Происхождение христианства из гностицизма

Совет апостолов.

Независимость Павла от Иерусалима подчеркивается автором Послания к галатам и тогда, когда он, продолжая свое повествование, сообщает о том, как Павел через четырнадцать лет после только-что описанных событий (впрочем, неясно, имеет ли он при этом в виду посещение Павлом Иерусалима или его обращение), под влиянием откровения, отправился с Титом и Варнавой в Иерусалим и предложил местной общине, главным образом наиболее именитым членам ее, свое языческо-мистическое евангелие, чтобы выяснить, не была ли напрасна его предыдущая деятельность. Но даже сопровождавшего его Тита, хотя тот был эллин, никто не заставлял обрезаться несмотря на то, что в упомянутую общину, якобы, прокралась лжебратия, стремившаяся скомпрометировать ту свободу от закона, которую он, Павел, проповедовал именем Христа язычникам. Но ни на час — так уверяет повествователь — Павел им не уступил. И главари иерусалимской общины ничего не добавили к его благовествованию. Напротив, увидав, что он со своим евангелием в действительности добился среди язычников такого же успеха, какой Петр со своим евангелием имел среди иудеев, они, а именно Иаков, Кифа и Иоанн, считавшиеся «столпами» общины; подали ему и Варнаве руку общения и сговорились с ними, что те двое пойдут к язычникам, а они будут выполнять свою миссию среди иудеев; при этом они поставили условием, чтобы Павел позаботился о нищих иудео-христианах, что апостол будто бы и исполнил в точности.

Здесь опять-таки бросается в глаза усердие, с которым мнимый Павел подчеркивает свою независимость от иерусалимских апостолов. Подобно тому, как раньше он уверял, что источником его евангелия является не устное сообщение, а будто бы откровение, так и теперь он опять-таки утверждает, что свое путешествие в Иерусалим он предпринял под влиянием откровения, а не по поручению других, по собственному почину, а не из уважения к более высокому авторитету иерусалимских апостолов, с мнением которых он должен был считаться. Не без раздражения говорит он о «знаменитых чем-либо» (2, 6) и о почитаемых «столпами» (2, 9) и определенно подчеркивает, что ему безразлично, кем они были раньше, ибо бог не придает никакого значения личности (2, 6). При этом он, по-видимому, совершенно не замечает нелепости того соглашения, которое, по его словам, состоялось между Павлом и иерусалимцами. Согласно этому соглашению, Павел и Варнава должны были проповедовать евангелие среди язычников, а Петр и его приближенные — среди иудеев; этот план был явно невыполним в городах, где иудеи и язычники жили вперемежку и где, поэтому, апостолы не могли беседовать с одними, не будучи услышаны другими. Если Деяния и заслуживают доверия в каком-либо пункте, то лишь в том, где говорится, что со своей проповедью апостолы прежде всего обращались к иудеям и что Павел и Варнава первоначально выступали в синагогах. В гл. 13, 46 Павел говорит иудеям: «Вам первым надлежало быть проповедану слову божию; но так как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот мы обращаемся к язычникам». Тем не менее, Павел продолжает проповедовать в синагогах. Более того, в самом Риме он прежде всего созывает знатнейших из местных иудеев и проповедует им евангелие, и только после того, как его слова не произвели на них никакого действия, он с горечью восклицает: «Итак, да будет вам известно, что спасение божие послано язычникам: они и услышат» (28, 28). Следовательно, Павел, как и все другие апостолы, явился со своим евангелием сначала к иудеям, и только безуспешность его проповеди среди них сделала его языческим апостолом. Это совершенно естественно, так как проповедь о спасении людей через искупительную смерть мессии по самому существу своему предназначалась для иудеев. Только в тех словах, с которыми обращается к Павлу небесный владыка, идет речь о нем как об апостоле язычников (9, 15; 13, 47; 22, 21; 26, 17). Но ясно, что это позднейшая вставка, имевшая целью показать, что неудачи проповеди Павла среди иудеев были предсказаны богом. Между тем Послание к галатам стремится, очевидно, обрисовать Павла с самого начала как языческого апостола. Однако, несколькими стихами ниже (2, 11 и сл.) он заявляет, что в антиохийской общине тоже были иудеи (ср. также 1, Кор. 7, 17 и сл.), и не только здесь, даже в Коринфе, якобы, существовали иудео-христианские посланцы, которые, ссылаясь на первоапостолов, действовали в духе последних (1 Кор. 1, 10; 2 Кор. 9, 3 и сл.). Следовательно, ни одна из обеих партий не заключила никакого торжественного соглашения.

Отсюда видно, что автор Послания к галатам противоречит не только Павлу Посланий к коринфянам, но и самому себе, особенно тогда, когда он пытается внушить, что первоапостолы одобрили евангелие, которое он проповедовал, протянули ему руку общения и благословили деятельность его, как языческого апостола. Однако, в этом евангелии, если только оно было таким, каким его изображаем Послание к галатам, неприязнь к иудейскому закону выражена с такой резкостью, что иудеям оно должно было показаться прямо-таки хулой на бога. Полное отпадение от иудейства требуется здесь с такой строгой последовательностью, что всякого, кто только обрезывается, автор объявляет врагом мессии и утверждает, что такой человек должен исполнить весь закон (5, 3). Далее, тут говорится о том, что никакого другого евангелия, кроме того, которое благовествует Павел, не существует; кто в нем что-либо изменяет, тот, «смущает» общину, и автор Послания к тактам предает анафеме тех, кто учит галатов иному, чем он, хотя бы это был сам ангел с неба (1, 6 и сл.). Едва ли подлежит сомнению, что, если бы Павел выступил с этим евангелием перед иудеями, они не только не стали бы его слушать, но попросту убили бы его. И это евангелие, якобы, одобрили первоапостолы — люди, которые, по собственному признанию автора Послания к галатам, придерживались закона и обрезания и которые при всей своей вере в Христа все же в принципе считали себя иудеями? И такую точку зрения будто бы защищал Павел? Достаточно одного этого факта, чтобы признать подложность упомянутого послания бесспорной.

