Лето, бывший, я

Глава 29

— Лёшка, Лёшка, Лёшка!!! — визжу, переходя на ультразвук.

Залетаю к нему в кабинет и запрыгиваю с руками и ногами на ошалевшего от такой подачи Нечаева. Обнимаю со всей дури, счастливо смеюсь и часто целую, куда попаду. Он ловит меня и закрывает собой от гостевого дивана. На поцелуи не отвечает и, кажется, даже не особенно рад! Заподозрив неладное, выглядываю из-за его плеча и вижу в зоне отдыха улыбающегося во весь рот Михаила. Сюрпри-и-из.

Ну вашу Машу! Пять минут назад в кабинете один был! Я вышла, проверила почту, увидела “бомбу” и вернулась радоваться вместе! Когда Миша успел проскользнуть? Кровь приливает к лицу и — небывалый случай — я густо краснею, аккуратно слезая с Нечаева. Тру лоб ладонью в попытке придумать хоть одно правдоподобное объяснение своего поведения. Кислород, поступивший в мозг вместе с прилившей кровью, оказался бесполезен. Ноль идей. Ноль.

Поднимаю глаза на хозяина кабинета, он наблюдает моё смущение, закусив губу, и пытается не улыбаться. Мы не афишировали в офисе наше “здесь и сейчас”. Было столько работы, что это получалось само собой, без особой конспирации, а тут такой эпический провал…

— Ой, да продолжайте уже, я и так о вас знаю, — милостиво машет нам рукой смелый Михаил.

Лёша, приподняв бровь, кидает на него взгляд, свой фирменный взгляд, мол, поговори, а сам обращается ко мне:

— Выкладывай

Лихорадочно пытаясь вспомнить, с чем я вообще сюда ворвалась… А! Точно! Вновь затапливает радостью по макушку, выпаливаю:

— Моя “Магнолия” вошла в шорт-лист премии Архитектурной Лиги Нью-Йорка!

Синие глаза вспыхивают гордостью. Не стесняясь Миши, обнимает меня за плечи, прижимая к себе.

— Умница!

Начинаю сбивчиво тараторить:

— Это, конечно, пока не Притцкеровская премия, — делаю ударение на слова “пока” и мечтательно закатываю глаза, — но…

— Какая? — подаёт голос Миша.

— Нобель для архитекторов, — снисходительно поясняю, задрав нос. А что! Архитектор из шорт-листа Архитектурной Лиги Нью-Йорка может себе это позволить. Хоть на минутку.

— …но это однозначно стоит отметить, — заканчивает мою реплику Нечаев и выходит из кабинета.

Мнусь в повисшем молчании. С одной стороны, меня разрывает от счастья, потому что в прошлом году мы с Карлом подавали мой дипломный проект на Гарвардский конкурс для молодых архитекторов, и я там не вошла даже в длинный список. Вообще никуда не вошла, хотя определённый интерес был. А тут… Боги!!! Прикладываю ладонь к груди, придерживая выпрыгивающее сердце.

С другой стороны, надо спросить, что же такое и как давно знает о нас Михаил. Делаю несколько нервных шагов по кабинету — туда и обратно. Просто физически невозможно зафиксировать себя в неподвижном состоянии. Подхожу к стеллажу и рассматриваю цветные корешки каталогов.

— Давно знаешь? — спиной спрашиваю Мишу. Повернуться кошмарно неловко. Я и с собой в мыслях ещё не обсуждала то, что у нас происходит с Лёшей, а тут — с чужим человеком…

— Да после того, как Лёха в коридоре включил Отелло Тимуру, — говорит Миша совершенно спокойно. — Ну и раньше видели ваши старые общие фотки у Лёхи в аккаунте. Вот и сложилось…

До сегодняшнего дня мы открыто себя вели только в обществе Власовых и Кваса, осознавая быстротечность затеи. А сейчас, не слыша в голосе Михаила ни грамма осуждения, появилось чувство, будто у нашего “здесь и сейчас” возможна более долгая жизнь. Медленно моргаю, уставившись в одну точку, пытаюсь распробовать…

— Кто-то ещё знает? — вспоминаю, что Миша может быть не один такой догадливый.

— Ник, это он ваши фотки нашёл.

Язык не поворачивается просить не рассказывать о нас, обесценивая и низводя то, что так окрыляет, до грязного секретика. Пусть будет как будет. Подсознательно ловлю ускользающее ощущение, что готова ко всему.

Дверь хлопает и появляется Нечаев с бутылкой трёхлетнего “Курвуазье” — единственный коньяк, который я пью, — и тремя пузатенькими бокалами.

— Закуску не нашёл, придётся занюхивать.

Наливает им с Мишей стандартную порцию и мне поменьше. Усаживается рядом, смотрит вроде серьёзно, но во взгляде столько намешано — и гордость с восхищением, и нежность глубокая, даже щепотка грусти.

— Совёнок, ты очень талантливая девочка. Самая талантливый архитектор из всех, что встречал. Давай за твой Притцкер. Он у тебя обязательно будет. И не один.

Миша тоже искренне поздравляет, хотя честно признаётся, что ни фига не разбирается в этих премиях. Звенят бокалы и вроде радостно, но почему-то именно в этот момент я очень остро чувствую, что приближается осень.