Склеивая осколки

Глава 13. Ценнее всех побед — прощение

Не способный к раскаянию неисцелим.

Аристотель

«Хватит с меня. Хватит Грейнджер!.. Ненавижу. Не хочу. Уничтожу! — мысли Драко текли рекой. — Я выше этого», — а секунды тянулись чудовищно долго.

В груди постыдно ныло, вытягивая жилу за жилой, и он уже понимал, что ничего не выйдет. Чужие, холодные, безвкусные, пусть и чистокровные губы не способны прекратить агонию. Рядом с острым и безмолвным отчаянием его неуёмная, нечеловеческая злость раскалывалась, причиняя гнетущую боль. Драко ломало. И не только от осознания того, что гриффиндорская шлюха вдруг обрела лицо, поправ малфоевскую гордыню. Не от коктейля из ненависти и желания, ещё бурлящего в крови. И не от того, что всё — слава Мерлину! — кончено. А потому что…

Драко беззвучно взвыл:

«Будь я проклят! Это же... Панси».

Ну почему из всех студенток Хогвартса подвернулась именно она? Самая неправильная девушка, которую только можно представить! Ту, что знаешь с самого детства, и ту, которую, кажется, любит… друг.

Рука отпустила волосы, зубы ослабили хватку, и язык невольно скользнул по пресным воспалённым губам.

«Блейз прибьёт меня», — последнее, что пронеслось в голове, прежде чем щёку жёстко обожгло.

Ногти!..

Драко резко оттолкнул Панси и отшатнулся.

— Рехнулась?! — выпалил он, ненадолго прижав ладонь к лицу, на котором выступили ярко-красные полосы. — Ты… оцарапала меня? — нет, это и без ответа очевидно, но — чёрт возьми! — неожиданно.

Его пальцы ещё раз медленно и осторожно коснулись щеки: она пылала. Ноготки разгневанной девушки — оружие, не слишком уступающее волшебной палочке.

Дыхание Панси сбивалось. Но скорее от негодования, чем от удовольствия.

— Скажи спасибо, — она звучно втянула воздух сквозь зубы и угрожающе, словно кошка, выставила пальцы на согрешившей руке, продемонстрировав небезопасный маникюр, — что всего лишь оцарапала!

Паркинсон чуть согнула ногу в колене и машинально опустила глаза:

— Могла бы врезать прямо по… — но вовремя осеклась, не к лицу воспитанной девушке так вульгарно выражаться. — Совсем обезумел? — кончиками пальцев она погладила припухшие от укуса губы. — Ты что творишь? Чего ты, придурок, ждал?! Я тебе не шлюха из Лютного!

Панси только что не шипела и не плевалась ядом от возмущения:

— Штырехвост… беременный! Слизняк… безрогий! Гад ты… озабоченный!

Глаза Драко округлились. Он никогда не слышал от неё столь колоритных ругательств в свою сторону. А думать о том, откуда Паркинсон осведомлена про продажные развлечения, и вовсе не хотелось. Оправдываться — тем более. Потом он ещё выскажет Блейзу за неумение держать язык за зубами, а пока…

— Панси, — виновный заслуженно снёс оскорбления, но не перешёл на ответные грубости с трудом. — Не слишком ли много неблагозвучных эпитетов за один… — Драко замешкался, подбирая нужное слово, — …поцелуй?

— Ха!.. — её брови взлетели вверх, рот приоткрылся, а лицо вытянулось, отчего мордашка стала довольно забавной.

Малфой усилием воли сдержал улыбку, иначе можно получить «добавки» за излишнюю весёлость.

— По-твоему, это был поцелуй?! — Панси фыркнула. — Значит так, любитель острых ощущений, не путай меня со своими распутными девками! Припёрло — разбирайся с этим сам. Бли-и-ин… — протянула она и снова коснулась припухших губ, — как же сильно ты меня укусил, зараза! А она ещё говорила, ты — другой… хвастливый бесхребетный нюн… — отзывы намеренно были переданы не полностью и в менее оскорбительном виде, но и их предпочли не договаривать.

Драко побагровел:

— Я в курсе, что твоя тупая кузина могла обо мне наболтать!

