Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Руководители государственной полиции Польши

Владислав Хеншель (1919 — 1922)

Мариан Борзецкий (1923 — 1926)

Януш ЯгримМалешевский (1926 — 1935)

Йозеф Кордиан Заморский (1935 — 1939)

В 1923 году была проведена очередная, принципиальная реорганизация политической (гражданской) контрразведки. На этот раз ее инициаторами выступили представители властей на местах, требовавшие подчинения себе политической полиции на уровне воеводств и поветов. В результате 26 апреля премьер-министр и министр внутренних дел Польши Владислав Сикорский издал декрет об организации в составе Государственной полиции Информационной службы с задачами:

— слежения за всеми проявлениями политической, общественной, национальной и профсоюзной жизни, угрожающими государственному устройству или безопасности Республики и информирование властей о них,

— отслеживания политического и военного шпионажа, причем последнего — в тесном контакте с военными органами [58].

Новая структура политической полиции в обиходе по-прежнему именовалась “дефензивой”, что было по сути верно. В нее перешло большинство сотрудников распущенного отделения ІVД, а руководителем Информационной службы остался Мариан Сволкиен, одновременно продолжавший возглавлять Информационный отдел Департамента безопасности МВД. В этом отделе накапливались и анализировались поступающие от территориальных органов Информационной службы материалы в целях информирования министра об общественно-политической ситуации в стране и выработки соответствующих рекомендаций. Его структура выглядела следующим образом:

— 1-е отделение:

— организационный реферат;

— реферат кадров;

— инспекционный реферат;

— 2-е отделение:

— чешский реферат;

— белорусский реферат;

— литовский реферат;

— немецкий реферат;

— коммунистический реферат;

— профсоюзный реферат;

— реферат национальных меньшинств;

— реферат легальных партий;

— реферат политических группировок.

В воеводствах вместо экспозитур отделения ІУД тоже орга-низовывались Информационные отделы, имевшие в своем составе рефераты кадрово-организационный, регистрационно-розыскной и общей информации.

Мариан Сволкиен

Вся система польских контрразведывательных органов строилась в привязке к противодействию главным образом Германии, Литве и СССР. Основным противником на Востоке, а для политической контрразведки — и по всей стране были советские и коминтерновские спецслужбы. Активнее всего действовал в стране Разведупр, главной задачей которого на весьма вероятный случай возникновения новой войны являлось установление дислокации частей польской армии, их вооружения, боеготовности и национального состава, а также изучение инфраструктуры предполагаемого театра военных действий. В страну забрасывалось огромное количество агентов, местная контрразведка раскрывала одну их сеть за другой, но пока еще не постигла искусство оперативных игр, снабжения противника дезинформацией и выхода на его еще не расшифрованную агентуру через уже выявленную. Французские инструкторы по разведке обучили этому поляков лишь в середине 1920-х годов. К особенностям оперативной обстановки в Польше относилось также необычно щедрое государственное финансирование контрразведывательных органов и политической полиции, а также почти не скрывавшееся от общественности широкое и повсеместное применение пыток на допросах. Любопытно также, что в описываемый период ввиду отсутствия единого уголовного кодекса административно-политический режим в различных частях страны был неодинаков. В Варшаве действовали статьи дореволюционного российского уголовного уложения, в Познани — прусское законодательство, во Львове — австрийское, и в результате обвиняемые по делам о шпионаже или государственной измене в столице рисковали получить десятилетний срок тюремного заключения, зато в некоторых других местах могли отделаться максимум тремя — пятью годами. Поляки традиционно недоверчиво относились к иностранцам, поэтому внедрение нелегалов по паспортам граждан третьих государств вскоре было прекращено по причине плотного полицейского контроля за такими лицами. Зато весьма удобным инструментом для работы оставалась коррупция. Она процветала там настолько пышно, что это не преминул отметить даже досконально знавший эту проблему Рейли: “Я считаю, что лимитрофных дипломатов и резидентов всех без исключения можно купить. Вопрос только в цене”[59]. Коммунистическая партия не пользовалась в стране особыми симпатиями, поэтому основная работа ПКП постепенно перешла к ее Заграничному бюро в Берлине, контактировавшему с местной резидентурой советской разведки через уполномоченного члена центрального комитета. Этим членом ЦК являлся бывший заместитель председателя ЧК Белоруссии С. А. Мертенс (Гудзь), с 1923 года член Политбюро ПКП и руководитель компартии Западной Белоруссии и ее военного аппарата. В 1925 году Мертенса арестовали, но три года спустя обменяли на пойманного в СССР польского агента. Подобная практика широко и успешно применялась советскими властями, и часто поляков арестовывали с единственной целью обменять в последующем на очередного провалившегося разведчика или арестованного коммуниста. Однажды ОГПУ по обвинению в шпионаже арестовало даже архиепископа, и хотя в Варшаве, естественно, знали, что это не соответствует действительности, однако молча приняли прелата к обмену.

