Негасимое пламя

Поверх первого заклятия свинцовым листом легло второе. Яр лихорадочно попытался сосредоточиться на враждебных чарах. К лешему скрытность. Волшебное пламя легко сожжёт ко всем чертям невидимые путы, а ожоги как-нибудь потом заживут… Под рёбра врезался тяжёлый ботинок. Яр взвыл бы от неожиданно сильной боли, если бы мог.

– Давай вот ещё для верности, вместо верёвочки, – голос контролёра донёсся откуда-то с высоты; сам он уже был свободен от обездвиживающих чар. – Шевелись, тут сейчас ещё гости будут!

– Он это не снимет, – обиженно возразил молодчик.

– Снимет-снимет, поверь опытному дядьке, – хохотнул Юрий. – Шуруй. И того… В глазки не заглядывай.

Затрещал разматываемый скотч. Шум от чужого дыхания стал слышнее, но Яр не мог даже глаза скосить на обидчика. Тот, не церемонясь, рванул его за сведённые судорогой запястья. Хрустнул вывернутый сустав; от внезапной боли пламя само плеснуло к пальцам. Яр неимоверным волевым усилием сдержал его. Нельзя задеть этого урода… Нельзя причинять ему вред… Прохладной змейкой соскользнул с запястья браслет часов, и вместе с ним исчезла надежда вырваться на волю. Но даже если бы Яр сумел вернуть себе свободу – что он станет делать против двух живых противников?

Сквозь беспорядочное биение крови в висках слуха коснулся невнятный далёкий шум. Молодчик мигом затих, но пленённого недруга не отпустил. Деловито прокатились по бетонному полу слегка неровные шаги: самозванец направился куда-то ко входу. Леший… Щукин ведь ничего не знает… Он доверяет подчинённому…

– Привет, Сергеич! – раздался весёлый голос офицера. – Ты прикинь, чё тут нашёл, а? Контрафакта на пару пожизненных!

– Ничего себе… – слегка растерянно отозвался Щукин. – А Ярик где?

– Какой Ярик? – контролёр мастерски подпустил в голос фальшивого изумления. – Не, Сергеич, ты чё? Попутал спросонок? Это я звал. Ты иди сюда, полюбуйся…

Нет. Нет, ни в коем случае! Как подать Щукину знак, что тут дело нечисто, как заставить его сомневаться, как убрать его отсюда целым и невредимым? Прихвостень волхва-отступника затаился, надёжно укрытый от случайного взгляда нагромождением коробок на стеллажах. Самого Яра тем более не увидеть, если намеренно не заглядывать под нижние полки… Да что за леший! Неужели совсем ничего нельзя сделать?!

Негромкий шорох. Глухой удар тяжёлого тела о бетон. Хриплый вдох, невнятное, быстро оборвавшееся мычание. Липатов хохотнул негромко и как будто виновато, словно извиняясь за оплошность.

– Ты это, Сергеич, посиди тут тихонько, – глумливо закудахтал он, не скрывая издёвки в голосе. – Я чисто так, чтоб ты не сильно переживал. Оно вредно, с твоим-то диагнозом…

Тихо зазвенело по бетону зачарованное серебро. Яр вдруг понял, что умеет по-настоящему ненавидеть. Вот этого человека, как бы его ни звали. Волхва, предавшего собственный дар – и притом сохранившего силу. Липатов приблизился, хлопнул крышкой ноутбука. Он был очень доволен собой.

– Видишь, как удачно получилось, – буднично заметил он, обращаясь к своему подручному. – Молодец, что пораньше приехал. Ну, кончай этого и пошли отсюда.

– Чё, прям так?..

– Нет, балбеса кусок, прям так – твой же батя тебя потом и закроет. Чар накинь, чтоб дыхалка остановилась, и всё, дальше сам управится.

– А тот?..

– А тот знаешь сколько лет эту хрень лечебную носил? Там пык – и готово.

– М-может, вы это… сами?..

– Нет, Котик. Мне нельзя, а тебе характер вырабатывать надо.

