Лето, бывший, я

Глава 22

Наше время. Июнь

Сижу на расшатанном от частого использования барном стуле в офисной столовой, ем или делаю вид, что ем, сорбет из манго с маракуйей и пытаюсь освоить технику квадратного дыхания. Это была первая ссылка в гугле на вопрос, как быстро успокоиться. Вдох — пауза — выдох — пауза, на четыре такта. Не работает, чем ещё больше выводит из себя.

Крупная капля нежной кисло-сладкой массы красивой кляксой приземляется на белые льняные шорты. Ну, зашибись, денёк, а ещё только обед. В столовую открывается дверь, впуская Инночку офис-менеджера, и становится слышно, как Алексей орёт на кого-то у себя в кабинете. Оттираю ткань влажной салфеткой.

— Ты не знаешь, что это с ним? — округлив глаза интересуется Инна. — Я его таким вообще не видела, а работаю тут практически с основания.

Неопределённо веду плечами, потому что правда не знаю, что его укусило.

После гонки на желание я по наивности думала, что Нечаев совсем исчезнет с моей орбиты до тех пор, пока не закончу проект и не испарюсь сама. Но где там. Каждое утро он присоединяется к Михаилу, и мы в авральном режиме работаем, минимум до обеда, а потом он либо уходит, оставляя нас доделывать, либо сидит до победного. Надо ли говорить, что в обоих случаях мы с Мишей уползаем домой после десяти?

Сегодня меня буквально на полтора часа с работы забрал Тимур Власов. На стекольном заводе закончили витраж для зимнего сада и надо было его принять перед отгрузкой. Первый из двух самых приятных этапов моей работы — видеть, как то, что жило только у тебя в голове, воплощается в реальный объект. Особенно витражи! Второй — это видеть, когда всё смонтировано и отмыто.

Тимур так впечатлился, что попросил адаптировать макет под эскиз кулона, чтобы заказать у ювелира в подарок Симе. Ну, пока ехали, я и набросала черновой вариант на планшете. Показала красоту уже на улице перед входом в офис. Получилось действительно хорошо — тонко, изящно. Ажурная вязь веточек с драгоценными листиками, заключенная в круг.

Заказчик оценил по высшему разряду — пожал обеими руками ладонь, а потом просто обнял. Он вообще в последнее время находится в приподнятом настроении. На участке уже много изменений — посадили кое-где многолетники, завезли горы грунта, скоро будет газон и плитка. Господин Власов снимает много видео с комментариями для жены, а на заводе доверительно сообщил, что купил билеты в Берлин. Полетит “сдаваться” — рассказывать о сюрпризе. И если бы не его вечно суровый вид, я бы сказала, что человек светится.

У лифтов меня ожидал взбешённый Алексей, который попросил предупреждать об отлучках — это раз, не уходить в рабочее время — это два, принять к сведению, что ему пофиг, забрал меня его друг или Папа Римский — это три. Дальше нас с Мишей ожидали два часа работы без вазелина.

И вот сижу я в обнимку с манговым сорбетом и думаю, что на этой неделе опять пропущу встречу с организатором свадьбы. И особенно жаль, что монтаж витража вечером пропущу тоже. Понятно, что от меня там мало чего зависит, но очень бы хотелось присутствовать. Телеграфирую эту печальную новость Тимуру в сообщении, и мы вместе с жёлтым пятном, которое так и не оттёрлось, тащимся в кабинет выгребать вторую часть рабочего дня со злым Нечаевым.

А ближе к вечеру, когда Лёша нас всех уже высушил, я ошарашенно смотрю на Тимура Олеговича, заглядывающего ко мне с предложением собираться на монтаж. Не получил сообщение?

Вместо меня выходит Нечаев, хлопнув дверью с такой силой, что она отскакивает, приоткрываясь. И мы с Мишей становимся свидетелями обрывка очень странного разговора:

— ……. Лизу не отдам, — бубнит Лёша, — ты, случаем, не забыл для кого строишь дом?