Сеть военной разведки в Польше несла крупные потери из-за настойчивого требования Председателя РВСР Троцкого наращивать диверсионную работу и партизанские операции, именовавшиеся в рассматриваемый период “активной разведкой”. Размах осуществляемых диверсий шокировал и встревожил даже советских дипломатических работников. Взрывы гремели по всей стране и на военных, и на гражданских объектах, например, 24 мая 1923 года в Варшавском университете, в результате чего погиб профессор Р. Оржецкий. К большинству террористических актов была причастна группа Военного отдела компартии Польши, возглавлявшаяся офицерами Валерием Багинским (иногда неверно именуемым Богинским) и Антонием Вечоркевичем. Они были арестованы и обвинены во множестве преступлений, в том числе в организации мощнейшего взрыва складов боеприпасов в Варшавской цитадели. Хотя он произошел 14 октября 1923 года, уже после их ареста, обоих все же приговорили к смертной казни, замененной 15 годами тюремного заключения. Компартия попыталась организовать их побег, но неудачно.

Упомянутый взрыв в Варшавской цитадели вызвал в польском обществе глубокое возмущение, поскольку подверг страшной опасности жизни тысяч людей. Лишь счастливая случайность не позволила детонации распространиться на все склады и таким образом спасла от неминуемой гибели окружавшие их многочисленные густонаселенные кварталы бедноты, однако и без этого жертв оказалось очень много. Например, взрывная волна забросила в реку роту маршировавших на плацу солдат, несколько десятков из которых утонули. Действия Багинского и Вечоркевича повлекли за собой роковые для них самих последствия. 29 марта 1925 года начальник пограничной экспозитуры в Столбцах Иозеф Мурашко, которому было поручено произвести их обмен с советской стороной на арестованных в СССР поляков, застрелил обоих в поезде недалеко от станции Колосово. Самочинная расправа над закованными в наручники беззащитными людьми встретила полное понимание польского правительства, и Мурашко получил символическое наказание в виде двух лет лишения свободы. Хотя некоторые и поныне пытаются представить его бесстрашным патриотом, эта красивая легенда разбивается о завершающий факт биографии мстителя, в конце 1939 года разоблаченного в качестве агента гестапо и казненного в Варшаве боевиками польского движения Сопротивления.

Диверсионной работой руководил работавший под прикрытием второго секретаря полпредства СССР в Варшаве Казимир Баранский (Кобецкий). Год спустя после взрыва дефензива внедрила в его сеть своего агента, а еще через год Баранского арестовали. Несмотря на то, что разведчик имел при себе дипломатический паспорт и сумел избавиться от компрометирующих материалов, при задержании его избили до инвалидности. Несколько позднее эмигрант Черепов-Сидоров сильно избил еще одного работника резидентуры Кравченко. Эти действия повлекли нестандартное решение ОГПУ ответить тем же в отношении четверых (вдвое большего числа) аккредитованных в СССР польских дипломатов, причем одним из избитых оказался первый секретарь миссии в Москве. После этого физические расправы немедленно прекратились.

Вербовочная база советской разведки в Польше была довольно обширной за счет угнетенных украинского и белорусского национальных меньшинств, однако пристальное внимание полиции и контрразведки к этому контингенту заметно снижало ценность приобретаемой в его среде агентуры. Поэтому ОГПУ и Разведупр с ведома Политбюро сделали ставку на “раздувание украинской ирреденты” для дестабилизации внутреннего положения страны. Обманутые туманными намеками советской стороны на близкую войну против Польши, местные украинцы подготовили и запланировали на 25 марта 1925 года восстание на Волыни силами специально образованных для этой цели боевых групп и отрядов общей численностью до 10 тысяч человек. Повстанцы собирались взорвать мосты и отрезать район от остальной Польши, уничтожить представителей местных властей и помещиков, а затем принять скрытно перешедшие через границу две советские дивизии, которые должны были составить ядро вооруженных сил независимой республики Волынь. Последний пункт являлся чистейшим обманом. Представители Разведупра беззастенчиво ввели в заблуждение руководителей восстания Приступу и Войтюка, чтобы спровоцировать их на скорейшее выступление.

Этот план провалился. Власта своевременно вскрыли подготовку к восстанию и арестовали несколько тысяч украинцев, после чего подпольная организация распалась, хотя несколько небольших групп не просто уцелели, но ушли в леса и начали вооруженную борьбу. В феврале 1925 года один из таких партизанских отрядов под руководством инструкторов из Разведупра пробился из глубины страны к польско-советской границе и в районе Ямполя прорвался в Советский Союз. На погранзаставе решили, что имеют дело с очередной вооруженной бандой, и вступили с ним в бой, повлекший существенные потери с обеих сторон. Кроме всего прочего, это вызвало серьезные международные осложнения и послужило причиной появления подписанного Дзержинским проекта постановления Политбюро ЦК РКП (б) “О Разведупре”, утвержденного 25 февраля 1925 года. Его содержание представляет значительный интерес и потому цитируется довольно пространно:

“С установлением более или менее нормальных дипломатических отношений с прилегающими к СССР странами от Разведупра неоднократно давались директивы о прекращении активных действий, однако приобретенные за предшествующий период традиции у организованных за рубежом групп, а также слабость со стороны руководства коммунистических партий стихийно нарастающим движением зарубежного крестьянства, из которого комплектовались кадры диверсионных групп активной разведки, не давали возможности организационно руководить этими группами, часто не соблюдавшими даваемые директивы. Отсюда целый ряд выступлений, причинявших вред нашей дипломатической работе и затруднявших работу соответствующих коммунистических партий.