Он говорил что-то ещё, но слова слились в сплошной бурлящий поток, доверху заполнивший нелепое приземистое здание ледяной стужей. Холод вливался в глотку против истончающегося дыхания, изморозью расползался по жилам, вытеснял из груди последние искры тепла. Никогда прежде смерть не наваливалась так неумолимо явственно. Чужая – а может, уже и своя. Отзвуки голосов поглотила сплошная чёрная мгла. Кроме тьмы, не осталось ничего: ни звука, ни боли, ни времени.

Только память.

Где-то там, вне захлопнувшейся ловушки, остался тот, кто не должен жить.

Эта мысль не давала забыться. Не хватало сил вспомнить, кто этот человек и в чём его вина, но это не имело значения. Главное – добраться, дотянуться, не дать уйти… Одного гибельного прикосновения будет довольно… Что-то мешает там, за пределами темноты: неряшливо спутанная сеть тускло-алых чар, досадная преграда, не стоящая даже малого усилия. Она развеялась, как невесомая паутинка, не выдержав жаркого дыхания освобождённого пламени. Пламя было повсюду. Неукротимое, всепоглощающее, не способное угаснуть по самой природе своей, оно стремительно заместило собой пугливую черноту, заполнило целый мир ослепительным светом. Достаточно пожелать, стереть небрежным жестом границу, отделяющую свирепую стихию от нетронутой пока яви – и огненный шквал выплеснется на волю сокрушительной волной. Две бледные живые искорки, одна совсем слабая, другая немногим ярче, угаснут во мгновение ока. Им будет больно перед смертью – волшебное пламя жжёт сильнее обычного…

Нет.

Он отчётливо видел пронизанные жизненной силой силуэты – далеко, если вспомнить о существовании расстояний: не в десятке шагов и даже не в одной сотне. Люди суетились, топтались на одном месте, размахивали руками. Люди жили. Один их них непростительно виновен, второй стоял в шаге от того же самого, но – нельзя отнимать у них жизнь.

Ни в коем случае.

Пламя отхлынуло, безупречно послушное его воле. Вновь съёжилось в маленький жаркий сгусток посреди темноты. Оно и прежде не казалось безобидным, но теперь Яр знал наверняка, какой смертоносной может быть волшба. Его учили, что эта сила призвана защищать и исцелять, но она не способна вернуть жизнь. Только отнять. Если того пожелает волхв.

Пыльный, пахнущий гарью воздух царапнул пересохшее горло. Яр ждал боли, но её не было. Ни малейшего отголоска, ни даже усталости, словно он как следует искупался в мёртвой воде, а потом проспал несколько суток напролёт. Он мог бы на своих двоих добежать отсюда до Москвы и не слишком утомиться. Или магией поднять над землёй весь треклятый склад. Или играючи выжечь все окрестные леса вместе с обитающей в них нежитью.

Это было хуже всего.

Горелой вонью тянуло откуда-то от входа. Огонь, лижущий тонкие стены и подгрызающий подпорки стеллажей, был самым обыкновенным; горел бензин, небрежно разлитый у дверей и вдоль центрального прохода. Ещё пара минут, и всё здесь было бы объято пожаром – а может, погребено под рухнувшими полками. Яр одним движением поднялся с грязного пола. Разгулявшаяся было стихия подчинилась легко и как будто даже пристыженно; она ни в какое сравнение не шла со своенравным волшебным огнём. Лучше не думать о том, что случилось бы, не удержи Яр в узде собственный холодный гнев…

Низкий гул пламени сменился растерянной тишиной. Яр вытер о джинсы перепачканные в пыли ладони и медленно, словно навстречу свирепому ветру, приблизился к соседнему стеллажу. Поднял валявшийся под ногами амулет. Очень хороший, с мощным зарядом медицинской магии, щедро сдобренным превосходными чарами удачи. С такой штукой можно жить долгие и долгие годы, даже нося на себе неослабевающее проклятие.

Если её не снимать.

