Склеивая осколки

Глава 31. Без вины виноватые

Люди наказываются сильнее всего за свои добродетели.

Фридрих Ницше

«Что за?..»

Драко сглотнул мелочный страх, со злостью протолкнув его в глотку. Сглотнул снова, сухо и ломко, шаг за шагом ощущая непонимание и очередной прилив ярости, лишь бы сохранить внятный голос и не выдать внутренний бунт. Ведь нервы слоились, рождая протест. Ему казалось, пришли не за Грейнджер — пришли за ним — вчерашним мальчишкой, заставив дрогнуть гордую мать. Тогда «Бежать!» заслонило рассудок, и ноги инстинктивно тащили назад в дом.

Очнись, на фиг!

Вы в дерьме. В неожиданном скользком дерьме. Гони своих демонов к драклам собачьим!

— Арестована? — не веря собственным ушам, переспросил Драко.

Воздух вдруг взвыл северным ветром, превращая Хогвартс в острог, а мозг — дармоед! — стыл от бессилия.

«Чёрт!..»

Макгонагалл — её дверь, армия смелых, Аббот — ближе Бога к творящейся хрени, а надежды на помощь нет.

Но хрень номер два куда прозаичнее: главе Аврората туда путь заказан. Долиш и так топит Грейнджер, начхав на заслуги. Наглость, которой не видел свет.

И надо ж случиться такому... сейчас.

Очнись, давай!

— Разве я неясно выразился? — как-то недобро сыронизировал Долиш и кивком головы велел аврорам выступить вперёд. — Вашу палочку, мисс, — повторил он, осторожно опуская руку в карман мантии, пока алая свита окружала преступную парочку. Загоняла в тупик, как побитую дичь, жала к стенам, к двери...

Драко внушал, полный тревоги:

«Беги, Грейнджер! Ты же... Грейнджер».

Вот именно, что она!.. С гриффиндорским клеймом. И уже ищет заумный выход, пока Драко беззвучно спорит:

«Какой арест? Ни фига...»

Малфой оглох? Или всё происходит не с ним? И не с ней. И судьба не обступает незримой тюрьмой? Обида больше не гложет? Не толкает к разрыву? Мать не «требует крови»?..

Драко весь в сплошных «не».

Очнись, твою душу! (Зло не ждёт приглашений.)

— Я имею право знать, в чём меня обвиняют! — задрав голову, громко выпалила Грейнджер.

И Драко готов был поклясться, что и на Страшном суде она затребует объяснений. Дотошна до колик... Адова смесь. Он, сжал связки, не понимая:

«Где же твой Поттер?» — он же герой.

— Конечно, имеете, — издевательски спокойно протянул Долиш. — Разве я против? Но на что вы, определённо, не имели права, мисс Грейнджер, так это нападать на работников Департамента магического правопорядка, на организацию побега из Азкабана, на распространение ложных сведений о Волдеморте... И всё за одну ночь! Достижения воистину небывалые.

Грейнджер бледнела на глазах и глотала рвано, пугливо, утратив бесстрашный запал.

«О Мерлин, хочу её прежней!» — неуязвимой пред всякой хернёй...

Вроде Малфоя, совести, правил.

А трюк с Волдемортом вернулся подставой, и Драко клял себя за опасную выходку!

Всё рушилось не по плану — не по его плану. Всё вообще так неправильно рушилось... Какое сейчас дело до Аббот?! Он медленно терял эту Грейнджер, так и не порвав с ней. Не послав. Не обняв.

Он терял её, не поняв...

Его обида, как ветер, стихла, оставив лишь горечь. Ведь разлука нависла над ними незваной угрозой. Она щипала открытой раной, пока злость вытряхивала его, как куклу. Страх уже не сглотнуть — он пробрался сквозь кожу, вместе с пульсом забился в сердце и...

...держит Драко.

Грейнджер больше не Грейнджер. Грейнджер больше, чем боль, она — его голод и трепет.

Она — Гермиона.

Беги, Малфой. Потому что ты влип.

Ты боишься за неё. Но она не твоя. И прежнюю Грейнджер уже не вернуть. Не теперь. С поцелуем и без.

Ты простил её?

Тряпка.

Сущий дурдом.

— Мне продолжать? — чеканно закончил Долиш, но чувствовалось, что список обвинений не ограничивался тремя пунктами.

