Лето, бывший, я

Глава 32

Следователь мне не нравится. Ни внешность, ни голос, ни аура. Выходя в коридор встречаю настороженный взгляд Тимура — ему тоже. Хочет что-то сказать, но долго подбирает слова, несколько раз переглядываясь с Симой. Что-то явно неприятное, но у меня кончились версии, как можно сделать сегодняшний день ещё ужаснее.

Указываю большим пальцем на дверь за спиной и уточняю:

— Это же по поводу нападения?

Тимур отрицательно качает головой:

— Нет, у нас другой следователь. Возможно… — телефон в его руке начинает вибрировать. — Слушаю… Да, понял… Тимур Олегович Власов, вы только что говорили со мной…

Звукоизоляция здесь ни к чёрту. Привалившись к двери палаты, просто чтобы получить дополнительную опору, слышу, как следователь Короленко звонит Тимуру и просит не отлучаться, потому что необходимы его свидетельские показания. Свидетельские показания? Во время нападения тех подонков Лёша был один. Не понимаю…

— По какому-какому делу?.. — отвлёкшись на мысли, не слышу ответ, но брови Тимура ползут вверх. Растерянно отвечает:

— Хорош-шо дождусь, — жмёт отбой и решительно направляется в сторону выхода.

Вижу в окно, как он замирает в напряжённой на крыльце позе и делает несколько звонков. Колени опять слабеют. Ловлю на себе внимательный взгляд постовой медсестры и перебираюсь на лавку, куда подсаживается Сима. С небольшой заминкой она кладёт мне руку на плечо и негромко уверяет:

— Тим сейчас во всём разберётся, не переживай, у него есть знакомства в полиции и в администрации.

Очень хочу ей верить, но неприятное предчувствие заставляет холодеть изнутри — пока мы с Лёшей вместе, Карл так просто не успокоится.

— Мы так волновались, когда Лёху избили, и ты пропала. Очень рада, что с тобой всё хорошо, — не выдерживает и коротко обнимает за плечи.

А я только и могу, что поблагодарить. Особенно за то, что Нечаев не остался в больнице один без поддержки. Его родные, как обычно, в разъездах, на них и семь лет назад не было надежды, а друзья всегда рядом, несмотря ни на какое прошлое.

В тоне Симы нет и намёка на осуждение, только снова наваливается чувство вины. Не знаю, к каким выводам придёт расследование, но я на девяносто процентов уверена, что это Карл. По дороге сюда мы обсуждали разные версии следствия, но все они отпадают одна за другой. Лёшка бывает порывист и несдержан, но настолько испортить себе карму вряд ли мог. Тимур и Квас подключили все свои ресурсы к поискам избивших Лёшу животных, рано или поздно они найдутся.

Власов возвращается мрачнее тучи и кивком предлагает следовать за ним на улицу. После искусственного света и холода больничного коридора тёплые лучи греют кожу. Остановиться бы и понежиться — Лёшка живой и даже повреждения не такие серьёзные, мы вместе… Не судьба. Тело пробивает ознобом, и я пытаюсь не дрожать всю дорогу до автомобиля Тимура.

Он достаёт из сумки ноутбук, жестом просит подождать минуту, а потом разворачивает экраном ко мне — там фотографии документов, которые, видимо, переслал его человек. Заявление от Карла на Лёшу. “Хищение в крупном размере”. Силюсь прочесть дальше, только начинает трясти сильнее, в мозг поступает лишь набор разрозненных слов, смысл ускользает. Тим со вздохом прикрывает крышку ноута и пересказывает своими словами:

— Когда продали фирму и передавали оборудование, мы списали совсем уж древнее железо — компы, принтеры и ещё там… по мелочи. Мусор. Меня уже не было, Лёха руководил. Всё проводили по белому, но документы о списании пропали.

Обнимаю себя руками, не понимая, где предел ненависти и злости у человека, за которого я собиралась замуж? Как я могла быть настолько слепой? Он никогда не стремился кого-то так уничтожить. Закрываю глаза и тру лоб ладонью. Какой-то кошмарный сон, который разворачивается виток за витком, и эта спираль никак не заканчивается.

— Самое страшное, что ему грозит — два года, — ошарашенно смотрю на Власова, он сразу же вскидывает руку в успокоительном жесте. — До этого не дойдет. Вообще ни до чего не дойдет. Я сейчас говорил с адвокатом — отобьемся, только нужно время.