В ответ после долгой паузы раздаётся громкий смех Власова и резюме:

— Ну ты и кретин, Нечаев…

Оторопело смотрю на Мишу. Вернее, это кажется, что на него, на самом деле, у меня перед глазами мелькают события, складываясь в картину, с однозначным выводом, в который трудно поверить — Лёша ревнует. К Тимуру Власову.

То, как он прислушивается к нашим телефонным разговорам, не мешая мне брать трубки даже в моменты самой глубокой запары. Все его неожиданные появления “по делу” на выходных, именно в то время, когда я на стройке. Быстро решает вопрос, а потом остаётся помогать.

Не оставляет одних и ощутимо дёргается, если мы с Тимуром слишком долго зависаем в проекте. Я была уверена, что он просто не доверяет, боится, что подведу, но вот это “не отдам” всё меняет. Вашу Машу, Лёшенька и правда фантастический балбес.

— Зачем ты Тимуру? — простодушно любопытствует Миша.

— Занимаюсь проектом его нового дома, — отвечаю, чтобы разом пресечь разговоры.

— Аааааа… так вот в чём дело, это тебя Лёха как ценного кадра не отпускает?

— Именно так, — нервно улыбаюсь, покусывая краешек ручки.

Мысль о ревности Алексея щекочет затылок и заставляет ускориться пульс. Опускаю глаза на “метеорит”. Только чтобы не отдать, надо вообще-то иметь…

— А я уже подумал, что опять… — продолжает ненужный мне разговор Миша, явно желая поделиться “горячим”.

— Что опять? — формально поддерживаю разговор, не сильно выныривая из водоворота мыслей, перебирая в голове последние события в свете вновь открывшегося… обстоятельства.

— Говорят, у них были тёрки из-за жены Тима…

Стоп. Что?

— Из-за Симы? — недоверчиво хмурю брови.

— Ага, — улыбается Миша, довольный произведённым впечатлением.

Водоворот в голове закручивается в обратную сторону. Лёша привёл меня обустраивать дом для своей любовницы? В груди стремительно разливается горечь. Нечаев, ты хоть иногда думаешь, что творишь? А Тим… Он же её без памяти любит. Неужели развод из-за этого? Он простил? Так на него не похоже. Если я вообще хоть капельку разбираюсь в людях.

Прячу трясущиеся руки в карманы. Стараясь держать лицо, будто бы лениво интересуюсь:

— А Ада?

— Ну так Ада сейчас, а тёрки давно были, — с готовностью отвечает специалист по личной жизни Алексея Нечаева.

“Прокляла ты меня, Сова. Семь лет без взаимности” Всплывает недавнее откровение Лёши.

— Давно… — аккуратно уточняю, — это лет семь назад?

Миша задирает голову к потолку, пытаясь высчитать точно, и кивает.

— Примерно так. Ещё до свадьбы Власовых, — убивает меня ответом.

Горечь воспламеняется, и огонь заполняет всё нутро.

Прекрасная Сима — это она, девушка, из-за которой я получила сообщение, засмотренное настолько, что потерялся смысл слов, а сейчас вновь вернулся, вскрывая прежние раны.

“Нам больше не надо видеться, я влюбился”

Подскакиваю со стула, иду к окну. Автоматически открываю в поисках свежего воздуха — вдохнуть бы, но там жара. Закрываю. Смотрю на дверь — тоже не выйти, в коридоре Тимур спорит с Лёшей. Чувствую себя загнанной в западню. Обнимаю горло ладонью. Спокойно, дыши уже.

Миша встаёт в замешательстве. Если сейчас что-нибудь спросит…

— Мих, на сегодня свободен, — в кабинет влетает Нечаев. В распахнутом вороте рубашки виднеется покрасневшая кожа груди. Он в ярости. Тоже горит изнутри.

— Елизавета, собирайся, — не глядя на меня, кидает в сумку планер, ручку, какие-то мелочи, — вместе поедем.

— Нам надо поговорить, — хрипло выталкиваю слова из пересохшего горла.

Лёша поворачивается и опаляет меня синим напалмом. Сжигает дотла, даже косточек не оставляет.

— По дороге поговорим.