Тело, неловко лежащее на фанерных ящиках, не имело ничего общего с Виктором Сергеевичем. Застывшие в болезненной гримасе черты ничуть не напоминали улыбчивое круглое лицо; беспомощно раскинутые руки не могли принадлежать умелому и могущественному магу. Сам не зная, зачем, Яр поискал пульс на синевато-бледном запястье. Нечаянно коснулся нити сигнальных чар – тех самых, которые заставили Щукина сорваться в неизвестность посреди ночи. Не было желания гадать, какая из случайностей и ошибок оказалась роковой; наверное, как всегда, ни одна и все сразу. Тишина отдавалась в ушах назойливым звоном. Волхв-отступник сказал: «Удачно получилось». Почему? Чем ему мешал добродушный, слегка наивный Виктор Сергеевич? Если уж убирать с дороги, то крутого нравом Верховского…

Изумляясь собственному отстранённому спокойствию, Яр нашёл в кармане телефон – экран треснул наискось, но всё ещё реагировал на прикосновения – и отыскал в списке номер начальника. Длинные гудки отсчитывали струящееся мимо время. Который сейчас час?.. Не всё ли равно?..

– Александр Михайлович, – сказал в трубку Яр, услышав из динамика сонное «алло». – Нужно ваше присутствие. Сейчас.

– Может быть, скажешь, что случилось? – слегка ворчливо осведомился начальник. Голос его звучал настороженно: Верховский прекрасно понимал, что стажёр не стал бы беспокоить его среди ночи по каким-нибудь пустякам.

– Щукин мёртв, – проговорил Яр. Это оказалось несложно: слова – всего лишь слова, а боли он даст выход как-нибудь потом. – Я бы должен быть тоже. Мы можем поговорить лично?

Несколько мгновений трубка молчала. Потом Верховский тихо ответил:

– Да, разумеется. Дай мне знать, где ты.

В этот миг Яр был ему искренне благодарен. Отправив начальнику точку на карте, он осторожно устроил вероятностный амулет рядом с телом Щукина и отступил на несколько шагов. Может быть, Виктор Сергеевич всего лишь подвернулся под руку заметавшему следы отступнику. Может быть, его бы не тронули, не случись сегодняшней ночи… Яр сердито запихнул телефон обратно в карман. Там было странно пусто. Яр брал с собой амулет-детектор, а теперь артефакт куда-то делся – то ли выпал сам, то ли забрали, пока хозяин лежал в забытьи. Не было и перчатки, которая всё ещё могла бы указать путь к владельцу. Отсюда вообще много чего забрали: нет на месте ни ноутбука, ни контейнера с металлическими опилками, ни кое-каких ящиков, прежде стоявших тут же, на ближайшем стеллаже. Где теперь искать это всё?..

– Ярослав, – негромко окликнул Верховский. Он стоял в проходе между стеллажей, там, где пол покрывала копоть от неслучившегося пожара; входная дверь за его спиной была распахнута. Начальник казался собранным и сосредоточенным – и не скажешь, что его разбудили десять минут тому назад. – Ты сам-то как?

– В порядке, – Яр горько усмехнулся. – Насколько это применимо.

Верховский смерил его проницательным взглядом. Приблизился, на ходу натягивая на левую руку чёрную матерчатую перчатку. Яру следовало бы сделать то же самое, а не хвататься за амулет голыми руками. Наверняка и Липатов – или кто он там на самом деле – позаботился о том, чтобы не оставить отпечатков на зачарованном серебре…

– Осилишь пространственный прыжок? – нарочито спокойно осведомился Александр Михайлович. По застывшему лицу трудно было понять, что у него на душе, но неестественно ровный голос выдавал его с головой.

– Осилю, – Яр встал рядом с ним. Открывшее зрелище ничуть не изменилось, но на сей раз мысль раскалённой иглой пронзила разум: Щукин убит. Убит, мёртв, этого не исправить. Яр с силой прижал пальцы к вискам, пытаясь вернуть отстранённую сосредоточенность. Не хватало ещё сорваться прямо здесь, при начальнике. – Только догнать вряд ли смогу…

– Не надо никого догонять, – проронил Верховский. – Отправляйся в мой кабинет и жди там. Никуда ни шагу. Никому не звони и ни с кем не разговаривай, пока не поговорим мы с тобой. Понятны указания?