Лето, бывший, я

Глава 16

Наше время, июнь

“Приятного дня, Бет” читаю в записке к букету и тяжёлой корзине с ягодами, игристым и любимым шоколадом, что приняла у курьера, едва проснувшись. Карл любит баловать свою будущую невесту. Несмотря на разделяющее нас расстояние, я чувствую его присутствие в виде таких приятных сюрпризов.

Правда, сегодня игристое не просто так, а по случаю. Накануне пришло сообщение от организатора свадьбы, что моё платье, созданное трудолюбивыми эльфами в мастерской одного неприлично известного ливанского дизайнера, доставлено, и нас ждут на примерку.

Нас — это меня с ангелочками. С них снимут мерки и по западной традиции отошьют похожие, но не одинаковые наряды. Девочки уже выбрали модели, и ангельский чатик с утра бурлит в предвкушении веселья. Мой образ никто не видел, поэтому принимаются ставки на фасон: классика, “русалка”, греческий, мини… Лидирует комбинезон, надо же.

Выбирать платье мне помогала Анна, сестра Карла. Она же взяла на себя прелести общения с консультантами, пачками отметая “платья принцессы” и выслушивая всякую чушь. Например, о том, что не стоит переживать, если в платье сложно двигаться. Просто до свадьбы его надо носить дома, учиться в нём ходить, садиться на стул или в машину. “Вы же туфли разнашиваете?” Боги, вот это аргумент! Жениху тоже будет не скучно. Подумаешь, он не сможет приблизиться к невесте на расстояние меньше метра. Главное, чтобы дотянулся окольцевать, остальное — ерунда.

В общем, когда отсеяли всё, что насилует личность, остались несколько платьев, в одно из которых я безнадёжно влюбилась. Облегающий верх с треугольным вырезом впереди, сзади такой же, только глубже, открывающий спину до пояса. К нему многослойная юбка с небольшим шлейфом, пышная в пределах разумного. На первый взгляд, очень простое, но вся изюминка в шелковой вышивке: тончайшие волнистые дорожки, деликатно сверкая, стекают к подолу по ткани, как ручейки. Я в нём — чума!

Подхватив несколько ягод из корзины, забираюсь на широкий подоконник — разглядывать крыши и облака, заряжаться. Ежедневный утренний ритуал. Пришёл июнь, свадьба всё больше обрастает деталями, становится ближе, реальнее. Сегодня вот первый выход в платье и от волнения щекотно внутри.

— Здравствуй, Бет, — слышу в трубке, ответив на вызов Карла, — как настроение, милая?

— Замечательное, спасибо за сюрприз, — улыбаюсь, откусывая клубнику.

— Мне в радость, — меняет тон, — но я по делу. Сегодня у вас в администрации будет круглый стол, что-то по поводу развития гостиничной отрасли на юге, а Вячеслав в отъезде. Сможете с Нечаевым поприсутствовать от имени концерна? Его я уже предупредил, и хочу, чтобы ты тоже была. Познакомишься с нужными людьми.

— Хорошо-о-о-о, — разочарованно соглашаюсь. Жаль переносить примерку, мы все настроились.

— Мероприятие будет после обеда, успеешь, детка, — успокаивает меня. — Жду фотографии моей девочки.

— Тебе нельзя видеть платье! — отказываю с шуточным возмущением.

— Зато можно то, что под ним, — парирует Карл и добавляет серьёзно, — соскучился, Бет.

— Сделаю всё возможное, — хихикая, прикидываю интересные позы для фото в чулочках. Клятвенно пообещав Нечаеву, что успею вернуться вовремя, в сопровождении шумной компании захожу в салон…

Клятвенно пообещав Нечаеву, что успею вернуться вовремя, в сопровождении шумной компании захожу в салон. Нас проводят к диванам, рядом с которыми на пуфе стоит коробка, брендированная круглым логотипом модного дома, где шили моё платье, и столик с игристым.

Распаковка, видимо, тоже входит в программу, поэтому рассевшись с бокалами, мы зачарованно наблюдаем, как две девушки в перчатках достают из коробки сверкающий в лампах софитов шедевр. Не комбинезон. Девчонки под впечатлением. Переводят взгляд с платья на меня и обратно, пытаясь представить как это будет выглядеть. Ничего, скоро покажу.

