Лето, бывший, я

***

Отслеживаю в веб-сервисе, как игрушечный самолётик уносит Нечаева от меня в Пекин. Прошёл только час полёта, осталось семь. Так и не смогли по-человечески попрощаться.

Вчера Тим, показательно постучав по своим смартам, вышел, оставив нас наедине совсем ненадолго. Первое, что я сказала, сильнее прилипая к перевязанному боку:

— Я с тобой.

Крепко накрепко обвиваю руками Лёшкину талию с намерением не отпускать. В ответ на плечи и спину опускаются широкие ладони. Поглаживают, прижимают, проходятся по позвоночнику, ребрам, плечам, будто их хозяин запоминает ощущения и рельеф моего тела, напитывается, заряжается. Тёплые губы скользят по виску и щеке. Сжимаю веки с тяжёлым вздохом — отчаянно хочу целоваться, но у него раны!

— Мы это обсуждали, — говорит Лёша, грея меня дыханием, — адвокат считает, что так наверняка спровоцируем что-то еще. И если в России есть возможность отбиться, то кто знает, как выйдет там, и какого масштаба подстава будет…

В объятиях Нечаева так спокойно, так хорошо и правильно. Единственное место, в котором я сейчас хочу находиться. И необходимость их покинуть физически скручивает от боли, будто ребра сломаны у меня.

— Когда рейс?

— Завтра вечером, из Москвы.

То есть уедет он сегодня. Сейчас. В подтверждение раздаётся стук в дверь и заглядывает Тим.

— Пять минут, — просит Лёша и отрывается от меня, заглядывая в глаза. — Лиза, слушай внимательно. У тебя всегда заряжен и включён телефон, ты всегда отвечаешь на мои звонки. Хорошо? — киваю.

— Что бы тут, — проводит большим пальцем по моему виску, — не происходило, рассказываешь мне. Всегда. Хорошо? — киваю.

— Дальше. По любым вопросам обращаешься к Квасу и Тиму. Вообще, по любым.

Часто-часто киваю, смаргивая мокроту. Не могу смириться, что расстаёмся, не хочу этих прощальных инструкций.

— И, птиц, — синева Лешиных глаз бледнеет, делая радужку почти прозрачной, — если этот… чудак появится — приедет, назначит встречу или ещё каким-то образом захочет лично увидеться, ни в коем случае не идешь, сразу звонишь мне и Тиму. Поняла?

Мешкаю меньше секунды, прежде чем в очередной раз согласиться. Нам с “женихом” всё равно придётся поговорить. Он ведь так и не отменил свадьбу. Получается, опускаясь до таких методов, надеется, что ещё что-то возможно?

— Я не шучу сейчас, Лиз, — разминает кулак свободной от объятий руки, — эта сука тебя больше пальцем не тронет.

— Откуда ты узнал, — удивлённо распахиваю глаза.

— Должен был от тебя, но герой сам признался. Думал, убью его там же, если бы не охрана…

Берёт моё лицо в ладони и шепчет:

— Птиц, хороший мой, дождись, ладно?

Ну не обормот ли? Всё ещё сомневается? Одними губами проговариваю: “люблю”.

Он быстро облизывает нижнюю губу языком, увлажняя сухую корочку ранки, и прикасается своими губами к моим. Нежно, но так настойчиво. Дыхание возбуждённо срывается, все четыре руки ползут под одежду… И снова стук в дверь. Да вашу же Машу!

Тим заходит с небольшой сумкой Лёшиных вещей, и через десять минут мы с Симой наблюдаем, как они садятся в автомобиль Власовых и уезжают в аэропорт. Нечаев, когда думает, что никто не видит, морщится и держится за бок. Вот как полетит?

Сима приглашает к ним в гости, видимо, так жалко выгляжу, что не хочет оставлять одну, но рассеянно отказываюсь, проверяя экран телефона. Карл так и не появился в сети, зато висит сообщение от Сизова, в котором он говорит, что его партнёр несколько дней назад отбыл в Чехию, а оттуда в Турецкий филиал и вернётся к свадьбе. Ага.

Сутки ждала, что перезвонит. Мне несвойственны истерики, особенно телефонные, но Карл никак не отреагировал и, кажется, тотально добавил меня в блок, поставив крест на всех попытках предотвратить отъезд Лёши. И теперь я вынуждена бессильно наблюдать, как самолётик пролетает Россию, Казахстан и Монголию, чтобы приземлиться в столице Китая. Уже скучаю. Очень.