Происхождение христианства из гностицизма

Символика бога-искупителя (крест и агнец)

Умирающий и воскресающий бог был во всех религиях к началу нашей эры звездным богом, богом солнца или луны в их отношении к растительности и к умиранию и оживанию сил природы. Когда солнце во время осеннего равноденствия вступало на нижнюю часть своего пути и опускалось р небесную «преисподнюю», в царство зимы и смерти, солнечный путь, разрезая небесный равноденственник, вырисовывал вместе с последним воображаемый крест на небе. Утром восходил «южный крест».[16] Вечером, при захождении солнца, достигал кульминационного пункта громадный Крест Лебедя в Млечном пути и занимал то же положение, когда солнце в весеннее равноденствие снова восходило над небесным экватором и его путь вторично перекрещивался с равноденственником. Таким образом, небесный знак Креста как будто находился в таинственной связи с явлением умирания и оживания солнечного бога, тем более что он одновременно, казалось, символизировал деление годичного кругооборота солнца на четыре части. Вследствие этого он сделался знаком солнца и, вместе с тем, символом искупляющих божеств. В качестве знака смерти, равно как воскресения и новой жизни, он служил в древности амулетом для предохранения от смерти и болезней. В этом смысле мы находим его также в культе египетских Озириса, Горуса и Сераписа, как и в культе индийского Кришны, персидского Митры и других сродных божеств.

Обличитель ересей Епифаний сообщает о мистерии рожденного девой (Кора) Эона, всегда юного бога времени. Она праздновалась греками в Александрии в полночь зимнего солнцеворота, и в ней обносилось в процессии деревянное изображение бога с позолоченными знаками креста на лбу, на обеих руках и на коленях. В этот час показывался на восточном горизонте знак Девы, которая в Египте изображалась с младенцем в руках, и ее восхождение обозначало час, когда солнце вновь нарождалось в знаке Козерога. Крест же относится к крестам весеннему и осеннему, которые в это время противостояли друг другу на западном и на восточном горизонте. Fiгmiсus Maternus говорит о неразличимых подражаниях кресту христову у язычников.

Более того: мистическое значение креста, по-видимому, не было чуждо и древним израильтянам. Согласно сказанию, Моисей в сражении с амалекитянами дал Иисусу Навину победу над врагами израильтян тем, что распростер руки свои в виде креста (Исх. 17, 10 и сл.,) и руки его были вытянуты все время до захода солнца, чем, следовательно, знак креста здесь ставится в связь с солнцем. Далее, согласно тому же сказанию, Иегова повелел израильтянам кровью агнца начертить кресты на дверях их домов, чтобы отвратить от них ангела смерти (Исх. 12, 7). Возможно также, что и под «знаком избранных» у Иезекиля (9, 3 и сл.) следует разуметь знак креста.

Важнее по своему значению тот факт, что у иудеев, как сообщает самарянин И у с т и н, было принято жарить пасхального агнца в крестообразной форме. Один вертел они втыкали ему в продольном, а другой чрез грудь в поперечном направлении, причем к последнему прикрепляли передние ноги животного, так что агнец как будто висел на образуемом вертелами кресте. В основе этого обычая лежит также астральная идея. «Проход» солнца чрез экватор в весеннее равноденствие, от чего получила свое имя пасха (проход), совершался в зодиачном знаке Овна, который у персов также понимался как агнец. При этом Агнец (как и Телец в тельцовую эпоху митраизма) исчезал в солнечных лучах в то время, когда солнце проходило через эти знаки. Религиозная фантазия истолковывала это исчезновение, как принесение в жертву небесного агнца во искупление грехов прошедшего года, и усматривала в жертвенной смерти пасхального агнца, так сказать, земное отражение того астрального жертвоприношения[17].

У древних индусов также было принято в такое же самое время торжественно сжигать овна (барана) в честь бога огня и солнца Агни. Здесь роль сжигаемого овна играл бог: ведь и сам он представлялся в виде овна или едущим на овне, и его имя по народной этимологии могло одинаково производиться и от agnus (агнец), и от санкскр. agnis, лат. ignis (огонь). Более того: Агни сам был в известном смысле крестом, поскольку представление о боге сливалось с представлением о том приборе, посредством которого жрецы возжигали жертвенный огонь. Дело в том, что этот прибор состоял из двух скрещивающих древесных брусков, в средине которых посредством бечевки вертели третью до тех пор, пока бруски не загорались в точке вращения. Обычное имя этого прибора было arani; но uranas по-санскритски значит «баран», а баран (овен) был представителем Агни[18]. При посредстве небесного креста, таким образом, как бы вновь зажигались во время весеннего равноденствия огни солнца. Firmicus Maternus сообщает, что язычники в некоторых мистериях срубали в полночь дерево и прибивали к нему за ноги агнца. Фригийцы прикрепляли агнца к стволу священной сосны, на котором они в весенний праздник обыкновенно привешивали бога Аттиса в виде куклы. Сродный Аттису Марсиас был висящим или повешенным богом. В Египте во время праздника Озириса, — быть может, имея в виду многократно перекрещиваемый солнечным путем (или Млечным путем) небесный равноденственник, — водружали снабженный поперечинами столб, на Котором нарисовано было грубое изображение бога. В храме Сераписа в Александрии находилось изображение бога сверхнатуральной величины с распростертыми в виде креста руками. По индийскому мифу, бог-искупитель и спаситель Кришна претерпел смерть от копья, которым он был пригвожден крестообразно к дереву, и крест принадлежит также к числу его символов, соответственно чему и храм этого бога в мнимом месте его рождения Матуре имел форму огромного креста. Но и Прометей, создавший, по сказанию, людей и принесший им живительный огонь с неба (чем он напоминает логоса), был, по Лукиану, «распят на кресте» Зевсом и изображается прикованным к дереву или к скале.