На этих словах звонит Короленко с просьбой подойти к палате Лёши. Тимур уходит, а я не спешу, набираю номер Карла…

То, что абонент вне зоны действия сети я дважды выслушала на трёх языках, перебирая все номера телефонов бывшего жениха, включая личный, который знают только родные, партнёры и я. Меряю больничный двор шагами, не находя себе места. Возможно, он в лифте или заехал в тоннель, или еще, бог знает где, жду, что перезвонит.

От скопившегося напряжения кожу покалывает, наверное, если меня сейчас тронуть — убью молнией. Возможно, звонить Карлу — не самая лучшая идея, гнев и злость — плохие советчики, но остро необходимо остановить снежный ком, катящийся на Лёшу. Набираю все номера еще раз, потом ещё и ещё. И плевать, как со стороны выглядит эта истерика.

Спустя полчаса и десятки звонков отделение больницы покидает следователь. Он садится в видавшую лучшие дни иномарку и, чадя выхлопом, беспрепятственно минует шлагбаум. Телефон продолжает молчать, вынуждая грызть ногти от бессилия. С каждой утекающей минутой ситуация кажется всё более необратимой. Надежда уладить дело прямым разговором тает, но не могу вернуться к Лёше без решения, просто не могу.

Сажусь на пустую лавку и, глядя в одну точку, пытаюсь представить другие возможные варианты действий. Поговорить с его сестрой? Захожу в наш диалог в соцсети и вижу несколько пропущенных сообщений, из которых понятно, что об отмене свадьбы она не знает. Чёрт! Жалуется, что я совсем пропала в эти месяцы, и грозит привлечь моего работодателя за эксплуатацию рабского труда. Спасибо, твой брат уже привлёк.

На крыльце появляется Сима и растерянно высматривает меня совсем в другой стороне. Бегу к ней и на ходу пишу сообщение Вячеславу, самому близкому партнёру Карла, с просьбой сообщить моему “жениху”, что никак ему не дозвонюсь. Такое уже было, когда у Карла села трубка, так что даже если Вячеслав не в курсе событий, что вряд ли, учитывая заявление в полицию о краже их общей с Карлом собственности, он не удивится.

В палате развёрнута бурная деятельность. Кроме Тимура, активно печатающего что-то в ноутбуке, на стуле у кровати сидит ещё один человек и консультирует Нечаева. Адвокат.

— … я бы рекомендовал вам уехать прямо сегодня, — заканчивает свою речь незнакомец. — Медицинские показания позволяют?

Лёша кивает. Он одет в худи и спортивные штаны — о том, что с ним что-то случилось, напоминают лишь сбитые костяшки да пластыри на лице.

— Тогда не вижу причин задерживаться. Правда, дело о нападении тоже зависнет, но тут уж надо решать вопросы в порядке приоритета. Опять же, неизвестно, что ещё приготовил ваш доброжелатель.

Мысль о том, что это действительно может быть не всё, поражает, и я издаю странный звук, на который оборачиваются все присутствующие. Адвокат поднимается и пожимает руку Лёше, так же прощается с Тимуром и, напомнив, что он на связи, уходит, оставляя нас в полной тишине.

Первые реплики мужчины произносят одновременно:

— Надо ехать, — Тимур.

— Я не поеду, — Лёша.

Последний сдвигается на кровати, освобождая место для меня, и протягивает руку. Сажусь. С тихим стоном прижимает к себе, зарываясь носом в волосы. И пока они ругаются, глажу пальцами его ладонь, обходя ссадины. Горячая, крепкая, сильная.

Лёшка боится меня оставить, Власов же утверждает, что без него я в большей безопасности. И, конечно, они с Симой всегда рядом. А когда в их доме можно будет нормально жить, в моём распоряжении гостевая спальня…

Стоп. Стоп. До переезда им не меньше месяца…

— На сколько нужно ехать? — подаю, наконец, неуверенный голос.

Оба молчат. Поднимаю глаза на Нечаева, но отвечает Тимур:

— Недели две… Может, больше, — разводит руками, — мы не знаем, сколько времени займёт восстановление документов.

Прячу лицо на шее у Лёши. Ничего не могу поделать с долбанными слезами. Шепчу:

— Далеко?

— В Пекин, — хрипло отвечает, — и так должен был лететь в октябре…