Склеивая осколки

Глава 5. Не верь, не бойся, не проси (Часть 1)

Представь самые худшие последствия, которые может повлечь твой поступок, заранее смирись с ними и действуй.

Д. Карнеги

Любой поступок, даже неправильный — это движение вперёд.

А. Рабин

Гермиона пялилась в потолок почти всю ночь. Она вообще неважно спала последнее время, но в это утро чувствовала себя совершенно разбитой. Переживания из-за размолвки с Роном и предчувствие беды, не объяснимое никакими разумными доводами, заставляли ворочаться с боку на бок, а попытки отогнать навязчивые мысли оставались тщетными. Идея загрузить себя учёбой настолько, чтоб на внутренние терзания не хватало сил, оказалась не самой хорошей. И сейчас Гермиона не сомневалась: усталость всё усугубила.

Ночной кошмар стал тому подтверждением.

Даже во сне подсознание искало ответы на мучившие вопросы. И не находило. Туманные образы родителей смешивались с картинками собственного безумия, чьи-то костлявые холодные руки душили, свет мерк, но смутные потуги вырваться из мёртвой хватки заканчивались одним — мольбой о помощи. Тонкий колючий иней, расползаясь по телу, лишал способности думать, а мнимые, невозможно далёкие голоса друзей стихали, словно пустота забивала уши, пока чёрная безысходность опускалась на грудь. А когда сквозь пелену вдруг проступил Малфой с палочкой в руке и единственным желанием на лице — причинить боль, Гермиона проснулась.

Она не закричала и не застонала — просто открыла глаза и почувствовала, как непрошеная слеза медленно стекла по лицу. Стёрла её рукой, запустила пальцы в волосы и замерла, повторяя как заклинание: «Святой Самсон, куда ночь — туда сон», так отгоняла детские кошмары мама. Тоска по родителям разрослась за мгновенье, превратив в маленькую кроткую девочку, когда полмира умещалось в родных объятьях, защищая от бед. Но она выросла, а значит, должна справляться сама.

Гермиона поднялась с постели раньше всех, чисто механически умылась, оделась, собрала вещи и в задумчивости спустилась в Общую гостиную.

За завтраком дела пошли ещё хуже. Всё валилось из рук. В дверях очередной раз налетела на Аббот, перевернула за столом тыквенный сок и подавилась выпечкой. Последнее случилось, когда парни, сбившись в группу, о чём-то тихо переговаривались, а Финниган вдруг решил самым неожиданным образом подколоть налегающего на угощения Невилла, да ещё непозволительно громко, напрочь проигнорировав факт, что могут услышать непосвящённые:

— Проснулся зверский аппетит, герой-любовник? — лицо Лонгботтома тут же стало малинового цвета. Мальчишеские подтрунивания — обычное дело в спальне, но не за завтраком. — Ты почему молчал о своих подвигах? Предлагаю с опозданием, но выпить по поводу присоединения к клану мужчин. Рон, ты с нами? После занятий, конечно...

Джинни не сдержалась:

— Симус, а нельзя без твоих пошлых намёков обойтись? — она символически покрутила вилкой у виска, показывая, что тот помешался. — Неужели другого времени для обсуждения не нашёл?

На курсе ни для кого не были секретом некоторая озабоченность и бесцеремонность Финнигана, но иногда проще смириться, чем пытаться урезонить того, у кого в крови немагическая болезнь под названием «играй, гормон». К тому же на шутки особо не обижались — не со зла ведь.

— А ты не подслушивай мужские разговоры! — Симус толкнул локтем сидящего рядом Поттера: — Угомони свою любопытную подружку, — и тут же получил сдачи — ответный тычок. — А день, между прочим, надо начинать с планирования. Чтобы к вечеру оказаться, образно выражаясь, во всеоружии. Так что Гарри сегодня не твой раб, рыжая!

Поттер потупил глаза, не желая встречаться с укоряющим взглядом Джинни. Повод, конечно, не устраивал, но немного веселья в мужской компании ещё никому не вредило.