“Шедевр” велик в талии и длинноват. Пока его подгоняют по фигуре прямо на мне, изредка попадая в будущую невесту булавками, с ангелочков снимают мерки в соседнем зале. Судя по звону бокалов и взрывам смеха, под игристое.

Улыбаясь, рассматриваю себя в огромном зеркале с вычурной рамой. С одной стороны, геометрия — часть моей жизни и я понимаю, как грамотно подобранная форма может изменить содержание, а с другой… Всё равно кажется магией, что у девушки в отражении лебединая шея, хрупкие плечи и весь силуэт такой лёгкий, полупрозрачный… Даже немаленькая грудь в глубоком вырезе открыта ровно настолько, чтобы не перекрикивать общее ощущение изящества. Зря я переживала.

Со мной закончили. Жду туфли для дефиле перед девочками и разбираюсь с мелкими пуговками на поясе сзади, стараясь не полететь с подиума. Строю коварные планы на фото в белье и чулках, когда слышу визги и шум за стеной.

Знаете, откуда пошёл обычай одевать подружек в похожие наряды? Таким образом новобрачную прятали от злых духов, которые непременно должны были на неё посягнуть. Считалось, что одинаковые подружки на свадьбе могут запутать незваных гостей. Только злого, очень-очень злого духа с голосом Алексея Нечаева платьями не проведёшь.

Прорываясь сквозь кордон ангелочков, негодующий Лёша врывается в примерочную и, приваливаясь к двери, будто её станут выбивать защитницы, начинает орать: — Какого хрена не берёшь трубку, Сова?! Почему я вынужден ловить тебя по всяким…

Но осекается, увидев меня.

В тишине оборачиваюсь на подиуме, с легким шорохом взлетающей при каждом движении юбки. Если покручусь вокруг оси, буду похожа на балеринку из музыкальной шкатулки. Сверкающую балеринку-невесту.

И мне очень хочется покрутиться, потому что он не в силах отвести взгляд. Смотрит так, что сердце срывается и замирает. Так, как я и не смела мечтать, когда представляла, что он увидит меня в свадебном платье. Да, я представляла.

Нечаев заворожён и ослеплён. Не блеском микроскопических пайеток, которые вручную пришивали одни из лучших мастеров швейного дела. Он ослеплён мной. Совой, девочкой, когда-то влюблённой в него до отчаяния. Девочкой, которая выросла и выходит замуж за другого.

На ощупь находит замок, поворачивает защёлку. Отталкивается от двери и, изумленно оглядывая, идёт ко мне. В синих глазах больше ни следа злости. Лишь растерянность, оторопь и замешательство. Лёша хочет закончить текст, с которым пришёл, но голос отказывает:

— Губернатор…, - сипло выталкивает слова, — начало… перенесли…, - прокашливается. — Кто раньше приедет, тот… — голос окончательно садится и получается шёпотом, — молодец.

Подходит так близко, что кожей чувствую выдох. С восхищением обводит глазами открытую шею, ключицы, ложбинку груди, скользит взглядом ниже до самого пола, где я, босая, поджала пальцы, скрытые юбкой. Нервно сглатывает, ослабляя и так расстегнутый воротник. Чувствует.

Жадно смотрит на губы, вызывая волну мурашек. Он бы хотел перестать, но не может. Едва касаясь тёплой ладонью, идёт вслед за колкой волной: мочка уха, шея, рука от плеча до кисти… Шумно вдыхает на весь объём лёгких, будто бы вспомнил, что нужно дышать. И снова забыл.

Рубашка подрагивает на груди от частых ударов сердца, мой собственный пульс оглушает до шума в ушах. Пьянею от его восхищения, видя, как заполняется тёмным синяя радужка, как он утекает в неадекват. Теряет голову. От меня.

Хочу еще больше, мне недостаточно. Мало.

Короткий вдох и прерывистый длинный выдох. Голоса тоже нет, поэтому, поворачиваясь спиной, еле слышно прошу:

— Помоги снять?…