Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

После разгрома 1938 года фактическим резидентом внешней разведки в Соединенных Штатах Америки стал поверенный в делах, а затем посол СССР в США и Мексике К. А. Уманский, в оперативной переписке НКВД именовавшийся “Редактором”. Естественно, он ни в коей мере не являлся разведчиком, однако его роль в секретной дипломатии и общем руководстве деятельностью остатков резидентуры была крайне велика. Гибель посла в авиационной катастрофе стала сильным ударом по дипломатии и разведке, вопреки домыслам некоторых историков 1960-х годов, обвинявших НКВД в его убийстве. В том же 1938 году исполнять обязанности по руководству повседневной работой резидентуры стал И. А. Ахмеров (“Юнг”), фактически подчинявшийся Уманскому. Он осуществил несколько перспективных вербовок, весьма способствовавших сбору информации в предстоящие военные годы. Одним из важнейших источников Ахмерова оказалась Бетти Лаури (“Ада”), которая затем, несмотря на все существовавшие ограничения, официально вышла за него замуж.

Судя по всему, разрешение на брак удалось получить лишь благодаря тому, что родным дядей Бетти являлся лидер коммунистической партии США Эрл Браудер. Позднее “легальным” резидентом стал специализировавшийся по линии НТР Г. Б. Овакимян. Он начал работу в США еще в 1933 году в Нью-Йорке под прикрытием стажировки в химическом институте, а затем перешел в аппарат уполномоченного Наркомхимпрома при Амторге. Овакимяну вместе с Гутцайтом принадлежит заслуга открытия новой формы работы с закордонной агентурой, при которой один агент (групповод) руководит работой нескольких других, замыкавшихся непосредственно на него, а не на оперработника резидентуры. Эта идея возникла у них после привлечения к сотрудничеству источника “Дэвиса”, поставлявшего информацию о приборах и оборудовании, производившихся на предприятиях группы компаний “Сперри”. Овакимян и Гутцайт решили использовать его в качестве непосредственного вербовщика, причем рискнули пойти на это самостоятельно, не дожидаясь получения обязательной в подобных случаях санкции Центра. Вторым групповодом стал один из наиболее примечательных источников резидентуры, находившийся на прямой связи с резидентом — Я. Н. Голос (“Звук”, “Тимми”). Он работал на советскую разведку с 1930 года и первоначально вел несколько направлений, важнейшими из которых являлись легализационная и вербовочная работа и добывание бланков документов. Позднее он возглавил группу самостоятельно завербованных им агентов.

Г. Б. Овакимян

Я. Н. Голос

Элизабет Бентли

Групповод № 2 действовал в США по 1943 год и умер от сердечного приступа. Любовницей и фактической помощницей “Звука” являлась Элизабет Бентли (“Мирна”, “Умница”), которой он в последний период передоверил значительную часть своих связей с коммунистической партией и с агентурой, и которая после его смерти выдала ФБР все доступные ей сведения о нелегальной работе в США.

Разоблачения Бентли стали одним из самых крупных и болезненных провалов в истории советской разведки. Их тяжесть усугблялась изначально непродуманным с точки зрения конспирации построением нелегального аппарата в Соединенных Штатах, при котором широко практиковалось переплетение связей, совместная работа сетей внешней и военной разведок и негласного аппарата Коминтерна, а также “бригадный” метод деятельности резидентур.

Однако все перечисленные недостатки сказались существенно позднее, а пока за период 1939–1940 годов Центр получил из Нью-Йорка 163 образца технических новинок и более 450 информационных документов, среди которых особого внимания заслуживали материалы по атомной тематике. Овакимян первым из советских разведчиков обратил внимание на эту проблему и начал ее разрабатывать, хотя первоначально Москва и не поощряла подобную абсолютно безрезультатную, по ее мнению, деятельность. Но после получения аналогичных сигналов из Лондона скептически относившийся к этой линии НКГБ СССР занялся ей всерьез, что в дальнейшем позволило разведке внести весьма значительный вклад в создание советского атомного оружия.

Овакимян занял должность резидента в сложных условиях. В день он проводил до десяти встреч с агентурой и работал в крайнем напряжении, в итоге притупившем его бдительность и приведшим к упущению в руководстве источником “Октан” (доктор Кук). Агент самостоятельно, без санкции резидентуры решил “втемную” добыть данные о компании “Кэллог”, однако сделал это непрофессионально и насторожил своего собеседника, доложившего руководству о проявлении подозрительного интереса к его деятельности. По заявлению директора фирмы ФБР взяло “Октана” в разработку и установило факт разведывательной активности представителя Наркомхимпрома Овакимяна. Резидент уже собирался уезжать в Советский Союз и даже успел купить билет на пароход, но перед этим 5 мая 1941 года все же решил провести еще одну, последнюю встречу с агентом. Она закончилась его задержанием сотрудниками ФБР с поличным в момент получения материалов от источника “Октан”. Овакимян не пользовался дипломатическим иммунитетом и был заключен в американскую тюрьму, а вся эта история вызвала значительный резонанс в прессе. Разведчик вышел на свободу и смог покинуть США только после 22 июня 1941 года, когда правительство в Вашингтоне стало относиться к СССР как к потенциальному союзнику в весьма вероятной будущей войне с нацистской Германией. До этого в целях конспирации число активных источников резидентуры было резко уменьшено, 21 из них перевели на консервацию и оставили лишь 14 наиболее ценных. Эта мера практически не сократила объем добываемой информации, зато существенно повысила безопасность операций.