Он догадался, что конкретно имели в виду: первый опыт, о котором проще не вспоминать. Тогда вышло неловко, наивно и… глупо. Ядовито-обидный смех всплыл в памяти, заставив скривиться:

— С чего она думает, что дав пару раз, изучила меня лучше других? Шишуга чокнутая!*

И почему он, болван, поддался на милую невинную внешность?

— Не надо подробностей и прочего, — отмахиваясь, предупредила Панси. — Меня ваши проблемы не касаются...

Она заметила, как Малфой отвёл глаза, стараясь скрыть за показной грубостью истинные эмоции, и не сдержалась:

— Чёрт, да наплюй ты уже! Пусть моя кузина старше тебя, на вид сущий ангел и носит другую фамилию, но по крови она — Паркинсон. А значит, бывает несдержанна и мстительна, тем более ты вдруг оказался героем не её романа, — на последнем слове Панси пафосно закатила глаза. — Хотя я за это точно расплачиваться не собираюсь! Тем более так…

— А при чём тут ты? — открыто недоумевал Драко. — Я же говорил: наплевал, начхал и положил… — прошипел он с горящими от злости глазами, — ...сама знаешь что! Послал туда, где всегда темно! — прозвучало очень искренне: с опытом пришла уверенность и даже… необходимая наглость.

Панси поверила:

— Ну и прекрасно! Столько времени прошло. Живи, как знаешь. И заруби себе на носу, я никогда не доверяла россказням о твоём мале…

— Панси, гриндилоу тебя забери, не вынуждай меня доказывать... — грубо перебил Драко и отмахнулся. — Закрыли эту тему на хрен! — голос почти сорвался на крик.

Малфой нервно переминался с ноги на ногу, есть вещи и поважнее прошлых ошибок:

— Зачем. Ты. Меня. Искала?

Но Паркинсон, не закончив на нужной ноте, так запросто попадаться на излюбленные приёмчики Малфоя не собиралась:

— Предупреждаю, Драко, ещё один такой фортель — и я расскажу Блейзу. И он знать тебя не захочет, уж поверь! Это тебе ясно?

Панси прищурилась и потянулась за палочкой. Видимо, наглядно давая понять, что за любое телодвижение в ход пойдут другие малоприятные методы убеждения.

Драко кивнул. Что-что, а выкручивать руки Паркинсон умела с самого детства.

— Нашёл дурочку… Какого чёрта с тобой происходит? — выкрикнула она, бездумно размахивая палочкой. — Что за наглые выходки?! Я ведь не давала повода. Ты же слизеринец! А это не синоним — полный урод. Бли-ин… Грэхэм с его сальными намёками по сравнению с тобой — неразумное дитя!

— Замолчи, — оскалился Драко, новые оскорбления заводили. — Здесь вообще другое! Панси, не зли меня...

Недалёкий Монтегю ему не ровня.

Малфой от напряжения сжал кулаки и прорычал:

— Убер-ри палочку, ей-Мерлин! Не собираюсь я к тебе лезть.

Паркинсон по инерции продолжала возмущаться:

— Если в тюрьме ты съехал с катушек, то вали к колдомедикам!

Она невольно прикусила больную губу и поморщилась, уже смутно понимая, что перегнула:

— Извини… Вышло грубо, — Панси виновато пожала плечами, спрятала палочку и теперь уже сама решила сменить направление разговора: — Тебя Макгонагалл ищет. И раз так поздно, значит, что-то случилось.

Драко задержал дыхание.

И Панси заметила волнение:

— Не бери в голову, если бы произошло непоправимое, сообщили бы в первую очередь тебе, а не только Макгонагалл. Отец дважды напомнил об этом перед возвращением в Хогвартс, — выходило, что она пыталась-таки проявить участие. — Иди…

Панси потянула Малфоя за рукав, слегка подтолкнула и долго смотрела вслед, стараясь не строить предположений, почему вдруг стала жертвой чувственной агрессии. Она запустила пальцы в чуть растрёпанные волосы и сцепила их в хвост, мечтая о том, чтобы это были не её руки. Иногда Блейзу хронически не хватает наглости. Настойчивости. И немного жёсткости. А вот у Драко этого, похоже, хоть отбавляй.

«Засранец! — про себя Панси в выражениях не стеснялась. Может, как-нибудь шепнуть Блейзу про свои фантазии?.. — Нет. Это будет уже не то. Не по-настоящему».

