Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Турция граничила с арабским миром, всегда являвшимся предметом особого внимания Британской империи. Его значение определяли два ключевых фактора: нефть и коммуникации. Морской путь из метрополии в Индию пролегал через Гибралтар, Мальту, Кипр, Суэцкий канал и Аден, там же проходил подводный телеграфный кабель. Их очевидная уязвимость компенсировалась могущественным английским флотом и развитой сетью баз бомбардировочной авиации, однако никакая вооруженная сила не в состоянии обеспечить безопасность лучше, чем политическая стабильность регионов и лояльность их правительств. Поэтому британская дипломатия и разведка на подмандатных, колониальных и прилегающих территориях направляли свои усилия на создание и поддержку дружественных правительству сил и на дестабилизацию враждебных режимов. Новым элементом обстановки на Ближнем Востоке явился раздел турецких колоний. В регионе появилась подмандатная французская территория — Сирия, в Палестину и Месопотамию проникли англичане. Египет получил в 1922 году формальную независимость, закончившуюся два года спустя, когда после предъявления стране ультиматума англичане разместили гарнизоны в Александрии, Каире и соседнем Судане. Опыт операций Первой мировой войны показал, на что способны организованные партизанские отряды. Англичане в полной мере учли результаты действий арабских повстанцев под командой Т. Э. Лоуренса (“Аравийского”) постоянно перерезавших нефтепроводы, нарушавших коммуникации и атаковавших небольшие гарнизоны. Министр по делам колоний Уинстон Черчилль пригласил Лоуренса на пост политического советника министерства и одновременно разработал новую теорию подавления восстаний, согласно которой сухопутные войска отныне не должны были гоняться за повстанцами по пустыне. Эту роль отвели военно-воздушным силам, впервые ставшим составной частью аппарата политического подавления.

В 1920-е годы тайная война почти не затронула Ближний Восток, отчасти вследствие какого-то непонятного предубеждения, которое глава СИС адмирал Синклер испытывал к открытию резидентур в этом регионе. К концу десятилетия они располагались только в Бейруте и Стамбуле, кроме того, некоторая информация по Ближнему и Среднему Востоку поступала из точек в Бухаресте, Софии, Праге и Афинах. Такое пренебрежение работой в стратегически важном Средиземноморье и Месопотамии отчасти объясняется тем, что на территориях, являвшихся тогда колониями Британской империи, активно работала Служба безопасности (МИ-5). Сотрудники ее отдела безопасности заморских территорий империи, именовавшиеся офицерами по защите безопасности (ДСО), обеспечивали основное поступление сведений по региону, хотя в силу своей специфики и не могли уделять разведке должное внимание. С точки зрения экономии бюджетных средств это было вполне объяснимо. Кроме Афганистана, на Ближнем и Среднем Востоке просто не существовало достойных соперников, способных противостоять влиянию Британской империи. 1 Ірокативши-еся восстания в основном порождались внутренними причинами, а отнюдь не происками враждебных государств. Безусловно, имели место и исключения. Например, в Палестине с 1923 по 1924 годы успешно действовала резидентура ИНО под руководством все того же Блюмкина, работавшего под прикрытием владельца прачечной в Яффе Моисея Гурсинкеля. В основном он занимался проблемами национально-освободительного движения и в этом качестве был достаточно опасен для англичан. Однако в Средней Азии и отчасти в Индии ввиду соседства с коммунистическими республиками дело обстояло совершенно иначе. После очевидного провала попыток экспорта революции в Европу председатель РВСР Троцкий Часть 1. От войны к миру. Азия в упоминавшемся письме в ЦК РКП (б) от 5 августа 1919 года настаивал: “Мы до сих пор слишком мало внимания уделяли азиатской агитации. Между тем международная обстановка складывается, по-видимому, так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии”[174]. Несколько ранее, в ноябре 1918 года, в том же духе высказался и Сталин в своей речи на Первом съезде коммунистов-мусульман: “В этот момент на коммунистов России, прежде всего на коммунистов-мусульман, падает величайшая задача… перекинуть мост между народами Запада и Востока и, создав единый фронт революции, прорвать окружающее нас кольцо империализма… Для вас открыты двери Персии и Индии, Афганистана и Китая”[175]. В этом ключе и получили инструкции военная и внешнеполитическая разведывательные службы СССР. В 1927 году Политбюро провозгласило еще один принцип, требовавший организации восстаний и развертывания партизанской борьбы в тылу агрессора в случае его нападения на Советский Союз. В ОГПУ регион курировали совместно восточный и англо-американский секторы разведки, поскольку действовать в нем приходилось в постоянном соприкосновении с англичанами.

Ближайшим из соседей РСФСР/СССР был Афганистан, лишь в 1919 году завоевавший независимость в войне с Великобританией. Именно эту страну с согласия ее руководства и выбрали в качестве первого опорного пункта для нанесения так называемого военно-революционного удара по Индии, который в 1920 году намечала нанести Москва. Для практической реализации этого замысла была сформирована Афганская миссия во главе с известным индийским коммунистом Манабендра Натх Роем, предназначавшаяся для создания в Афганистане, вблизи от границы с Индией, военно-революционной базы. На ней планировалось формировать отряды из революционеров, обучать их командиров и вести пропагандистскую работу в интересах развертывания национально-освободительной войны. В сентябре 1920 года все имущество миссии, включавшее в себя массу стрелкового оружия, горные пушки, три разобранных самолета, грузовую и легковую машину, типографию с набором различных шрифтов, запасы бумаги и пропагандистской литературы, а также золото для финансирования подпольной работы, было отправлено из Москвы в Ташкент. В планы Политбюро ЦК РКП (б) входило дальнейшее усиление Афганской миссии, позволяющее сформировать на ее базе 20-тысячную повстанческую армию. Однако руководство Афганистана в октябре пересмотрело свое решение и не отважилось вступить в прямую конфронтацию с Великобританией. Миссия осталась на советской территории и к практической деятельности так и не приступила.