Совершенно ясно, что и здесь автор послания стремится убедить своих читателей в абсолютной независимости личности Павла и Павлова евангелия от Иерусалима и, вместе с тем, вселить в них успокоительную уверенность в том, что евангелие в его освещении одобрено первоапостолами и что его апостольская деятельность тоже санкционирована ими. При этом он и на сей раз выступает против другого воззрения на его апостольское служение, оспаривающего указанную независимость, и не подлежит сомнению, что в данном случае он также целится в Деяния или один из их источников.

Деяния сообщают, что Павел, совместно с Варнавой, впервые посетил Иерусалим по поручению антиохийской общины, чтобы доставить туда пособие братьям, живущим в Иудее (Деян. И, 29 и сл.). В гл. 13 и 14 описывается первое путешествие Павла и Варнавы с проповедническими целями. Затем — повествует Деяния (15, 1 и сл.) — они снова направились в Иерусалим. Поводом к этому послужило возбуждение, вызванное в антиохийской общине тем, что иудеи учили местных братьев: если не обрежетесь по обряду моисееву, не можете спастись. И вот, Павел и Варнава были посланы общиной к первоапостолам и пресвитерам Иерусалима, чтобы выяснить их мнение по этому поводу. Здесь некоторые из фарисейской ереси, «уверовавшие» стали доказывать необходимость обрезания; но во время совещания, которое было созвано для разрешения этого спорного вопроса, Петр указал на то, что искони язычники слушают слово божие в синагогах и им тоже доступна вера и что, поэтому, не подобает возлагать на всех иудео-христиан ярмо, от которого были избавлены даже перешедшие в иудейство язычники. Потом Варнава и Павел стали рассказывать о том, как они обращали язычников. Иаков положил конец прениям, заявив, что мнение Петра подтверждается словами пророков. Затем апостолы и пресвитеры, вместе со всей общиной, приняли решение известить язычников-христиан Антиохии, Сирии и Киликии о том, что те, которые, настаивая на обрезании, «смутили» общину и поколебали души, не имели на этот счет никаких полномочий и что на общины не возлагается более никакого нового бремени; единственное требование, которое предъявляют им Деяния в их дошедшей до нас редакции — это соблюдение так назыв. Ноевых заповедей, а именно воздержание от идолопоклонства, блуда, удавленины и крови. Но относящиеся сюда стихи 15, 19 и 20, а равно и 28 и 29 (ср. также 21, 25) безусловно не входили в первоначальный текст и должны быть рассматриваемы как позднейшая вставка.

Насколько все это сообщение подверглось переработке еще и в других ч отношениях, на этом мы здесь останавливаться не будем. Укажем только на следующее: весьма вероятно, что путешествие Павла и Варнавы в Иерусалим, о котором идет речь в гл. II, 29 и сл., торжественно с тем о котором говорит гл. 15-я, и что интерпретатор Деяний одно путешествие разбил на два различных. Автор Послания к галатам имел, вероятно, перед собой первоначальный текст, и это побудило его вспомнить о пособии для нищих, которое Павел должен был доставить в Иерусалим (2, 10). Ибо то, что при вышеизложенном сообщении о своем свидании с иерусалимскими апостолами он имел в виду упомянутое в гл. 15-ой деяний совещание по поводу язычников-христиан, столь же достоверно, как и то, что в своем рассказе об обращении он опирался на соответствующее повествование Деяний. Но здесь большую историческую вероятность имеют за собой Деяния, ибо мы уже видели, нисколько нелепо соответствующее повествование Послания к галатам и как противоречит автор указанного послания самому себе и Посланиям к коринфянам. При этом тут, как сказано, имеется налицо умышленное расхождение с Деяниями, исходящее от самого автора Послания к галатам. Павел должен был быть совершенно свободен от всякого внешнего влияния. Уже одно то, что Павел отправился в Иерусалим будто бы по поручению антиохийской общины, смущает автора Послания к галатам: откровение должно было побудить апостола совершить это путешествие. О Варнаве он умалчивает и в особенности он не допускает мысли о том, что Павел, якобы, должен был запросить мнение апостолов и пресвитеров Иерусалима относительно обрезания и подчиниться их постановлению и вообще не играл при этом главной роли, а дело взяли в свои руки Петр и Иаков, которые и вынесли решение по спорному вопросу. Итак, ясно, что автор Послания к галатам возвеличивает Павла, стремится изобразить его как самим богом поставленного языческого апостола, а его евангелие — не только как равное по своему происхождению иерусалимскому евангелию, но и как единственно истинное и настоящее, хотя бы уже по одному тому, что проповедник этого евангелия был, якобы, удостоен особого откровения божья.