Склеивая осколки

Дверь в спальню еле слышно скрипнула, и на пороге появилась Джинни.

— Ну наконец-то, — прошептала Гермиона. — Ты на часы смотрела? — она указала жестом на будильник: — Три часа ночи.

— А ты чего не спишь? — удивилась Джинни, крадясь к кровати подруги на цыпочках.

И, грациозно развернувшись, бухнулась плашмя на постель прямо к ногам Гермионы. Томно прикрыла глаза. Откинула с лица небрежно прилипшие локоны и протяжно выдохнула. Потом повернула голову и, уставившись на Грейнджер одурманенным взором, заявила:

— Между прочим, это ты во всём виновата, — лёгкая улыбка украшала и без того милое личико.

— Я?! — Гермиона от возмущения сильно повысила голос.

— Тс-с-с... лишние уши разбудишь, — Джинни приподнялась и приложила палец к её губам. — Ну, конечно, ты. И спасибо тебе за это.

— Ничего не понимаю. Погоди... — Гермиона заправила выбившийся локон за ухо и высказала догадку: — А ты... не пила что-то покрепче сливочного пива? У тебя потерянный вид.

Джинни прыснула, прикрыв рот рукой.

— Иногда ты как невинное дитя, ей-Мерлин, — она снова рухнула на постель и уставилась на балдахин, почти не моргая. — Твоя идея с дуэлью просто гениальна! Вот честно. И когда я её выиграла, о!.. Знаешь, обычно я — инициатор, ну, ты понимаешь... В этом танце веду я. Но сегодня ночью... Гарри видно решил оторваться на мне по полной. За проигрыш. Немного жёстко — но, чёрт! — как же... долго...

— Джинни, замолчи! — не выдержав, резко оборвала Гермиона. Не очень-то хотелось слушать о сексе... с Гарри. С лучшим другом. То есть посмотреть вдруг на него с другой стороны и — упаси бог! — позавидовать подруге.

И тут Джинни, с лёгкостью проигнорировав повышенный тон, повернулась на бок, поджала ноги, облокотилась на постель и выдала очередной удар ниже пояса:

— Я знаю, почему ты не хочешь... — напряжение на веснушчатом лице говорило о непростом выборе между несколькими вариантами окончания фразы. И вдруг: — Рона. Даже чуть-чуть.

Гермиона поперхнулась слюной от неожиданности и закашлялась. Вот о Роне говорить как раз не стоило. Его обидные слова — они как капкан, врезались острыми краями и ранили при малейшей попытке вырваться:

Бревно по имени Гермиона Грейнджер. Сухая. С зачитанными до дыр учебниками.

Обиду и унижение увеличивало то, что горькие обвинения слышали ещё двое: Фоссет и... — ох, блин... — Малфой.

— Нет, правда, — продолжила Джинни, — между вами давняя дружба и всё такое... Но как бы мне тебе объяснить... Невозможно по-настоящему хотеть того, о чём понятия не имеешь. Только теоретически.

— Перестань, — Гермиона ненадолго зарылась лицом в колени. Теоретически? По книжкам? Опять?.. Карие глаза метали молнии, а она перешла к мини-угрозам: — Лучше замолчи сейчас, или я вытащу из-под подушки палочку и...

Она спрятала окончание фразы в мыслях:

«...тебе достанется. Я не зануда!»

— Дай мне закончить, — спохватилась Джинни. Проще объяснять более-менее напрямую: — Я говорю не о сексе с моим братом. Бр-р-р... Вот только не я! Не пойми меня неправильно, — Гермиона вытаращила глаза. Куда уж там! — Я намекаю на о... — губы Джинни застыли в начале слова. — Так, я даже в полутьме вижу эти красные щёки! Давай иначе. О лакомстве, которого ты никогда не пробовала. Как будто. Например, мамин торт ко дню моего рождения. Ты много раз слышала о нём, мечтала попробовать, представляла себе его необыкновенный вкус. Но пока не попробовала, не поняла... И теперь одна мысль о нём пробуждает настоящий голод. И ещё какой! А теперь вернёмся к теме разговора. Этот тортик ты должна попробовать хоть раз! И помни, что открыв ту самую дверь, закрыть её и сделать вид, что ничего не было, — невозможно.

— Джинни, — Гермиона сощурилась и схватила из-за спины подушку, — ты это о чём?

