Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Игнаций Требиш-Линкольн в монастыре

Однако в 1926 году авантюрист внезапно решил уйти от мира, принял имя Цзяо Гун и стал вначале монахом, а затем и настоятелем небольшого буддийского монастыря. Казалось, с активной деятельностью Требиш Линкольна покончено навсегда, но уже в 1927 году он опять появился в Европе, где по поручению китайского правительства попытался получить займ в четыре миллиона фунтов для закупки вооружений. Вновь призванный к операциям шпион воспрянул духом. По своему обыкновению, он планировал присвоить значительную часть средств, отпущенных на закупки вооружений, купить на них поместье на Яве и провести там остаток дней. Однако, жаждая славы, Требиш Линкольн дал довольно откровенное интервью газете “Дейли Экспресс” и тем самым допустил фатальную ошибку. Китайское начальство не испытывало симпатий к сотрудникам, открыто выступающим в прессе и разглашающим секретную информацию, и по возвращении в Пекин его ожидал неприятный сюрприз. Всплыли не только финансовые злоупотребления, но и изменнические связи с японской разведкой, после чего правительство потребовало от Требиш Линкольна немедленно убраться из страны.

Последующие семь лет бывший разведчик скитался по миру без денег и вида на жительство, поскольку и западные, и восточные страны закрыли перед ним свои границы, а в 1934 году его наконец-то арестовали при попытке высадиться с судна в Ливерпуле и отправили в местную тюрьму. Последние годы жизни Требиш Линкольна покрыты мраком. По некоторым данным, он провел их в ламаистском монастыре в Тибете, по другим — странствовал по миру, по третьим — осел в Шанхае, где продолжал деятельность свободного шпиона и продавал информацию тем, кто был готов за нее платить. В 1943 году японское информационное агентство оповестило мир о смерти Требиш Линкольна в Шанхае, но это оказалось лишь очередной недостоверной смертью в туманном мире секретных служб. 5 мая 1947 года газета “Таймс оф Цейлон” поместила заметку со ссылкой на агентство “Рейтер”: “Требиш Линкольн, бывший член британского парламента, о смерти которого сообщили японцы в 1943 году, жив”. Как в действительности закончилась его бурная жизнь, достоверно неизвестно никому.

Моррис Кохен

Другой иностранец, сыгравший огромную роль в становлении китайской разведки, был прямой противоположностью этого агента китайской, японской, германской, коминтерновской и, возможно, британской спецслужб. Если Требиш Линкольна можно считать образцом неверности, то Моррис Абрахам Кохен в течение всей своей долгой жизни верно служил Китаю, который полюбил в ранней юности.

Кохен родился в 1889 году в лондонском Ист-Энде в семье евреев — выходцев из Польши, а в 1905 году уехал в Канаду, где перепробовал массу занятий. Ему пришлось побывать циркачом, профессиональным игроком и торговцем дешевой бижутерией, а первоначальный капитал он сумел заработать на торговле недвижимостью. Приблизительно в 1910 году в столице канадского штата Эдмонтон Альберте Кохен подружился с китайцами, в результате чего у него возникла и сохранилась на всю жизнь какая-то глубокая психологическая близость с этим народом. Вскоре молодой человек стал в местной китайской диаспоре своим человеком. Эдмонтон контролировало одно из многочисленных тайных обществ Цин Чунхуй, глубоко вовлеченное в операции “призрачной” секретной службы Сунь Ятсена в период его борьбы с маньчжурским господством. После двух лет изощренных проверок и испытаний Кохена приняли в общество, хотя обычно для иностранца такая честь являлась практически недостижимой. Тем временем его состояние несколько выросло и позволяло отчислять определенную часть доходов на нужды китайцев, а также бесплатно консультировать их по некоторым вопросам. В том же 1910 году Кохен познакомился с прибывшим в Канаду Сунем и на два месяца, пока тот совершал вояж по континенту, стал его телохранителем. Именно тогда за привычку не расставаться с автоматическим “кольтом” и револьвером “смит и вессон” он получил прозвище “Два пистолета”, под которым часто фигурировал в дальнейшем. В следующем году по просьбе Сунь Ятсена он совершил несколько поездок в Европу для нелегальных закупок оружия бельгийского производства. Уже в 1913 году Кохен, проявив немалую политическую прозорливость, распознал в Японии главного врага Китая и предсказывал скорую агрессию с ее стороны. Сунь оценил ум и аналитические способности своего бывшего телохранителя и постоянно настаивал на его переезде в Китай для работы. Во время Первой мировой войны Кохен воевал в Европе, был ранен и получил инвалидность, после чего возвратился в Британию, а оттуда вновь в Канаду. Его дружественные связи с китайцами не прерывались, но до первого появления в стране, ставшей его судьбой на всю жизнь, прошло еще несколько лет.

Кохен прибыл туда в 1922 году, когда обеспечил контракт китайского правительства с канадской “Северной строительной компанией” на постройку пяти тысяч миль железной дороги из Гуаньчжоу (Кантона) в Чунцин, и тогда же активно занялся реформированием секретной службы Суня. В тот период ее возглавлял Ма Сан. Именно Кохен настоял на введении в Китае организации сети учреждений прикрытия и британского принципа сокрытия имен высших руководителей разведки и контрразведки, доведенного впоследствии китайцами до крайней степени абсурда. Например, в 1980-е годы в беседах с автором они упорно отрицали, что когда-либо слышали о существовании многолетнего куратора секретных служб Кан Шэна. При этом тот до самой своей смерти 16 декабря 1975 года был отнюдь не просто чиновником высокого ранга, а всем известным заместителем председателя ЦК КПК, заместителем председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей и советником Группы по делам культурной революции при ЦК. Более того, в 1978 году он был торжественно заклеймен как виновник репрессий против китайского народа и скрытый контрреволюционер, поэтому не знать ничего об этом человеке было просто невозможно.

