Феминизмы. Всемирная история

Международный женский день и государственный феминизм

В начале XXI века власти индонезийской провинции Ачех, в которой развернулось продолжительное антиправительственное восстание, глубоко обеспокоились распространением панк-культуры среди молодежи. В 2011 году полиция схватила 64 человека на панковской вечеринке. Арестованных обоих полов неделю удерживали без предъявления обвинения, заставили обрить голову, молиться и совместно принимать «очистительные» ванны. В послевоенном Ачехе шариат запрещает панк и riot grrrl, хотя в других провинциях Индонезии их терпят.

В Индонезии существует локальная альтернатива феминистской песне. Протофеминистку Картини (глава 1), которую вдохновлял пример Пандиты Рамабаи, в 1950-х и начале 1960-х годов подняли на щит индонезийские националисты и феминистско-коммунистическое Движение женщин Индонезии[341]. Своего пика культ Картини достиг в период светского режима генерала Сухарто (1968–1998), в рамках которого Картини досталась роль «национальной героини». 21 апреля в Индонезии празднуется День Картини, когда гражданам напоминают об этой легендарной женщине.

На мероприятиях в честь Картини исполняется «ее» песня «Ibu Kita Kartini» («Наша мать Картини»), сочиненная в 1931 году националистом В. Р. Супратманом (написавшим также и индонезийский гимн). Четкий ритм и предсказуемые созвучия делают песню в высшей степени пригодной для официальных, срежиссированных и отрепетированных мероприятий. В тексте Картини названа индонезийской принцессой и «национальной воительницей». Культ Картини — матери, аристократки, национальной героини, которую изображают на банкнотах и прославляют на государственных мероприятиях, — стал элементом нового порядка Сухарто, провозглашенного «отцом-президентом» и сосредоточившего власть в своих руках посредством опоры на яванцев, которые теперь доминировали на архипелаге[342]. Однако воинственный нонконформизм Картини высоко ценили и противники Сухарто, в том числе индонезийские феминистки. В 1998 году в День Картини они выступили против политики диктатора и за права женщин и пространство для мусульманского феминизма.

Песня о Картини напоминает о роли музыки в сохранении статус-кво и поддержке легитимности политических режимов. Празднование очередного «специально установленного дня» кое-что говорит нам о том, как именно революционная музыка становится официозной. Впервые Международный женский день — подсказанный социалистами повод для протеста — отметили 23 февраля 1909 года. В Нью-Йорке его организовала Социалистическая партия Америки, а в 1910 году отметили в Копенгагене, на VIII съезде Второго интернационала.

Благодаря усилиям Клары Цеткин праздник 8 Марта быстро распространялся. В 1911 году его отметили в Вене и городах Германии, Швейцарии и Дании, в 1912 году — в Голландии и Швеции, а в 1913 году, с помощью Александры Коллонтай, — и в России. Вначале празднование сопровождалось требованиями избирательного права и равноправия в сфере занятости. В период Первой мировой войны часть протестовавших требовала также и мира. Из исторических свидетельств известно, что в этих случаях женщины шли с флагами, но мы располагаем лишь эпизодическими свидетельствами празднования Международного женского дня как мультисенсорного и аудиального опыта. В Пекине праздник отмечали с 1924 года — по распоряжению Третьего интернационала. Манифестанты пели «Интернационал» — о рабочих и крестьянах и со злополучной строкой: «La terre n’appartient qu’aux hommes» («Земля дана для счастья людям» — или же «мужчинам»). Но песню пели и женщины, выступавшие в поддержку своего идеала освобождения.

В Китае после разрыва Гоминьдана с коммунистами каждая партия попыталась воспользоваться Международным женским днем в собственных целях. Националистов заботило расширение их влияния. В 1934 году, по данным Луизы Эдвардс, на контролируемой ими территории в Международный женский день звучали партийные песни, посвященные местным проблемам (например, необходимости бойкотировать японские товары), а не мировой революции и освобождению трудящихся женщин. Коммунистическая партия устраивала празднества в контролируемых ею районах — в Цзянсийском советском районе (Китайской Советской Республики), провозглашенном в 1931 году Мао Цзэдуном. Песни здесь звучали другие. В одной пелось:

Мы хотим с энтузиазмом крикнуть:
«Да здравствует Коммунистическая партия!
Да здравствует освобождение трудящихся женщин!
Уничтожим империалистический Гоминьдан!
Поднимем красное знамя над всем Китаем,
Чтобы трудящиеся женщины Китая добились полного освобождения».

