Дюжина и Ледяной лес

Глава 51

Листья шелестели на теплом ветру, в воздухе плыли пряные ароматы облачных цветов. Глаза закрывала повязка из мягкой потрепанной ткани, однако, даже не глядя, Дюжина поняла, где находится.

Неподалеку раздалось приглушенное хихиканье. Хрустнула ветка. Легкие шаги то приближались, то удалялись. Дюжина медленно повернулась и пошла на звук. Снимать повязку было против правил, однако девочкой овладело непреодолимое любопытство – и секунду спустя она уже щурилась от яркого света.

Ее догадка подтвердилась. Она стояла на полянке, облюбованной сестрами для игр. Кусты вокруг сгибались под тяжестью белых завязей, мерно жужжали насытившиеся нектаром насекомые.

– Вечно ты подсматриваешь!

Из ослепительной белизны возникла хрупкая фигурка. Поначалу она двигалась робко, потом все увереннее. Когда расстояние между ними сократилось, Дюжина различила тонкий стан. Серые глаза. Облако смоляных волос.

– Фиалка, – шепнула она. И огляделась в поисках Синички, неизменно сопровождавшей ее во снах. Однако не увидела никого, кроме себя и Фиалки.

– Синички здесь нет, – улыбнулась Фиалка, поравнявшись с ней. Ее любимое голубое платье колыхалось на ветру. – На сей раз это мой сон, а не твой.

– Не понимаю, – пробормотала Дюжина. И охваченная сомнением, попятилась.

– Я не Игрекс, если ты об этом, – с легкой обидой откликнулась Фиалка. – Он притворялся мною, а не наоборот. Да и потом, я бы не позволила ему осквернить наше место. – Она сжала кулачки и решительно вздернула подбородок.

Дюжина бросила взгляд по сторонам и поняла, о чем толкует Фиалка. Они перенеслись в их излюбленное место для игр, густые кроны служили идеальным пристанищем для пряток. Игрекс украл сокровенные воспоминания, чтобы превратить их в свой жестокий трюк.

– Ты почти не вспоминаешь обо мне. – Фиалка шагнула ближе и взяла ее за руку. В ее интонациях не было ни упрека, ни угрозы, лишь грусть. – Почти забыла наши игры, нас. Вот я и решила напомнить.

Сердце разрывалось от боли, дыхание перехватило, но, ощутив пожатие тонких пальчиков, Дюжина нашла в себе силы ответить:

– Мне больно вспоминать. Слишком много… угрызений совести. Я все разрушила. – Голос у нее сорвался.

– Ничего подобного, Синичка. – (Дюжина вздрогнула, услышав из уст сестренки свое прежнее имя.) – Хоть мы и поссорились, никто не виноват в случившемся.

– Нет, – возразила Дюжина. Точнее, Синичка. – Это моя вина. Мне следовало взять тебя с собой, тогда ты… ты бы не…

– Если бы предатели не напали на деревню, все остались бы живы. Да, мы не всегда ладили, такое часто бывает между сестрами, но ты не желала мне зла. Не ты меня убила. Нужно себя простить.

– Не знаю, смогу ли.

– Сможешь, – отрезала Фиалка. – Ты думаешь только о финале. А должна помнить о счастливых днях. Ведь они выпадали чаще.

В горле Дюжины предательски защипало, на глаза навернулись слезы.

– У меня из головы не идет, сколько боли я тебе причинила, как сильно мне тебя не хватает. Мы правда были счастливы?

– Конечно, глупышка, – звонко засмеялась Фиалка. – Мы отчаянно ссорились и любили друг друга безмерно. Мы же сестры. Забыла? – Она умолкла, заметив, что Дюжину одолевают сомнения. – Не забывай нас, Синичка, – чуть слышно, с мольбой прошептала она.

– Никогда.

– Вот и славно. Я люблю тебя. И всегда буду любить.

