Евангельские мифы

Такой взгляд на природу прозвища «назарянин», по-видимому, находит себе подтверждение в некоторых любопытных деталях, которые встречаются, в «Деяниях апостольских». В «Деяниях» шесть раз упоминается «Иисус назорей», и только один раз «Иисус из Назарета»[50]. Эпитета «назарянин» там совсем нет. Упоминание «Назарета» (X, 38) явно неаутентично ибо оно приведено в совершенно мифическом разговоре Петра и по-видимому, просто вставлено в это, разговор без всякого основания. «Деяния» говорят таким образом исключительно об Иисусе «назорее» подобно тому, как Марк упоминает везде только Иисуса «назарянина». Наиболее вероятным объяснением этого противоречия является предположение, что компиляторы потому упоминают исключительно Иисуса назорея, что они знали его последователей именно, как назореев, тогда как редакторы Маркова евангелия для того, чтобы устранить всякую связь между собой и назореями, употребили везде прозвище «назарянин».

Гипотеза, предполагающая, что иезуистский культ, не имевший при Павле и паулинистах никакой связи с назаризмом, впоследствии воспринял некоторые элементы этого религиозного института, может считаться исторически твердо обоснованной. Здесь уместно будет указать, что, если иезуисты начали уклоняться в сторону назаризма, выбрав себе в качестве символа «Нецер» (отрасль) Давида, сына иессеева, то великолепным ключом к пониманию такого уклона является ветхозаветный миф о первосвященнике Иошуа, который у пророка Захарии (III, 1 — 82 VI, 11 — 12) фигурирует в качестве «ветви» (точнее «ростка») и играет квазимсссианистическую роль, как дважды венчанный царь и первосвященник. Здесь пред нами открывается новая проблема. Текст из Матфея (11, 23) ссылается на некое пророчество, согласно которого мессия, назореем (по-еврейски, назиром) наречется». Единственное соответствующее место существует у Исайи (XI, 1), где предсказывается о том, что из корня Иессеева произрастет ветвь (вернее росток, «нецер»). У Захарии мы находим не слово «нецер», а «цемах», но возможно, что «нецер» было специальным выражением для «отрасли корня иессеева, и что в потерянных арамейских рукописях именно это выражение употреблено было у обоих пророков. Что «цемах» — отрасль разумеет у Захарии мессию так же, как и слово «нецер» у Исайи подтверждается халдейскими комментариями к Захарии, в которых написано: (III, 8) «мессия» и «муж, имя которому мессия» (VI, 12).

Мы имеем здесь дело, таким образом, с мессий Иошуа, который мог получить прозвище «назорей» или «назир», воплощая собой мистическую отрасль Исайи. Возможно, что это было возвратом к древнему символическому первосвященнику и мессии Иошуа, которого Павел мог отвергать, как Иисуса, " которого мы не проповедовали». Тот факт, что в тексте Захарии (VI, 11), который вначале очевидно уделял одну корону Зерубабелю, мы имеем пред собою следы явной подделки, доказывает существование специального дохристианского движения, связанного с «Иошуа» Захарии.

Какого свойства было это движение, сейчас установить трудно[51]. Однако, из того, что маздеистская деталь о «семи очах» ассоциирована с Иошуа у Захарии (III, 9) и с иудейским Иошуа в «Откровения» (V, 5 — 6) явствует с полной убедительностью, что мы имеем здесь дело с длительной эволюцией мессианистской идеи. Впрочем позволительно утверждать, что существование особого типа «назиров», названных так, якобы, по мистическому термину «нецер» Исайии и Захарии, могло служить причиной происхождения прозвища «назарянин», которое должно было помочь христизму отмежеваться от назиризма.

Но какова бы ни была эта теория происхождения и развития прозвища «назарянин», одно ясно. Нет никаких оснований для утверждения, что Иисус был человеком, родившимся в Назарете. Если бы даже он и родился там, то в высшей степени невероятно, чтобы его поклонники впоследствии были названы по деревушке, в которой он родился, но в которой он фактически с проповедью не выступал, и это было тем более невероятно, что непосредственные ученики Иисуса никогда «назарянами» не назывались и Павел этого выражения ни разу не употребляет. Известное выражение «галилеянин», так часто употреблявшееся в писаниях христиан, совершенно исключает возможность географического происхождения прозвища «назореи». Во всяком случае, в то время, когда «назореи» существовали уже в большом количестве, мнимый географический пункт Назарет не мог иметь для иезуистов никакого значения. Нет, следовательно, никакого основания предполагать, что какой-нибудь пророк или основоположник какого-нибудь культа родился в Назарете. Думать так, значит идти наперекор всяким выводам, вытекающим из критической проверки первоисточников.

X. Искушение.