— Рон, так что скажешь? — не отступал Симус. — Только сестричку свою не слушай! — но та лишь качала головой, давая понять, что вмешиваться в обсуждение этой темы больше не собирается.

Гермиона догадалась, что вся эта болтовня ударила Рона по больному. Лонгботтом лишился девственности раньше него... Для Гарри это, конечно, не стало бы проблемой, но что можно подумать об обманутом в ожиданиях парне? Нет, новых приступов злости не избежать.

— Не доставай, Симус! — сквозь зубы процедил Рон и со звоном отшвырнул вилку в другой конец стола. — Чтоб ты знал, я вообще сегодня дежурю, — и, бросив на Гермиону недвусмысленный взгляд, даже не доев, пулей вылетел из зала.

Джинни встретилась глазами с растерянной Грейнджер и одними губами прошептала: «Не обращай внимания».

— Нет, ему точно надо расслабиться! — как ни в чём не бывало продолжил Симус. — Того гляди, пальнёт в кого-нибудь парой заклятий. Все проблемы в этом мире от девушек, — по-философски закончил он реплику и уже на ухо что-то обронил Гарри.

Тот только плечами пожал, не желая отвечать на вопрос. А точнее, не зная, что сказать. Примирение лучших друзей и для самого загадка похлеще Тайной комнаты.

Гермиона с трудом допила сок. Понятно, на кого намекал Финниган. Она внутренне собралась и с невозмутимым видом поднялась с лавки, но сбила сумку, и пергаменты с выполненным заданием чуть ли не на неделю вперёд покатились по полу. Стремительным взмахом палочки возвращая их на место, Гермиона заключила: день обещает стать нелёгким.

И не ошиблась.

Испытания продолжались. На сдвоенном Зельеварении котёл Рона совсем не случайно два раза опрокидывался. Всё потому, что очередное непонятное варево вызывало плохо контролируемые вспышки ярости. Профессор Слизнорт даже отправил неуравновешенного Уизли к мадам Помфри, беспокоясь, не поразила ли беднягу жёлтая лихорадка. Гарри всё это время старался урезонить друга (пустая затея!), косился на Гермиону, вспоминал Джинни и удивлялся, как она, по крайней мере, внешне остаётся такой спокойной. Наверное, сказывались годы тренировок и немалое количество братьев. Сложно это представить, если ты единственный ребёнок в семье.

Малфой только что не пел от восторга. И чем сильнее злился Рон, тем шире становилась улыбка Драко. Зельеварение стало ещё более непредсказуемым, когда профессор Слизнорт решил наказать того за несвоевременную радость и поставил в пару с... Поттером. Взамен выбывшего Рона. Все попытки опротестовать сей факт свелись к угрозе ежедневных трёхнедельных наказаний за споры с преподавателем. Наверное, декан Слизерина считал, что и Гарри это не повредит. Как сказал однажды Слизнорт: «Занимайтесь любовью, а не войной», но его нестандартные приёмы по уменьшению вражды между факультетами вызывали порой противоположный эффект.

Вот и в этот раз воспитательные меры вылились в новые распри, ведь выпадающий из реальности Гарри перепутал несколько ингредиентов. За что удостоился не только злобного шипения со стороны Малфоя и негодующего взгляда Слизнорта, но и оклика Гермионы. Жаропонижающее зелье считалось не самым сложным в приготовлении, и поэтому возгласы Драко: «Проснись, Поттер! Я не хочу из-за тебя всё завалить, идиот! И какого дракла ты меня не слушаешь?» — имели под собой разумные основания.

«День не задался с самого утра, — решила Гермиона. — Джинни нужно прекратить эти ночные свидания. Гарри из-за гормонов в облаках витает».