Исчез темный колючий клубок, терзавший Дюжину изнутри. Она носила его в себе так долго, что успела свыкнуться с гнетущей тяжестью. По щекам заструились слезы. Не в силах вымолвить ни слова, девочка кивнула.

Фиалка прильнула к ней и крепко обняла. Зажмурившись, Дюжина вдыхала родной аромат сестры – смесь лаванды и цветущего луга.

– Знаешь, еще не поздно стать тем человеком, каким ты хочешь быть.

Фиалка говорила так тихо, словно ветерок шелестел, и на какое-то восхитительное мгновение в душе воцарился покой. Любимая младшая сестренка была рядом, и старшая почувствовала себя умиротворенной…

– Дюжина, ты меня слышишь? – Голос Шестого доносился точно издалека.

Видение исчезло, а вместе с ним и Фиалка. Но исчезла не навсегда. Не как прежде. Теперь она оставила в сердце благодать и тепло.

– Дюжина!

Разлепив веки, она увидела склонившегося над нею Шестого, во взгляде которого застыла надежда пополам с тревогой.

– Ты очнулась! – воскликнул он и, обернувшись, завопил еще громче: – Она очнулась!

Дюжина вздрогнула, зажмурилась, отчаянно цепляясь за ускользающую канву сна.

Еще не поздно…

Кто-то шевельнулся у нее на груди. Когтистые лапки уперлись в подбородок, и взор заполонила рыжая мордочка с блестящими бусинками глаз.

– Хрум! – С трудом подняв свинцовые руки она принялась гладить бельчонка. – Ты цел! Я уж боялась… боялась… – Дюжина не докончила фразу, не хотела произносить самое страшное вслух. На глаза навернулись слезы. Пальцы теребили пушистый мех. Страх, терзавший ее, наконец растворился. Хрум вернулся!

– Он у тебя живчик, – ухмыльнулся Шестой. – Похоже, его заперли в кухне. – Он нахмурился, покачал головой. – Лучше не представлять, для каких целей. Но когда стены рухнули, он объявился. Подскочил прямо к тебе, и никто не мог его с места сдвинуть. – Его улыбка померкла. – Он жутко за тебя волновался и на нервной почве обглодал твою шевелюру. Существенно.

Хрум пристыженно наблюдал, как хозяйка тянется к голове. Волосы и впрямь стали существенно короче. Но Дюжина и не думала огорчаться из-за такой мелочи. Особенно после дней, проведенных в неведении относительно судьбы Хрума.

– Ничего, отрастут, – утешила она бельчонка. Воспрянув духом, он радостно заверещал и обвился вокруг ее шеи.

– Постой, – спохватилась Дюжина, морщась от боли в щеке. – Что значит «когда стены рухнули»? – Она огляделась, и ее смятение усилилось. Судя по обстановке, они находились в палатке. Девочка лежала на походной койке, накрытая множеством шкур. – Где мы?

Шестой помрачнел:

– Тут вот какое дело…

Кто-то отдернул полог, и в палатку ворвалась целая делегация во главе с сияющей Семеркой. За нею следовал Пятак и старейшина Иней. Пес из-за габаритов остался снаружи, только просунул морду через порог.

– Д-даже не сомневалась, что ты п-поправишься, – объявила Семерка. Хотя нескрываемое облегчение на ее лицо говорило об обратном.

– Никто не сомневался, – вторил Шестой.

– Несокрушимая, как наш Пес. – Пятак ощутимо ткнул ее кулаком в плечо.

– Ой! – вздрогнула Дюжина. Тело превратилось в сплошной синяк, но каким-то чудом она уцелела. Девочка уставилась на собравшихся, жадно всматривалась в их лица. Невероятно, что после всего произошедшего, после всех сказанных ею гадких слов они не оставили ее в беде. Она крепко прижала Хрума к груди и позволила себе отдаться теплому чувству уверенности.

Она была среди друзей.