В абсолютно разобранном состоянии следую за Алексеем. Иду сзади, но почему-то ощущаю, что под конвоем именно я. Его рубашка натянута на напряжённых мышцах спины, кулаки сжаты добела, мне страшно просто зайти с ним в лифт, не говоря уже о совместной поездке в машине. Лучше бы с Власовым.

— Тимур уже уехал? — озираюсь в поисках высокой фигуры.

Лёша ещё раз казнит меня взглядом и отворачивается, не удостоив ответом. Растерянность от его молчаливой атаки сменяется злостью. А ты не находишь, Лёшенька, что это уже слишком? Я знаю, что это опасно и неизвестно чем кончится, но всё равно задвигаю взрослую Бет в том, что касается Нечаева. Потому что она обычно не бесится, а я сейчас — очень даже, она все проблемы решает экологично, а я хочу убивать.

Вспоминаю чёрные дни, когда сгорала от зависти к неизвестной девушке, ради которой Лёша перечеркнул всё, что у нас, по моему мнению, было и чувствую себя обманутой.

Не успеваю осмыслить эмоции — мешает агрессивное поле сидящего за рулём Нечаева, но знаю одно — мне бы точно хотелось знать, на кого я работаю. Я ведь тоже успела немного влюбиться в Симу, в образ, который с таким щемящим чувством каждый раз рисует её муж.

— Что у вас с Тимом? — сквозь зубы выдаёт Алексей.

Если бы не его “не отдам”, то можно было бы списать этот интерес на беспокойство доброго друга, который хочет уберечь меня от попадания в двусмысленную ситуацию. Но своей откровенной ревностью Лёша разом сокращает дистанцию между нами и исключает такие незначительные нюансы, как кошмарное расставание в прошлом, долгую разлуку, его отношения с другой или даже другими женщинами и мою предстоящую свадьбу. Браво, Нечаев.

— А что у нас с Тимом? — невинно хлопаю ресницами. Злость придаёт сил играть в эту игру.

Лёша раздражённо выдыхает. В салоне звенит напряжение. Кажется, если прикоснуться к машине снаружи, внутри в это место ударит молния, как в шаре Теслы. Вечерняя пробка не даёт двигаться. Стоим. Его рубашка вздымается от неровного дыхания, а румянец уже заливает шею. Кипит.

Нервно барабанит длинными пальцами по рулю. Бросает взгляд на мой пристёгнутый ремень безопасности и резко выворачивает руль вправо, выскакивая колесом на тротуар. Со вскриком бьюсь плечом о дверь.

— Ты больной?!

— Запала на него?

Тянет повторить свой предыдущий вопрос, но сегодня вопросы задаёт только водитель красного трактора. Он стискивает челюсти и проскакивает на двух колесах десяток метров, ныряя в тихий переулок. Оттуда дикими тропами, постоянно сворачивая, везёт нас к посёлку, где будут жить Власовы. Скорость приличная, я сильно удивлюсь, если мы доедем в целости. Так бесит, что плевать!

— Ты понимаешь, что этот развод ничего не значит?! — активно работая рулём, на повышенных тонах интересуется Лёша. — Они всё равно будут вместе, хоть атомная война, хоть извержение вулкана, хоть принцесса Зарницкая. Сима любит его…

— Я-то понимаю, а ты сам понимаешь, Нечаев? — как бы я ни боролась с собой, в голосе злая горечь. Он сейчас меня уговаривает или себя?

Осекается на полуслове, хмурит брови и пристально следит за дорогой. Несёмся на красный.

— Когда ты собирался сказать мне о Симе? — я не хотела спрашивать, вопрос сам собой вырвался. Пусть остаётся по уши в своих вечных бабах, мне пофиг.

Машина совершает очередной вираж и проскакивает на удивление открытый шлагбаум на въезде в посёлок. Нечаев давит на газ.

— Когда, Лёша?

Сглатывает и отрезает:

— Не собирался.

В смысле не собирался? Я же всё равно бы узнала рано или поздно…

— Почему?

— Потому что это не имеет значения! — резко тормозит, чуть не сбив собаку, и снова разгоняется.