К концу занятий Рон заявился от мадам Помфри более-менее спокойным. И даже шепнул Симусу что-то вроде: «Дело есть». Искоса наблюдая за дружескими похлопываниями Финнигана, Гермиона почему-то вспомнила о разговоре за завтраком, и перспектива распития спиртного мальчишками нисколько не радовала. Успокаивало лишь то, что взвинченного Рона ждало дежурство. И учитывая ночные предположения на тему: «Что происходит?», единственно верное решение — библиотека.

А значит, вечером предстояло погрузиться в чтение совсем не учебной литературы.

* * *

Рону нравилось чувство опьянения. Сразу не так паршиво на душе. Сердце не ноет, злоба не душит, обида — тоже. На разрыв с Гермионой не то чтобы пофиг... Но набить морду первому же нарвавшемуся идиоту не тянет. Внутри какая-то лёгкость и твёрдая уверенность: девственником не помрёт!

Откуда вообще взялись сомнения?

Просто на фоне Гермионы все остальные блекли. И пусть сам не семи пядей во лбу, но необъяснимая, почти животная потребность не только в красивой, но и умной, уже начинала напрягать. И кто бы ни строил глазки вчерашнему герою (та же Боунс, например) — не цепляло! Не задевало ни одной струны, потому что жажда близости меркла, когда ясно понимаешь — девушка не та...

Рон снова отхлебнул из фляжки, и горло приятно обожгло. Не каждый день хлещешь огневиски как воду, не замечая вкуса, и лишь остатками разума сдерживаешься, чтобы не напиться до одурения. Вот тогда действительно станет всё по фигу! И тогда ложное ощущение счастья и свободы от Гермионы вытеснит тоску и гнев.

А порой даже ярость...

Дежурство шло без особых проблем. На восьмом этаже Хогвартса старостам вообще редко кто попадался на глаза. Даже привидения. А подшофе длинные, немного мрачные коридоры казались тёплыми и радужными. Ноги расслаблены. В голове — сладкий туман. Более того, хочется петь. Нет, орать что-то вроде: «Да катись всё к дракловой матери!», наслаждаясь эхом. Приходилось, конечно, сдерживаться, чтобы не выдать своё состояние, но и обязанности уже не представлялись такими скучными.

Жизнь прекрасна!..

Поворот. Ещё один. Закоулок. Ступенька. Ещё одна. Ниже и ниже... Рон с предвкушением потянулся за фляжкой: истерзанная эмоциями натура просила напиться и забыться. Плевать на всё с высокой горки! На правила — тем более.

И тут тихий всхлип. Ещё один… Рон замер — он не мог ошибиться:

Вот этот болезненный, полузадушенный, с трудом сдерживаемый крик души. Внизу кто-то плакал — ни грамма сомнений. Приподнятое настроение как ветром сдуло.

Уйти? Пусть поревёт — полегчает?

Ноги не слушались разума, приросли к месту. Влияние процесса взросления и хорошего воспитания — не можешь пройти мимо женских слёз. Не хватает мужества или, наоборот, глупости, чтобы выбросить этот тихий всхлип из головы как абсолютно ненужное. Не хватает даже пьяного пофигизма, чтобы равнодушно отстраниться от чужой боли и не чувствовать себя паршиво.

«А вдруг это Гермиона?» — сердце кольнуло, и пришлось сделать глоток огневиски. Принять лекарство от опостылевшей любви.

Внутренний зверь злорадствовал:

«Ага, сейчас... Торчит в библиотеке с учебниками и похрен ей на то, что ты тут страдаешь как размазня!»

Рон медленно спустился ниже.

На площадке между этажами стояла Она. Трудно узнать девушку со спины, особенно если та, судя по ощущениям, не с твоего факультета. При свете факелов можно только оценить стройную фигуру и блестящие тёмные волосы. Подкрасться поближе. Легко — пальцами — коснуться плеча. Увидеть, как девушка вздрогнула и обернулась...

И тут же замереть от необыкновенной синевы глаз. Заплаканных, но таких красивых.

— Уизли, — шёпотом произнесла она, спешно вытирая слёзы. — Ты сегодня дежуришь? Я... я не услышала тебя.

Рон не знал, что сказать.