— О тортике, — улыбаясь, заняла та оборонительную позицию. — Я не предлагаю откусить его обязательно с кем-то вдвоём. Можно и в одиночку...

— На гормонах ты невыносима! — Гермиона прицелилась. — А если уж говорить про то, на что ты бессовестно намекаешь... Я сама себя не возбуждаю!

— Ты так возмущаешься, — Джинни зажмурилась, — будто я советую сделать тебе это здесь и сейчас. Просто когда наступит тот самый момент, отпусти себя. Хоть раз! Или боишься?

Подушка шутя полетела ей в живот. Та схватила мягкий «снаряд» в охапку и показательно чмокнула.

— Ничего я не боюсь, — Гермиона с трудом сделала грозное лицо. — Иди спать. Быстро! Или я за себя не ручаюсь, — она приготовилась к повторной атаке, выдернув подушку из цепких рук подруги.

Джинни лениво сползла с одеяла и на цыпочках прошествовала к своей кровати, то и дело оборачиваясь: вдруг всё-таки полетит что-то в спину. Из баловства. Разделась со скоростью пули, рухнула на постель и уснула в считанные минуты.

В отличие от Гермионы. Та долго ворочалась с боку на бок, отгоняла волнующие воспоминания и думала о том, что природное любопытство — не повод для экспериментов с удовольствием. Тем более в одиночестве и тем более когда раскалывается голова. Ночное купание в прохладной воде принесло не только желанный трофей, но и, похоже, кое-какие проблемы.

Малфой не в счёт. Он ей не нужен.

Только истина.

* * *

На следующий день за обедом царил привычный гам. Гарри молча наблюдал за тем, как сидевший напротив Рон мучил еду, размазывая мясной пирог по тарелке. Симус спорил с Невиллом по поводу предстоящих отборочных, а Дин никак не мог решить, что ему больше хочется: пончик или... два пончика. Безголовый Ник периодически наклонялся к уху Томаса и шептал: «Три лучше, чем два. Или один».

Типичная суета между занятиями...

А Гарри отстранённо взирал на всё со стороны и, что совсем неудивительно, зевал. Точно как за завтраком. Джинни в этом плане оказалась живее. Она о чём-то переговаривалась с Парвати и даже не смотрела в сторону своего парня. Может, оно и к лучшему... Потому что Гарри глазами искал Гермиону. Она сильно задерживалась и могла остаться вообще без обеда.

«Где её носит?!»

Гарри почти сказал это вслух. Но почти... С толку сбил тихий голос Рона:

— Если тебе интересно, у нас с ней всё кончено. Переболел, — вилка со злостью воткнулась в пирог, полоснула по тарелке с противным скрипом и замерла. — Вот как-то так. Ты удивлён?

— Не особо, — пролепетал Гарри, но, увидев сердитое лицо друга, понял, что прозвучало это так, будто признание разрыва вполне логично. Нужно привести более весомый аргумент, чем «Я догадливый». — Это потому что... В общем, с тех пор как мы в Хогвартсе, ты... — Гарри терялся. — Последнее время ты не зовёшь Гермиону во сне. Вот я и подумал...

— Больше не зову? — Гарри кивнул. — Ну и хорошо. Потому что я теперь... с другой.

Дальнейшие разъяснения не требовались. Не сиди Поттер на скамейке, последняя фраза, наверное, заставила бы ноги подкоситься. От неожиданности.

— А эта... другая в курсе, что ты с ней? — вопрос прозвучал глупо. Но что творится в голове у этого Рона, одному ему и известно. Лучше быть немного в теме, чем потом попасть в дурацкую ситуацию.

Ответ выглядел ничуть не лучше вопроса:

— Не знаю, — кусок мясного пирога исчез во рту, и Рон принялся молча жевать, как бы заявляя: на этом обсуждение закончено.

— А ты не заметил, куда умчалась Гермиона? После Трансфигурации её будто ветром сдуло.

Очередной безумный план? Или чуть менее безумный, но незаконный? Переживания? Забыла свои записи?

Гарри допускал всё. Дуэль с Дамблдором и так наделала много шуму.

— Да вон она, в дверях, — пробубнил Рон, вновь буравя взглядом тарелку. — Беспокоишься? — прозвучало подозрительно не по-дружески.

— А ты нет?