Примерно в тот же период времени Москва использовала в Афганистане для политической и пропагандистской подготовки своей экспансии в Бухаре крупного агента влияния, генерал-лейтенанта турецкой службы Джемаля-пашу. Этот оставивший значительный след в истории Турции человек в период с 1914 по 1918 годы занимал посты морского министра, губернатора Константинополя, главнокомандующего войсковой группой “Сирия” и губернатора Палестины. В июне 1913 года он вместе с военным министром Энвер-пашой и министром внутренних дел Таалат-пашой сформировал неофициальный диктаторский триумвират “младотурок”. Джемаль-паша всегда придерживался самых жестких методов руководства национальными меньшинствами. В 1918 году он запретил евреям молиться у Стены плача в Иерусалиме, мотивируя это тем, что в их молитвах содержалась надежда на восстановление еврейского государства, он железной рукой подавлял непокорных арабов Сирии и являлся одним из организаторов геноцида армянского народа 1915 года. После падения Оттоманской империи и прихода к власти кемалистов генерал был вынужден бежать и, подобно многим турецким военнослужащим, продолжил карьеру за границей. В сопровождении двенадцати офицеров он прибыл в Афганистан, где занял ключевую должность генерального инспектора национальной армии, совмещая ее с несколькими другими постами. Политбюро ЦК РКП (б) установило с Джемаль-пашой контакт и выделило ему 50 тысяч золотых рублей, за которые он обязался создавать благоприятный фон для советского вторжения в Бухару. Агент добросовестно выполнил поручение и распространил официальное заявление о необходимости и желательности немедленной ликвидации пробританского эмирата, сыгравшее немалую роль в подготовке общественного мнения к этой акции. В 1922 году он покинул пост в Афганистане и прибыл в Москву, откуда отбыл в Тифлис. Из столицы Грузии Джемаль-паша намеревался возвратиться в Ангору (Анкару), однако она стала последним пунктом его путешествия. 21 июля 1922 года боевики армянской террористической организации “Дашнакцутюн” прямо у входа в здание Закавказской ЧК в отместку за геноцид своего народа расстреляли генерала вместе с его адъютантом Сурсен-беем и секретарем Муссет-беем.

На некоторое время Афганистан выпал из орбиты первоочередных советских интересов и вынужденно возвратился в нее вновь лишь восемь лет спустя. В 1928 году во время отлучки в Европу падишаха Аманулла-хана повстанцы под руководством бывшего взводного командира эмирской гвардии Хабибулла-Бачаи Сакао (кличка, означающая “сын водоноса”) 17 января заняли Кабул. Аманулла-хан отрекся от престола и эмигрировал в Италию, а затем в Швейцарию, где и умер намного позже описываемых событий, 25 апреля 1960 года. Поддерживаемый англичанами Бачаи Сакао захватил престол и начал править под именем эмира Хабибуллы Гази, исповедуя фундаменталистские мусульманские принципы построения общества. Его неприятие нового доходило до отрицания не только светского образования или радиовещания, но даже авиации и автоматического оружия как вещей, якобы неугодных Аллаху. Вначале разведка просто проинформировала руководство страны о ходе инцидента, не анализируя возникшую ситуацию. Применив классовый подход, в ЦК ВКП(б) заключили, что бывший бедняк и сын простого водоноса Бачаи Сакао в любом случае лучше эмира Амануллы-хана, однако вскоре наступило отрезвление. Басмаческие отряды, опиравшиеся на бежавших от коммунистического режима в северные районы страны Афганистана узбеков, туркменов и таджиков, начали прорываться на советскую территорию. Не ожидавшие такого развития событий руководители СССР были обескуражены подобными явлениями, но разведчики внесли ясность: Аманулла опирается на южные племена, поэтому его активность в случае победы обратится на пограничные с британской Индией территории, а северяне под руководством таджика из Панджшерского ущелья Бачаи-Сакао неизбежно ринутся на территорию советского Туркестана, что, собственно уже и начало происходить. Разведывательный отдел штаба Среднеазиатского военного округа 10 марта 1929 года докладывал: “Вслед за захватом власти в Афганистане Хабибуллой отмечается резкое повышение активности басмшаек, учащаются случаи перехода на нашу территорию… Узбеки — бывшие басмачи принимали активное участие в совершении переворота и привлекаются к охране границ… Хабибулла установил контакты с эмиром бухарским и Ибрагим-беком, обещал оказать содействие в походе на Бухару… Развернувшиеся в Афганистане события, развязывая силы басмаческой эмигрантщины, создают угрозу спокойствию на нашей границе…”[176]. Вскоре Среднеазиатское бюро ЦК ВКП(б) существенно подкорректировало свой прежний подход к проблеме: “События в Афганистане объективно являются одним из звеньев антисоветской деятельности английского империализма на Востоке. В результате пала не только сопротивляемость Афганистана перед натиском английского империализма, но и последний приобрел в лице Баче-Сакау (так в документе — И. Л.) послушное орудие для укрепления английского влияния внутри Афганистана и для усиления антисоветской деятельности в приграничных с нами районах.