Единственное, на что решилась Гермиона, так это заявить:

— Я не признаю себя виновной ни по одному пункту!

— Ещё бы!.. — глава Аврората вырвал у подозреваемой палочку.

«Министерский жлоб!» — жлоб на все «Превосходно».

Драко чуть не взлетел, прихватив Гермиону себе на хвост. Только манёвра мало. Да и мозгов в побеге не через край. Но хоть на диспут они способны?

— Вы имеете в виду ночь с восьмого на девятое января? — как можно более равнодушным тоном вмешался Драко. — Ночь, когда сбежала мисс Аббот?

Игра в непонимание — это тоже защита.

— Мистер Малфой... — Долиш сузил рыбьи глаза, напряг шишковатый лоб, задвигал сытыми губами: — Я смотрю, вам вернули палочку, но повредили память. Или глаза? Откройте «Ежедневный пророк», там чёрным по белому написано.

А что там написано? Два абзаца на бис. Ни слова о масках, Волдеморте, потерях... и ни буквы о Грейнджер.

— Нападение на Азкабан — серьёзное преступление, — Долиш крепко сжимал её палочку. Чересчур крепко! — А суд во всём разберётся, включая побег мисс Аббот.

Козлиный козёл! Хотя на вид — иглобрюх, и короткие тёмные патлы лишь добавляли сходства.

— Но мисс Грейнджер не могла этого сделать, — настаивал Драко, ощущая её неробкое плечо.

— Потому что вам так хочется? — и Долиш — дракловы щупальца! — кайфовал.

Драко накрыло: тот знает больше, чем говорит. И тащится-тащится от процесса, от ареста, от вида собственной мантии, от треклятой игры в непонимание. Но прерывать спектакль нельзя.

— Потому что эту ночь она провела у меня, в Малфой-мэноре, — (или на член наложен Надзор?) — Хотите отчёт? — Драко получил тычок в бок, напетый гриффиндорским неврозом.

«Грейнджер, уймись! Я же, в целом, не вру», — без слов.

А Долиш и бровью не повёл, лишь бросил нарочито строгий взгляд на лжеца:

— Я сделаю вид... — Главный аврор выдержал хрустальную паузу, — что ни я, ни мои люди ничего не слышали, мистер Малфой. — (И откуда такое великодушие перед Пожирателем смерти?) — А вы сто раз взвесьте, прежде чем ляпнуть что-то подобное в суде. Или вам не терпится отправиться в Азкабан? Раньше мисс Грейнджер, — и это самый приятный для Долиша, но недопустимый для Драко нюанс. — Учитывая решение суда номер четыреста сорок четыре, я вам это обещаю, — он шантажировал малодушного юнца.

Аврорский лис!

Драко начал подозревать неладное. Или тот решил добраться до него через Грейнджер, или задумал нечто серьёзное... Отчего-то слизеринцу более благородные мотивы на дух не шли. Но Долиш не заберёт Гермиону!

Без драки.

Закатай губы, хозяйский упырь!

— Вы нарушаете регламент, мистер Долиш, — кому как не вчерашнему узнику знать об этом. — Вы можете арестовать студента Хогвартса только в присутствии ответственного лица, а в данный момент им является мистер Флитвик. Или, на худой конец, декан факультета Гриффиндор — Минерва Макгонагалл.

«Её-то зачем приплёл?» — Драко перехватил чьи-то мысли. Их обладатель, тон и громкость смешались с грудой смешков — авроры, похоже, развлекались. Будто заткнуть Пожирателя смерти — чёртов аттракцион!

— Похвально, что вы знаете предписание, — не стушевался Долиш и повёл рукой в алой мантии, как плавником. — И уверяю, что об аресте мисс Грейнджер Флитвика известят незамедлительно.

Главный аврор взмахнул палочкой, и Патронус-гриф серебристой птицей обогнул всю делегацию и нырнул в полуосвещённый коридор.

— Уведомлять декана Макгонагалл, — продолжал Долиш, — на мой взгляд, уже нет необходимости.

Гермиона слегка дёрнулась.