— А ты на что? — откинувшись назад и упёршись ладонями в стол, недовольно заявил Рон.

Вдаваться в причины подобного тона Гарри не хотелось. Вид у Гермионы был неважный. Бледный. Потерянный. Она присела на скамью, взгромоздила на стол бумаги и тёрла виски, очевидно, пытаясь сосредоточиться. Потянулась за соком и сделала лишь пару глотков. Отодвинула пустую тарелку.

«Теперь ещё и аппетита нет».

— Что с тобой? — обеспокоенно прошептал Гарри. — Где ты пропадала?

— Умывалась, — судя по влажным локонам, не врала. — Кажется, я немного простудилась.

Зато ей точно не до поцелуя!

Гермиона с утра мечтала отделаться от мыслей о нём. Хоть ненадолго. Вот несколько минут назад, например, до жути хотелось залезть в ванну и просидеть там до самого вечера. И, желательно, до завтрашнего. Вся кожа ныла от недостатка влаги.

— Простудилась? Где? Что ты... — Гарри ошалело наблюдал, как Гермиона, смочив водой носовой платок, медленно — с блаженным лицом — водит им по тонкой шее. — Знаешь... — он потянулся за соком и пару раз жадно приложился к кубку. — Тебе лучше показаться мадам Помфри.

— Гарри, — Гермиона, словно в сладком забытьи, неосмысленно погладила друга по щеке. И тут же спохватилась: — Прости, я...

Согрешившая рука юркнула под стол.

— Ты колючий... — Грейнджер виновато улыбнулась, замешкалась и тут же раскрыла свои записи. — Небольшое недомогание не повод для того, чтобы беспокоиться. Если я пропущу Нумерологию, — раздался шелест перелистываемых страниц, — я себя не прощу!

— Зато она тебя простит, — Гарри коснулся щеки в том месте, где так ласково погладила Гермиона. Странный жест для неё. Почти интимный. И ладошка показалась такой тёплой... — К чему нелепые подвиги? Вернись в постель, — Поттер решительно отодвинул кипу бумаг.

Вот куда-куда, а в кровать хотелось меньше всего! Быть наедине с собой — наихудшее лекарство от тайных желаний.

— Вы посмотрите, кто тут говорит мне про подвиги, — её губы тронула усмешка, — тот, кто сам не спал до трёх ночи, обсуждая с Джинни тонкости ведения дуэлей, — Гермиона слегка толкнула Гарри в плечо и снова усмехнулась.

Потом отпила сок и прошептала:

— И кто кого переспорил?

Герой волшебного мира смутился. Опять. Что происходит?

Гарри посмотрел на Джинни. Та по-прежнему болтала с Патил и ничего не замечала. В отличие от Парвати. Она пару секунд переводила взгляд с Поттера на Грейнджер и отчего-то закусила губу.

Вдруг в Большой зал с диким воплем влетел Пивз и, перекрикивая неугодных, противно-скрипуче заорал:

— Госпожа-а, госпожа-а Макгонагалл, у Аберфорта сбежал боггарт! А тупой Филч вот-вот свалит всю вину на меня-я-я, — мерзкий смешок не подействовал на профессора Тёмных искусств. А вот обвинение — да.

— Минерва, — раздражение не красило Дамблдора, — уверяю тебя, учебный боггарт заперт надёжней некуда. Не родился ещё тот гений, кто взломает мой магический замок дважды: в кабинете и на сундуке.

— Ты уверен? — с хитрым видом поинтересовалась она.

— Мисс Грейнджер не в счёт, — погладив седую бороду, заключил Аберфорт. Макгонагалл улыбнулась. — А Пивзу не стоит устраивать показательный спектакль, проблема выеденного яйца не стоит. Кроме одного: кто пронёс в Хогвартс боггарта?

— Это, кажется, мой... — раздался тихий голос Лавгуд, подошедшей к профессорскому столу с мечтательным видом.

— Что значит «мой»? — негодуя, поинтересовалась Макгонагалл.

— Мой домашний боггарт, — уточнила Луна. — Папа занимается его приручением. Но пока он в Мунго, я решила, что Богги станет скучно, и взяла с собой. (Дамблдор открыто недоумевал: «Она что, дала ему имя?!») — Только кто-то открыл без спроса мой чемодан, и он, наверное, вырвался. Спасибо, что отыскал его, Пивз.