Лето, бывший, я

***

Упаковываю в трактор толстую стопку мягких итальянских пледов, с характерным дизайном из разноцветных полос зигзагами. Совершенно случайно увидела их в фирменном магазине, когда выбирала себе чашку для какао. В ту, что досталась со съёмной квартирой, моё какао наливаться не хочет. В общем, выгребла все остатки идеально ложащихся в стиль покрывал и довольная везу Власовым.

Усаживаюсь на водительское сиденье, завожу эту краснобокую жуть, морщась от непривычного звучания двигателя, и еду в сторону Лёшкиного спортзала. При всех его активностях этот удивительный человек “добирает мяско” железом. Ему нравится быть мощнее. И мне нравится, очень.

У Нечаева и без того скульптурное тело, а сейчас, благодаря нашему режиму, он “подсох”, и мой внутренний эстет каждый раз падает в обморок от вида его рельефных плеч с ключицами и косых мышц живота. Сглатываю слюну — снова возникает желание его сожрать.

Останавливаюсь у светофора, раскрасневшийся после тренировки и душа Лёша запрыгивает в салон. Волосы сырые, сразу распространяется запах его геля для душа. Восхищённо оглядывает меня на своем месте — не ожидал и рад. Я и сама не собиралась, но в последний момент передумала, решив сделать ему приятное — кое-кто считает, что маленькая Сова за рулём большого трактора — чистый секс. И подтверждает это, целуя меня, пока сзади не начинают сигналить.

Спохватившись, трогаюсь, а Нечаев пальцами сдвигает вверх мою лёгкую юбку почти до границы белья:

— Вот теперь всё правильно, — произносит с хулиганской улыбкой.

Закатываю глаза. Ну не балбес? Всю дорогу будет пялиться и приставать, отвлекая водителя.

Сегодня не офисная суббота, но мы всё равно едем работать. Я — воевать с текстилем в гнезде Власовых, а у Лёши с Тимуром какие-то неполадки с китайцами. С Пекином разница пять часов, там уже обед, а мы без завтрака. Нечаев скармливает мне свои орехи и говорит, что Сима обещала нас накормить, как приедем.

Сима. Жена Тимура Олеговича вернулась из Германии и обстановка на стройке изменилась. Во-первых, хозяин дал выдохнуть рабочим и, кажется, себе тоже. Потому и что и правда значительно продвинулись — к приезду Симы в доме уже вполне можно было ночевать и даже жить. Правда, по-спартански.

Оказывается, чтобы купить этот дом, Власов, не спросив жену, продал квартиру и машину, а все вещи вывез на хранение в контейнеры. Теперь грузчики порциями привозят в новый дом то, что нужно по мере готовности комнат. Отчаянный всё же мужик. Я не знаю, как бы отреагировала на такой сюрприз… Но Сима сияет от радости.

Во-вторых, с приходом хозяйки у дома как будто появилась душа. И эту душу очень приятно оформлять тёплыми красками, одевать в пледы, быть причастной к зарождающемуся счастью, греться несмотря на летнюю жару. А ещё немного завидовать и ревновать.

— Изабелла, душа моя, куда же ты! — выходя из машины, Лёшка комично бежит догонять удирающего от него на коротких лапках щенка французского бульдога. Все её зовут Белка, и только Нечаев обращается к ней исключительно по паспорту. Чёрненькая с белой звездой на грудке, он её обожает. Поймав, заставляет лизнуть себе нос и довольный уносит трофей в дом, где в гостиной через панорамное окно виднеется накрытый стол.

Сбоку ко мне подходит Сима и наблюдает эту картину с таким же умилением, как и я, приговаривая: “Детский сад”. Поддерживаю, конечно, но ревную. Даже не потому, что к ней долгие годы что-то испытывал друг их семьи. Просто она перестала относиться к нему с настороженной отстранённостью, расслабилась, может даже искренне потрепать по волосам. А это вообще-то моё право, мои волосы и мой Нечаев. Пусть до конца лета, но мой.

Тоже ревнивый. Сжимает кулаки до белых костяшек, когда в офисе на рабочих созвонах в числе других учредителей появляется Карл. Глаза белеют, молчит — ни разу не заикнулся, но ситуация с каждым днём становится всё сложнее.

— Пошли пить чай? — зовет Сима.

У нас отличные рабочие отношения и начинают налаживаться дружеские. Вот бы ещё руки держала при себе…

Второй этаж, где расположен кабинет, пока не готов, поэтому переговоры парни ведут тут же, из гостиной. Поворачиваюсь на звук китайской речи и округляю глаза. Синеглазый блондин довольно уверенно вещает сам, переводит слова Тимура и реплики оппонента. Из перевода понимаю, что проблема в задержке поставки дронов. Дронов?.. Зачем им дроны?

Мысль ускользает. Зачарованно замираю, слушая причудливые звукосочетания, и ловлю улыбку Симы, мол, ты не знала? И снова ревную, потому что она знала, а я — нет. И весь день потом думаю, что ещё спрятано в Алексее Нечаеве и успею ли я это увидеть.

Поздним вечером на привычных уже посиделках у костра, кутаясь с Лёшкой в один на двоих плед, интересуюсь:

— Как будет “сова” по-китайски?

— Маотоуин, — выговаривает он, умудряясь впихнуть туда “х” после “т”. — Переводится как "орел с головой кошки". Кошечки.

Веселя окружающих, повторяю с ним несколько раз, пока не выходит правильно. Картинно стираю пот со лба, мол, нелёгкая это работа — ваш китайский язык. Учитель притягивает меня плотнее к себе, прижимая спиной к груди, и шепчет в волосы:

— Во ай ни маотоуин.

— А это переведёшь? — спрашиваю, боясь и желая услышать ответ.

Несколько поцелуев в макушку и тяжёлый вздох.

— Поживи пока так, птиц…