И она поспешила в условленное место. Забини, кажется, намекал на «соскучился». Опять будет робко лезть под блузку. Целовать с трогательной нежностью и шептать всякие глупости. Так мило...

Порой понять, чего именно не хватает, невозможно и самой. Не то что парню!

Панси улыбнулась собственным мыслям:

«Удиви меня, Блейз…»

* * *

Кабинет главы Хогвартса, как и при Дамблдоре, был наполнен множеством книг. На комоде, гремя фарфоровой крышечкой, зачарованно подпрыгивал небольшой чайник, напоминая загруженной делами хозяйке, что содержимое непростительно стынет. Небольшие портреты на стенах, задёрнутые шторками, не издавали ни звука, а камин ярко пылал. Макгонагалл, устроившись в кресле за столом, перебирала письма, отыскивая среди них нужное, когда дверь распахнулась.

— Присаживайтесь, мистер Малфой, — она тут же отвлеклась и указала на место напротив.

Обычно строгий взгляд светился нескрываемым участием, и от этого Драко становилось только хуже.

Он подошёл ближе.

Из-за спины Макгонагалл с огромной картины на него взирал Северус Снейп и молча прожигал чёрными глазами, будто наперёд знал все секреты. Сипуха, сидящая на жёрдочке, тихонько посвистывала, а сундук в углу, то и дело вздрагивающий под ударами спрятанного внутри существа, только прибавлял атмосфере нервозности.

Драко закачал головой:

— Вы ведь не благодарности зачитывать будете, поэтому я лучше постою.

В другое время Макгонагалл вряд ли бы стала настаивать, но не сейчас:

— Присаживайтесь, — более твёрдым голосом заявила она. — Повод для разговора, увы, далеко не самый хороший. А что у вас с лицом? — Минерва нахмурилась и чуть отклонилась в сторону, стремясь получше разглядеть алые отметины на щеке.

— Несчастный случай, — неубедительно соврал Малфой, от беспокойства забывший воспользоваться лечащими чарами. И, заметив, что ему не поверили, спешно прибавил: — Я сам виноват.

Подобное признание успокоило Макгонагалл. Нечасто слизеринцы берут вину на себя, а значит, парень далеко не потерян.

Драко медленно опустился в кресло и уставился на неё с немым вопросом, не желая углубляться в проблему лёгких телесных повреждений. К тому же прежнюю злость сменила нескончаемая тревога. Сердце отбивало сумасшедший ритм, предчувствуя беду.

Макгонагалл выдержала паузу, явно выбирая, с чего начать, и наверняка поэтому, пытаясь смягчить удар, сменила менторский тон на приглушённый:

— Главное, ваш отец жив, — вот так одним предложением она подвела итог предстоящей беседы.

И сбила собеседника с ног. Если б Драко не сидел, так бы и произошло. Но в эту секунду он вдавился в спинку кресла и до боли сжал подлокотники, улавливая размыто-человеческий голос:

— В настоящий момент Люциус находится в Мунго под постоянным присмотром колдомедиков. Несмотря на то, что сообщать подробности случившегося я не обязана… Драко, — намеренно неофициальное обращение не принесло ему облегчения.

В голове звенело одно: «Главное… жив?»

— Выслушайте меня, — Макгонагалл чуть наклонилась вперёд и теплотой взгляда вызвала у Малфоя ещё больший испуг, — я хочу, чтобы вы знали… Никто из волшебников не желал вашему отцу смерти.

Сознание Драко охватило ожидание чего-то страшного. Он попытался сглотнуть слюну, но в горле пересохло. Ладони вспотели, и руки яростнее вжались в обивку. Кровь отлила от и без того бледного лица, и скрыть жуткое волнение оказалось невозможным.

— Азкабан, — участливо продолжила Макгонагалл, — испытание для всех: и для осуждённых, и для их родных. Дементоры… — ей явно нелегко давался разговор, — обычно… — удушливая для Драко оговорка. Воздуха в комнате стало не хватать, — не убивают своих жертв. Потому что они — пища. Но если вдруг набрасываются на одного заключённого, способны свести с ума. И вы это знаете. После войны тюремщики стараются следить за дементорами, усмиряя их аппетит, — она ненадолго замолчала, тяжело вздохнув, — но никто не безупречен. Уверяю вас, Визенгамот крайне заинтересован в том, чтобы ваш отец отсидел назначенный ему срок. А он немалый, надо признать…