Дюжина и Ледяной лес

Глава 35

– Н-не понимаю… – выдавил мертвенно-бледный Пятак.

– Дуб обвел нас вокруг пальца! – рявкнула Дюжина. – После всего, после… – Голос у нее сорвался. Хрум высунул мордочку, даже его усы дрожали.

Шестой болванчиком раскачивался на коленях.

– Встань, – мягко велел Пес, подойдя к нему. – Хватайся за мою шерсть.

Рекрут поднялся, ноги у него подкашивались, как у олененка.

– Ну как ты? – Пес ласково ткнул его носом.

Мальчик обратил к Хранителю заплаканное лицо.

– Она обречена, так ведь? – с отчаянием прошептал он. – Нам ее не отыскать.

Стиснув зубы, Дюжина отвернулась и стала гладить бельчонка. Ей есть о ком заботиться. Плевать на Шестого и его страдания. Плевать на отпрысков пещерного клана. Ее переполняла ненависть к обоим. Убийцы! Перед внутренним взором промелькнула Семерка с ямочками на щеках, делавшими ее похожей на Фиалку. На мгновение их образы слились в один. К горлу подкатила тошнота. Семерка ей не друг и не сестра. Ее спасение ничего не изменило бы. Спасти пещерное отродье – значит предать семью, память о ней. Хотя чего рассуждать? Слишком поздно.

Отряд надолго застыл в гробовом молчании. День клонился к закату, повеяло морозом.

– Надо возвращаться на заимку, – с нажимом сообщил Пес, поочередно оглядев присутствующих.

– Возвращаться? Ну нет! – Шестой вдруг оживился, забегал, подскочил к Вьюге. – Мы снова отправимся в лес! – затараторил он. – Отпечатки полозьев никуда не делись. Вдруг нам удастся напасть на след? Вдруг…

Он осекся, заметив, что Пятак укоризненно качает головой.

– Нет, – тихим, вибрирующим от эмоций голосом возразил Пятак. – На меня не рассчитывай. Во имя мороза, дважды я на такие испытания не готов. Я думал, мы друзья, думал, между нами полное доверие. Я чуть не погиб! А тебе как будто все равно!

– Доверие. – Шестой нервно теребил шерсть Вьюги. – Уже второй раз слышу от тебя это слово. А где было твое доверие? Почему ты молчал, что испытываешь ко мне чувства?

– Почему? – воскликнул Пятак. – А какой смысл мне каяться? – Он с ненавистью покосился на Дюжину. – Патриарх использовал ее, а не меня. По-моему, все предельно ясно.

Дюжина против воли смутилась:

– О чем ты?

Пятак тяжело дышал.

– Чтобы добиться от меня ответа, Дуб угрожал Шестому. Но, допрашивая его, он угрожал тебе, а не мне. – В его интонациях сквозила ревность. Дюжина мрачно усмехнулась, чем окончательно разозлила Пятака. – Сама-то ничуть не лучше! Ты лгала всем на заимке, крала еду и время у тех, кто действительно мечтает стать Охотником и верит в их миссию. Меня от тебя тошнит!

– Ничего, переживу, – презрительно бросила Дюжина, чувствуя, как внутри закипает гнев.

– Прекратите, оба! – выпалил Шестой. – Дуб натравил нас друг на друга. Нельзя позволить ему победить.

Дюжина скривилась:

– Лучше он, чем ты.

– Как это понимать? – опешил Шестой.

– Довольно! – рыкнул Пес, пытаясь втиснуться между ними. Однако девочка обогнула каменного исполина.

– Тебе разъяснить? – процедила она. – Пещерное отродье! Твой клан убил мою семью, истребил всю деревню, вплоть до скотины. Мне понадобилось трое суток, чтобы всех похоронить. Трое суток грязи, пота и крови – крови тех, за кого я отдала бы свою до последней капли. Трое суток борьбы с осатаневшими воронами. Отправилась бы я спасать Семерку, если бы знала, кто она? Нет! Надеюсь, ее нет в живых!