Влияние Кохена на Сунь Ятсена трудно переоценить. Он являлся его неофициальным советником по разведке, политическим и военным делам, а в особо деликатных случаях и специальным личным эмиссаром, причем через некоторое время после смерти Суня стал тем же и для Чан Кайши. С 1927 года к обязанностям Кохена добавилась работа по руководству секретными валютными операциями Центрального банка Китая, связанными с закупками вооружений за границей. Уже тогда он всеми силами пытался противостоять советскому влиянию и при этом отнюдь не ограничивался дипломатическими методами. После неудачной попытки коммунистического восстания в Гуаньчжоу Кохен безошибочно понял, что оно было спровоцировано северным соседом. По личному указанию советника по разведке боевики правительственной секретной службы перебили три четверти работников советской миссии в этом городе, вызвав радостное оживление эмигрантской прессы. Не скрывая восторга, одна из газет писала о гибели безоружных соотечественников: “Персонал консульства подвергся кавалерийской рубке!”. Тогда же полиция захватила множество документов о связях китайских коммунистов с Коминтерном, хотя, в общем, это и так являлось секретом полишинеля и не требовало проведения силовой акции.

Карьера Кохена динамично развивалась. Звание полковника он получил еще при Суне, а в дальнейшем дослужился до генерала. Именно Кохен стал одним из первых аналитиков, предсказавших открытую японскую агрессию, в преддверии которой он совершил ознакомительную поездку в эту страну, чтобы лучше понять будущего противника. Он успел заблаговременно создать в Маньчжурии агентурные позиции, позволившие китайским нелегальным резидентурам после ее оккупации и образования там марионеточного государства Маньчжоу-Го исключить период становления и немедленно приступить к активной работе. Одновременно Кохен упорно и целеустремленно боролся против советского влияния в регионе, но, как известно, в конечном итоге потерпел фиаско. Заслуживает упоминания его миссия в Гонконг в 1943 году. Кохен прибыл в оккупированную японцами бывшую британскую колонию для спасения вдовы Сунь Ятсена Сун Цинлин, для которой пребывание там стало слишком опасным. Сам “генерал Ма” впоследствии оценил этот свой авантюрный поступок стремлением отдать последний долг Сунь Ятсену. Удача изменила опытному разведчику, он был расшифрован и задержан. Японцы не знали, как следует поступить с этим человеком и поместили его в лагерь для интернированных, в котором он пережил войну, а в 1945 году вновь вернулся на службу к Чану. Однако от практической и тем более руководящей разведывательной работы Кохена отодвинули более энергичные соперники, и поэтому после изгнания гоминьдановцев он остался в континентальном Китае. Его скрытая от глаз широкой публики роль советника по разведке, конечно, не являлась секретом для коммунистической секретной службы, но Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай не решились репрессировать всем известного друга Сунь Ятсена и просто выслали его из страны в Канаду. В 1966 году ему даже было позволено участвовать в церемонии открытия в Пекине памятника первому президенту китайского государства. С 1956 по 1966 годы Кохен все же продолжал сотрудничество с секретной службой Китайской республики (Тайвань) и по разведывательной линии поддерживал существование неофициального канала для контактов правительств обоих Китаев. Скончался Кохен в 1970 году, намного пережив большинство своих друзей и врагов. На его могиле в Манчестере воздвигнут высокий черный памятник с иероглифической надписью — благодарственным автографом Сун Цинлин.

Возвращаясь к рассматриваемому периоду, следует отметить, что секретная служба Суня все еще работала по старой методике, однако необходимость применения новых методов стала уже совершенно очевидной. Кохен все же сумел убедить президента, что, например, излюбленное им использование миссионеров в качестве агентов целесообразно отнюдь не всегда, да и вообще настала пора постепенно преобразовать разведку и контрразведку из “призрачной” в официальную. Хотя Кохена поддерживал набиравший силу и влияние Чан Кайши, предлагаемая реорганизация требовала немалых финансовых средств, а их как раз и не было.

Между тем очень скоро в результате заговора министра внутренних дел Чэнь Цзюн-мина зыбкое равновесие сил разлетелось вдребезги. Этот сторонник федералистского Китая нашел общий язык с главой чжилийской группировки У Пэйфу, а направленный против него карательный северный поход войск Юга потерпел неудачу. Непродуманная налоговая политика и постоянные грабительские реквизиции лишили Суня поддержки в обществе и в армии, так что в конечном счете он мог рассчитывать на верность лишь 250–300 человек своей личной охраны. Ожидавшаяся из Соединенных Штатов помощь так и не пришла. По-прежнему исправно функционировавшая “призрачная” секретная служба в последний момент успела предупредить президента об опасности, и когда 16 июня 1922 года 2-я дивизия атаковала его резиденцию, он сумел уйти по Янцзы на крейсере “Юнфэнь”. Сопротивление продолжалось еще пятьдесят дней, после чего Сунь и его молодой соратник Чан Кайши через Шанхай бежали в Гонконг, под защиту британской короны. Ожидаемого содействия от европейских правительств не последовало, и после Вашингтонской конференции и договора великих держав в отношении Китая Сунь тесно сблизился с СССР, которому остро требовался союзник с социалистической ориентацией, пусть даже с китайским акцентом. В марте 1923 года ЦК РКП (б) и Совнарком приняли решение об оказании Китаю финансовой и военной помощи, а в августе Сунь направил Чан Кайши на переговоры в Москву для отработки конкретных вопросов сотрудничества.