По всему этому, следовательно, крест и агнец были в равной мере символами искупляющих божеств, символами примирения через смерть и новой жизни, расцветающей из смерти. В знаке Овна или Агнца бог из «преисподней», где он перед тем наделял своим светом «мертвецов», т. е. зимние созвездия, снова возвращался в «свое» царство, на верхнюю дугу зодиака или солнечного пути. Тогда свет торжествовал над властью зимы и тьмы, которые в образе змеиных созвездий, астральных знаков зимы, погружались вниз на противоположном конце неба. Больше того: само солнце было в весеннее равноденствие агнцем, так как оно, по представлениям астральной мифологии, принимало характер того знака зодиака, в котором оно в данный момент находилось, а висящий на весеннем кресте Агнец, исчезавший в лучах солнца, олицетворял великую примирительную жертву, которую бог ежегодно приносил за грехи людей, дабы этим уготовить им новую жизнь[19].

Как известно, крест и в христианстве связывается не только с орудием мучения, на котором якобы принял смерть спаситель: он вместе с тем является знамением спасения, новой жизни, торжествующей над смертью. Таково значение креста, когда Христос изображается сидящим на престоле (Кассиопея) юношей, в роли судьи мира, со свитком закона или с «книгой жизни» (Млечный путь) на коленях, е агнцем у ног своих и с крестом на голове или в правой руке, на подобие того, как изображали обыкновенно и коронованных особ или языческих богов (Юпитера, Горуса или Сераписа) с крестообразным скипетром. Еще представляли христа в виде агнца, несущего крест на своей спине или в лапе, или же помещали его голову в солнечном нимбе перед крестом, притом — прямо в точке пересечения обеих поперечин креста, в том месте, где мы в других случаях находим также изображение агнца, и где вспыхивало пламя при добывании огня верчением, при помощи arani. Здесь с очевидностью выступает отношение христа к огню, иначе говоря — к солнцу и к его так наз. «вознесению» (exaltatio) на астральный крест на небе в весеннем равноденствии. Эта символика живет еще и поныне в той комбинаций креста и солнца, которую мы встречаем на могильных крестах, на шпицах колоколен (где, к тому же, крест часто стоит на небесной сфере), на церковной утвари и на иных предметах церковного употребления, причем только очень немногие сознают, что в данном случае мы имеем дело с языческим, по своему источнику, мотивом чисто астрального происхождения. При такой связи между представлениями о спасителе и солнце, для нас понятно, почему христиане сделали своим праздничным днем «день солнца» (немецкое «Sonntag» — воскресенье), он же «день господа», именно Адониса (евр. adonai-господь) или Тамуза или — что то же — Митры. До Августина апологеты и отцы церкви вели постоянную борьбу против почитания христа как солнца. Ведь даже в пятом столетии не только еретики, но и истинно верующие преклонялись еще перед пылающим солнечным диском, когда последний поднимался над горизонтом, и шептали при этом: «помилуй нас!».

Само собою разумеется, крест в изъясненной здесь связи не стоит ни в каком отношении к древу казни евангелий, но имеет совершенно самостоятельное значение, как знамение опасения у тех гностических сект, которые уже задолго до возникновения христианства почитали спасителя в образе солнца. При этом им заодно предносилась также своеобразная спекуляция Платона в «Тимее», по которой благий и свободный от зависти бог создал вселенную по своему образу и распростер между небом и землею мировую душу в форме греческой буквы X, т. е. косого креста, образованного двумя взаимно пересекающимися и вращающимися кругами (экватор и эклиптика). Такой христианский писатель, как Иустин, указывает на то, что слова Платона о ближе всего стоящей к богу силе, введенной им во вселенную в виде X, относятся к сыну или слову божию, т. е. к христу. Христос, божественный сын, мировая душа как крест опасения! Еще и теперь мы видим этот знак в руке священника или на шее наших женщин и девушек, в полной аналогии с тем, как крест в древности и в предхристианское время, особенно также в. митраизме, служил средством предохранения от болезней и других опасностей. Как знамение спасения, крест лежит в основе обычая осенять себя крестом. В этом значении мы находим его изображенным на груди ассирийских царей, на шее весталок, на предметах вооружения римских легионов, на штандартах конницы, на домашней утвари и т. д., а по легенде знак креста явился Константину с надписью «сим победишь». От этого креста, знамения спасения, «возносимого» рукою верующего, бегут и скрываются силы тьмы и зла, как спешили к горизонту зимние созвездия, Змеи и Скорпион, как только солнце «возносилось» на весенний крест. Как известно, диавол все еще боится креста, и даже солнце «ползет пред крестом», когда оно в течение зимних месяцев совсем близко к горизонту движется с уменьшенной скоростью навстречу точке весны.

III. СТРАЖДУЩИЙ ОТРОК БОЖИЙ