Повисла мертвая тишина. Дюжина мечтала забрать последние слова обратно, однако они уже вылетели изо рта и ранили сильнее топоров.

По телу Шестого прокатилась дрожь.

– Как у тебя язык повернулся? – срывающимся голосом заговорил он. – Она не сделала тебе ничего дурного. И подарила Хрума.

Дюжину словно парализовало. Хрум изваянием застыл у нее на плече.

– Верни мне лунный камень. – Голос Шестого посуровел, дыхание сбилось. – Она допустила ошибку, доверив его тебе.

– Так это камень Семерки? – изумился Пятак.

Со смесью удивления и стыда Дюжина вытащила сферу и перебросила ее Шестому. На душе почему-то стало тоскливо. Лишившись камня, она будто лишилась опоры, выручавшей их столько дней кряду.

– Да, – ответил Шестой, поглаживая сферу.

– Даже это ты утаил, – спохватившись, попрекнул Пятак. – Сколько еще у тебя секретов? Может, тебе известно, почему Семерку похитили?

– Какая теперь разница, – с горечью откликнулся Шестой.

– Так ты знаешь причину! – Пятак не сумел удержаться от крика. – И не счел нужным с нами поделиться! Пудрить нам мозги ты горазд, а довериться – рылом не вышли? – Он сгорбился и, как живое воплощение скорби, обнял себя за плечи.

– Шестой? – Глаза Пса недобро сверкнули. – Это правда?

– Охотники не позволяют нам сберечь даже имена! – выпалил Шестой. – Думаешь, они бы не разлучили нас с сестрой?

В памяти всплыла омытая слезами сцена: верный своему холодному прозвищу, старейшина Иней остается глух к ее мольбам и забирает отцовские топоры. Дюжина тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания.

– Семерка настояла, чтобы мы оба отправились на заимку. Я пытался ее переубедить, молил, упрашивал, но она уперлась. Хотя наверняка заранее знала, что случится. Знала и молчала. До сих пор не пойму, зачем она отдала свой камень Дюжине!

Пятак мгновенно утратил свой безучастный вид. Теперь его лицо выражало крайнее недоумение.

– Откуда ей было знать про похищение?

Дюжина и Пес недоумевали не меньше. Напрасно девочка убеждала себя, что ей нет никакого дела до Семерки, – любопытство оказалось сильнее.

– Не знаю! – Шестой в отчаянии всплеснул руками. – Мне… трудно объяснить. Она… как бы это сказать… заранее предвидит многие события.

– А поподробнее? – прошипел Пятак, едва сдерживая ярость.

– Ну ладно. – Шестой рассеянно потер лицо. – Все началось еще в раннем детстве. Ей снились пророческие сны. Однако с возрастом схема усложнилась. Семерка не просто видела будущее, а потенциальные варианты развития событий, где исход полностью зависит от выбранного тобою пути. Теперь видения являются ей не только во сне, но и наяву.

Дюжина силилась понять, о чем он толкует, но без особого успеха. Пес, напротив, слушал затаив дыхание.

– Твоя сестра предвидит будущее? – помедлив, спросил он.

– Да. – Шестой спрятал лицо в ладонях и всхлипнул.

Дюжину вдруг осенило.

– Вот почему ее похитили, – протянула она, ощущая мрачное удовлетворение оттого, что тайна наконец разгадана.

– Да, неплохая способность, – присвистнул Пятак. – Да какая там неплохая, выдающаяся! Погоди. – Он вдруг осекся, пытаясь поймать взгляд Шестого. – Получается, она… ведьма?

Кожа Дюжины моментально покрылась мурашками. Она почесала бельчонка за ушками – не столько успокоить его, сколько себя.

– Не знаю, – грустно отозвался Шестой. – Если верить наскальной живописи, Айсгард предрекает появление ведьм в каждом клане. Мы ждали, ждали, но тщетно. После смерти родителей Семерка захотела отправиться на заимку. Только не сказала зачем. И ни словом не обмолвилась о грядущем похищении. – Голос у него сорвался.

