увеличения, а с публикацией в книге; такого сравнительного материала может быть порой достаточно для опровержения, но уж точно не для подтверждения подлинности автографа или рукописи.

Здесь уместно привести мнение ученого хранителя рукописей А. С. Пушкина (это такая должность) Института русской литературы (Пушкинского Дома) Академии наук Т. И. Краснобородько, да простит меня Татьяна Ивановна за излишнюю мою разговорчивость. Мнение это было высказано лет эдак двадцать назад: «Когда раздается звонок и кто-то мне говорит, что он хочет принести для консультации автограф Пушкина с подтверждением эксперта-графолога, я заранее знаю, что автографа Пушкина я там не увижу».

Итак, если коллекционер настолько мало понимает в предмете своего коллекционирования, что не может решить сам, подлинник перед ним или не подлинник (не обязательно фальсификат: ведь это может быть просто список, не слишком далеко отстоящий от времени создания подлинника), но, с другой стороны, уже осознает, что требуется не просто эксперт за деньги, а именно специалист, которому можно довериться, как ему в этом случае поступить?

Еще раз процитируем профессора Р. Д. Тименчика: «Здравый смысл, обыкновенный, понудил бы задаться вопросом: если уж теплится хоть какая-то надежда на подлинность автографов и нет доверия проведенной экспертизе, то почему не обратиться повторно к квалифицированной экспертизе. Говорю – квалифицированной, потому что широко простирает халтура крылья свои в дела человеческие…»

И еще раз с ним согласимся. Ведь совершенно точно, что многие из писателей, чьи рукописи ныне активно собираемы, имеют квалифицированных исследователей, то есть ученых-текстологов, которые занимаются творческим наследием этих писателей и перелопатили столько листов их рукописей, что они знают их почерк лучше, чем свой, а также осведомлены о приемах, манере подачи материала, которыми пользовался их герой. А если и успели позабыть, то они могут и посмотреть подлинные рукописи заново и даже положить вашу покупку рядом с подлинниками, а этот нехитрый метод исследования (сравнительный) очень плодотворен.

Но здесь другая проблема. Если мастера поточной экспертизы всегда готовы к услугам, ученые-текстологи не всегда легко соглашаются тратить свое драгоценное время на вас, что объяснимо: жизненный и научный интерес этих ученых состоит не в том, чтобы давать за деньги экспертизы налево и направо, а чтобы заниматься изучением и публикацией рукописей (не нужно путать их с филологами-популяризаторами, которые, может, вообще не видали рукописей своих героев).

Имена таких специалистов «высшего разряда» в основном известны, поскольку речь мы ведем о крупных ученых-филологах, авторах статей и книг, обладателях опытом и знаниями. Разумеется, нельзя быть уверенным, что такой колосс науки будет рад помогать вам. Однако мы здесь уже вступаем в мир не служебных, а человеческих взаимоотношений, и многое зависит от личных качеств как одного, так и другого участника такого разговора. Это вопрос симпатий и антипатий. И если вы сможете найти в специалисте такого уровня не просто равнодушного слушателя, а сочувствующего вашему увлечению, то как минимум будете ограждены от вероятности потратить большие средства зазря.

Но поскольку дело иметь ученый будет не с вами, а прежде всего с принесенными рукописями, то, конечно, лучше для вас, чтобы в результате это оказались подлинники. Ведь никто не хочет каждый раз, когда открывается ваш портфель, услышать один и тот же вопрос: «Опять подделки принесли?»

Иными словами, грамотная экспертиза и аннотированное описание экспонатов конкретного собрания, как и само собирательство антикварных книг и рукописей, требуют усилий и волнений. И если кто-то думает, что с приобретением какой-либо редкости он может успокоиться, уверяем, нет: нужно, чтобы и научный мир признал ее безупречной. Тогда и вы будете чувствовать себя уверенно, и ваши наследники.

Те же, кто брезгует и экспертизой, и научным описанием, легко могут подвергнуть себя публичной порке, предъявив в качестве замечательного экземпляра своей коллекции предмет небезупречный с точки зрения подлинности. Это вдвойне неприятно, потому что обычно коллеги по цеху, антиквары и коллекционеры, не откажут себе в удовольствии поделиться своими сомнениями с максимальным числом окружающих.