В еще одной песне была строка: «Советские женщины уже достигли освобождения… Гоминьдановцы — лакеи империалистов». Во всех этих случаях феминистки почти не оказывали влияния на происходящее: конкурирующие партии использовали Международный женский день для демонстрации власти над женщинами. Заявления (в первые годы) о революционном освобождении трудящихся женщин превратились в пропагандистскую рутину[343]. Песни могут изменять свой смысл. Феминистская музыка способна прославлять идеологический догматизм, а не бороться с ним. В 1976 году американский феминистский журнал Quest утверждал:

Песня, благодаря своей эмоциональной силе, может пробудить у слушателей такую энергию, которую не даст ни одна статья или выступление, — просто потому, что музыка обращается к нашей душе, а кроме того, к разуму. Музыканты-феминистки лишь начинают ощущать эту потенциальную силу.

Журналисты, однако, ошиблись относительно возраста феминистской музыки. В этой главе показана ее более долгая и богатая история. Музыка помогала суфражисткам, социалисткам, сторонницам движения за права женщин, лесбиянкам образовывать общины, высмеивать оппонентов, добывать средства и захватывать те пространства, в которых им не были рады. Для riot grrrl музыка была анархическим протестом и выражала их непростые чувства. Госпел, джаз и блюз позволили музицирующим афроамериканкам обзавестись впечатляющим репертуаром, питавшим политическую активность и способствовавшим эмансипации. Феминистские элементы в турне Бейонсе 2013 года прекрасно согласуются с этой традицией. История, однако, показывает, что афроамериканок часто эксплуатировали студии; кроме того, они сталкивались с расовой сегрегацией на концертных площадках.

Через толщу времен трудно «расслышать», как «звучало» в истории женское движение. Но важно понимать, что феминизм существует не исключительно в текстах. Рита-Мэй Браун в 1974 году призвала коллег уделять больше внимания мультисенсорным аспектам феминизма:

Женское движение, в силу присутствия в его рядах по большей части белых из среднего класса, полагается в значительной мере на слова в ущерб другим формам коммуникации. Меня же, выросшую в общине белых бедняков, учили: «Не слушай то, что говорят люди. Оценивай их поступки». Видя результат феминизма в том, как меняются сами женщины, мне бы хотелось… побудить читателя больше обращать внимание на невербальное общение как одну из областей этих перемен[344].

«Мозаичная» метафора напоминает о том, как можно рассматривать узоры феминизма, мысленно ощутить и прикоснуться к его творениям. Однако, пытаясь услышать звуковой ландшафт феминизма, можно обратиться и к концепции «радиоволн» историка Нэнси Хьюитт. Она полагает, что вместо накатывающих одна за другой «океанских волн» феминизма мы можем вообразить одновременную передачу альтернативных радиосигналов: некоторые из них громки и отчетливы, другие нарушаются атмосферными помехами. Такого рода картина помогает уловить глобальное разнообразие и неравноправие голосов, которые не слишком удовлетворительно транслируют представления о первой, второй и третьей волнах феминизма. Радиопередачи не безучастны: они могут быть творческими, новаторскими, едкими. Метафора «радиоволн» указывает на разногласия между течениями феминизма. Но она также напоминает, что мы способны услышать, в прямом и переносном смыслах, различные течения феминизма в криках женщин, их рыданиях, музыке, пении[345].

Песни и музыка — не простые политические или протестные инструменты. Они усиливают чувства, предлагают сложные, неоднозначные смыслы. Их посыл часто истолковывается так, как хочет сам слушатель[346]. Таким образом, песня не просто трогательный символ солидарности. Исполняемая в разных контекстах, она выполняет различные культурные и политические функции. Изучение исторического контекста создания и звучания песен или гимнов, например «Which Side Are You On?» или «Интернационала», может помочь уяснить многообразие и сложность современного феминизма, то, как именно он использует наследие прошлого, культурный менеджмент, неловкие моменты идеологической или расовой апроприации. Слушать феминизм — значит получить более полное представление о его эклектичности, динамичности, ярости и веселой изобретательности.