– Не припомню, чтобы вы хоть раз разговаривали друг с другом, – пробормотал Пятак, заметно оттаяв.

Шестой поежился:

– А мы и не разговаривали. Простились заранее, и я пошел на заимку. Семерка явилась чуть погодя. Мы решили, что лучший способ избежать разоблачения – не замечать друг друга.

Дюжину затопила волна неописуемого гнева. Семерка была вечным изгоем: рекруты насмехались над нею, дразнили, а собственный брат, единственная родная душа, не проявил ни малейшего участия. Да еще и позволил лучшему другу измываться над сестрой.

– Значит, так пещерный клан заботится о своих сородичах? – холодно спросила она. – Ну, это многое объясняет.

На шее Шестого запульсировала вена.

– Не тебе судить! – рявкнул он. – Не ты единственная потеряла семью. Моих родителей убили без причины. Просто так. За принадлежность к пещерному клану. Их даже не ограбили, просто выкинули в канаву, как мусор. – Из груди у него рвались судорожные всхлипы. – Все кланы ненавидят нас. А из-за чего? Из-за глупости! Страха, основанного на невежестве и древних преданиях. Взять, к примеру, тебя. – Шестой с горькой ухмылкой обратился к Дюжине. – Еще недавно ты считала меня другом, а теперь ненавидишь только за то, что я происхожу из пещерного клана. По-твоему, я монстр?

– Монстр? – У девочки в висках застучала кровь. – Нет, не монстр, – протянула она, тщательно подбирая слова, чтобы ранить побольнее. – Скорее, отвратительный брат.

Порывистый вдох.

– Брат из меня получше, чем из тебя сестра.

Кулак Дюжины угодил Шестому в челюсть, лунный камень выскользнул у него из пальцев. В следующий миг девочка набросилась на обидчика. Шестой царапал ей лицо, пытаясь оттолкнуть. Хрум с визгом отпрянул, пока Дюжина исступленно молотила мальчика по торсу, проклиная толстую шкуру, смягчавшую каждый удар. Вылетевший откуда ни возьмись кулак врезался ей в скулу, запрокинул голову.

Пятак истошно вопил, Вьюга пятилась, но Дюжина, не замечая ничего вокруг, отражала удары Шестого и наносила собственные.

– Угомонитесь! – рыкнул Пес.

Снег угрожающе скрипнул под его весом, когда он подскочил к Дюжине и, ухватив ее за плечо, поволок прочь. Дюжина вскрикнула, ощутив, как огромные клыки впиваются в плоть, и высвободилась, едва Пес ослабил хватку.

Из рассеченной брови у нее струилась кровь, нос Шестого сильно кровоточил.

– Дюжина, прости! – засуетился Пес. – Сильно болит?

Она не удостоила его взглядом, плечо ныло от укуса. Шестой сплюнул, и снег окрасился алым. Девочка почувствовала, как ярость сменяется твердой решимостью. Им больше не по пути. Пусть сами спасают Семерку.

Подобрав мешок и водрузив Хрума на плечо, Дюжина в порыве злорадства тайком сунула лунный камень в карман. И пошла прочь, не оглядываясь.

С каждым шагом гнев стремительно нарастал, затмевая собой голос разума. Она помогла пещерному клану и тем самым предала семью. Она ускорила темп в надежде обогнать свирепые мысли. Хрум оцепенело застыл и не издавал ни звука, пока ноги Дюжины несли обоих к заимке.

Солнце опустилось за горную гряду, небо окрасилось оранжевым светом. Караульные на небесных мостах разжигали жаровни. Знакомая обстановка невольно согревала, Дюжина прибавила шагу.

Она сама не поняла, почему запнулась. Некий инстинкт заставил ее насторожиться, посмотреть внимательнее. Она окинула пристальным взором неприступные стены, небесные мосты. Внезапно ее осенило: жаровни полыхали зеленым. Гоблинским пламенем.

Не успела она додумать мысль до конца, как что-то ударило ее по затылку. И наступила кромешная тьма.