Он покосился на дубовую дверь:

— Я действую в рамках закона, — упрёк в некомпетентности его явно раздражал. — Надеюсь, вы не забыли, что мисс Грейнджер — совершеннолетняя? — Долиш выкладывал свои козыри-уколы. — А смерть одного из охранников Азкабана, Энтони Стампа, скончавшегося два часа назад в больнице Святого Мунго, наделила меня особыми полномочиями.

Бам-с... — точно по темечку.

Это конец.

Конец? Драко пригвоздило.

А вот и хрень номер три: обвинение в убийстве развязало Долишу руки. Что он хочет повесить — злой умысел? Только кто ж ему даст?! Но орать, что виною как пить дать дементор, — значит выдать участие. Главный аврор далеко не болван.

Который вот-вот лопнет от важности, добавляя:

— У меня есть с дюжину показаний, что при нападении на Азкабан был использован телесный Патронус, — Драко выругался. Долиш поедал жертв глазками-телескопами и напыщенно раздувался. — Желаете, чтобы я озвучил бумаги, мисс Грейнджер?

Нет, вот это — хренов конец!

Драко не мог пошевелиться. Хотел, но не мог. Последствия, о Мерлин, застали врасплох. Долиш вешал на неё тонну дерьма.

Только Гермиона сохраняла железное самообладание:

— Я воздержусь до официального слушания.

«Моя зануда», — потому что в глазах не упрямство, а талмуд из цифр и букв.

— Весьма разумно с вашей стороны, — заключил Долиш, жестом велев заковать Грейнджер, и, как обвиняемая в убийстве, она не могла претендовать на нежное обращение.

— Стойте! — не выдержал Драко, как полный болван. Потому что Грейнджер...

...бросает его.

Бросает разгребать этот мусор — своих дружков, Панси, Аббот... — всё! Швыряет в гриффиндорское — мать его! — болото. Швыряет одного, без оглядки, без страховки и плана, чтоб посмотреть, как Малфой выплывет. Он сам-то чуть не погиб.

Однажды...

Лучше б погиб. Было б меньше проблем.

— Желаете подтвердить своё заявление, мистер Малфой? — глумился Долиш, раздувая бледные щёки. — Мы с радостью проводим вас в соседнюю камеру и известим Визенгамот о нарушении условий освобождения. Тогда завтра же вас доставят в Азкабан вме...

— Нет! — громко перебила Гермиона, и Драко почти коснулся её руки. Почти пронёсся шумным дыханием по лохматой голове. Сгрёб. Обругал за врождённый тупизм. — Я буду всё отрицать.

«Какого дьявола ты творишь?» — злость Драко душила и грела. Страх стал почти осязаем: огладил руки, упал на плечи, стянул поджилки, укусил за грёбаный язык. Старые демоны обступили его толпой, нацепив алый фрак.

Не сейчас, блин!..

Пока Долиш ухмылялся:

— Иного я и не ждал.

— Я справлюсь, — шепнула она Драко и успела поймать обеспокоенный взгляд.

Пусть.

Малфой так и стоял, словно столб. Вынужденный придавлено наблюдать, как уводят не чужую... Да, не чужую Грейнджер. И чувствовал, как сердце таранит рёбра, убеждая, что простило её.

Ну, здравствуй, великодушие... Или что там? Болезнь? Потому что в башке — каша.

И грешная, небратская, первая...

«Дурь».

Не любовь.

Как только авроры вместе с добычей скрылись из виду, он ударил заклинанием в — да кто б сомневался! — наглухо запечатанную дверь, вымаливая у Мерлина:

«Спаси её».

* * *

Гарри целую минуту стоял у двери, уставившись на плохо закреплённую, покосившуюся латунную пластинку: «Сектор борьбы с незаконным использованием изобретений маглов». Стоял и думал о том, что скажет Рону, если и сам с трудом улавливал суть беседы с министром.

Диалог получился долгим, невероятным и содержательным, но такого результата Гарри не ожидал. Эх, сейчас бы Гермиону... Он никогда не слыл знатоком власть предержащих, а она разложила бы всё по полочкам.

Почему — драклов хвост! — никого из них не было рядом, когда Долиш её арестовывал? И почему — херов Малфой! — позволил её увести? Хотя умом понимаешь, что обстоятельства загнали в угол, что аргументов на тот момент не нашлось, что Малфой это Малфой, и чтоб выиграть, надо иногда отступить... на душе скребут паршивые кошки.