Дневник, 1893–1909

Март

Возвратясь из Франции, где выдержал воспаление и нестерпимые боли в груди, попадаю на продолжительную серию жестоких морозов, продолжающихся более трех месяцев.

В начале марта температура делается сносной.

5 марта. За болезнью Сольского мне приходится председательствовать в Комитете финансов, заседающем у меня на квартире. Присутствуют: Витте, Коковцов, Голубев, Шванебах, Сабуров, Харитонов. Рассматриваются два дела, внесенные Коковцовым: первое — о несостоятельности банкира Полякова, второе — о прекращении выпуска шестипроцентных билетов для выкупа крестьянами земель.

По первому делу Голубев настаивает на том, [что] уже в 1901 году несостоятельность Полякова признана Финансовым комитетом[933], но к исполнению такого постановления не сделано ровно ничего. Сверх того, принадлежащие Полякову банки не сохранили и четверти своего основного капитала, хотя уменьшение на одну четверть достаточно для объявления несостоятельности. Сверх того, согласно закону, в 1906 году состоявшемуся, подобные дела не подлежат рассмотрению Финансового комитета.

Министр финансов Коковцов заявляет, что принятие мнения Голубева должно повлечь за собой огромный крах во всей России, так как должны лопнуть не только три банка, но еще и семьдесят зависящих от них филиальных банковых контор. Прочие члены поддерживают это мнение. Я настаиваю на том, что постановление Финансового комитета не должно служить подкреплением или утверждением постановлений совета Государственного банка и мнения Коковцова, а лишь заявлением, что комитет со своей стороны не усматривает оснований к подтверждению того или другого мнения. Коковцов краснеет и бесится на то, что нет речи об утверждении его мнения, сводящегося на нуль.

9 марта. В 6 часов в Царском Селе у Государя для испрашивания приказаний относительно годичного собрания Исторического общества. Прием крайне любезный, доходящий до того, что хозяин дома сам достает из-под стола по неловкости моей уроненные очки. После одобрения всего, мной доложенного об Историческом обществе, разговариваем о Думе, о необходимости прибегнуть к каким-либо мероприятиям, разграничивающим законы от административных, хотя и утвержденных верховной властью, мер. Государь вполне согласен.

11 марта. В 8 часов вечера в Царское Село на годичное собрание Исторического общества. Заседание начинается ровно в 9 часов в угловом зале Александровского дворца под председательством Государя, по правую сторону коего сидят великие князья Владимир Александрович и Николай Михайлович, а по левую — я в качестве председателя общества. В зале висят: на одной стороне портрет царствующей императрицы, а на другой портрет королевы Марии-Антуанетты?![934]

Секретарь Чечулин читает отчет о деятельности общества, Платонов — записку о существовавшем в допетровской России обычае обмениваться частыми письмами, генерал Мышлаевский на основании найденных в Сухаревой башне документов излагает порядок, установленный Петром, для составления армий, или, правильнее, для выбора и выдвинутия способных и отодвинутия бездарных людей, великий князь Николай Михайлович читает три письма императрицы Елизаветы Алексеевны, преисполненные и доблестных чувств, и справедливой оценки окружающих ее людей.

Заседание кончается в 11 часов, и в 12 не без устали достигаю Большой Морской.