Дневник, 1893–1909

Май

<…> увольнение от обязанностей военного министра или сойдет с ума.

После заседания великий князь Владимир Александрович заходит пить чай и долго болтает о современных пустяках с отличающими его умом и незнанием жизни.

20 мая. Пятница. Спуск корабля «Память Азова». Чудесная погода, прелестная картина выставленных по Неве военных судов, а против места спуска множество украшенных флагами пароходов и лодок, наполненных публикой.

22 мая. Воскресенье. Простудившись на спуске, лежу в постели.

23 мая. Понедельник. Так как великий князь Михаил Николаевич уже переехал на дачу в Стрельну, то понедельничный завтрак происходит не у него, а у Гагариных, откуда отправляемся в Совет. Докладывается множество дел, из коих лишь одно — о реформе прибалтийской полиции — вызывается[960] прения. Товарищ министра внутренних дел Шебеко по приказанию графа Толстого настаивает на замене слова «вотчинная полиция» словом «местная полиция». Так как против этого восстают Пален и другие, то великий князь, во избежание разногласия, которое почитается несчастием, поручает статс-секретарю Железникову найти редакцию, то есть изложить постановление о полиции так, чтобы не было ни того, ни другого слова.

Министр финансов Вышнеградский заявляет, что в новом законе о премиях за вывозимый[961]