Дюжина и Ледяной лес

Глава 12

Хранитель и Дюжина скакали впереди, лунный камень озарял дорогу. Сердце девочки норовило выпрыгнуть из груди, к восторгу и предвкушению примешивалась злость от необходимости делить общество с Пятаком и Шестым.

– Восторг! – Вопль Пятака разнесся по округе, чье безмолвие до сих пор нарушал лишь хруст снега да прерывистое дыхание.

– Цыц! – шикнула на него Дюжина. – Хочешь оповестить всех гоблинов о нашем визите?

– Не только гоблинов, – мрачно предположил Пес, совершая гигантские прыжки. – Тишина – это уже неплохо, а молчание еще лучше.

– Проще говоря, заткнись, – перевела Дюжина.

– Бедный Хранитель, как бы он справился без твоих пояснений! – съехидничал Пятак, а потом обратился к Псу: – Почему она тобою командует?

– Тихо! – рыкнул Пес. Его исполинское тело стремительно неслось вперед, косолапы скакали по бокам, не отставая ни на шаг. – Пожалуйста.

Далее компания следовала в гробовом молчании, тьма развевалась позади, точно плащ. Дюжина плотнее закуталась в шкуры, низко надвинула шапку на лоб, а шарф натянула до глаз, но все равно ледяной ветер нестерпимо колол щеки, проникал под кожу. Хрум благоразумно зарылся в медвежью шкуру, только уши торчали из-под воротника.

Все взгляды были прикованы к следам Семерки, лунный камень светил, словно маяк, наполняя сердца надеждой. Всадники миновали заснеженные сосны, с ветвей взметнулись тучи бабочек селен и замерцали, будто всполохи самоцветов.

– Красотища какая! – восторженно ахнул Пятак. – Никогда не видел их столько в одном месте.

– На Севере увидишь и не такое, – проворчал Пес.

Дюжину переполняло нетерпение. К северу от Саблезубых гор рождались самые удивительные легенды и таились самые кровожадные монстры. Рекрутов допускали в те края только после боевого крещения. Хотя здравый смысл вопил об опасности, Дюжина ликовала.

Лес кончился, всадники мчались по равнине, а над головами расстилалось звездное небо. Ни единое облачко не затмевало бриллиантовых россыпей. Дух захватывало от такой красоты. Путникам улыбался полумесяц, остроконечные вершины, чересчур отвесные для сугробов, растворялись в чернильной мгле. Дикая, необузданная природа жадно приветствовала ездоков во всем своем сияющем и коварном великолепии.

Мало-помалу Пес замедлил бег, а потом и вовсе остановился. Впереди, на сколько хватало глаз, простиралась широкая долина, склоны которой густо поросли лесом, но дно было ровным и открытым. Бескрайнее белоснежное пространство сияло в свете звезд.

– Заночуем на склоне, – объявил Пес. – А чуть рассветет, тронемся в путь.

Трое рекрутов дружно запротестовали, однако Пес был непоколебим.

– Усталость приводит к ошибкам. Даже мне необходима передышка. А вы и вовсе не железные.

– Особенно наши задницы, – буркнул Пятак, ерзая в седле.

Руки у Дюжины затекли, веки налились свинцом. Конечно, без сонного молока ей не сомкнуть глаз, но полежать часок-другой было бы очень кстати. Но тут в голове всплыл образ Семерки, ее добрая улыбка, ямочки на щеках, напоминавшие о Фиалке, – и все мысли об отдыхе моментально улетучились.

– Нельзя терять ни минуты, ведь мы почти у цели! – опередил ее Шестой.

– Тем более мы совсем не устали, – соврала Дюжина.

– Говори за себя, – огрызнулся Пятак, смерив ее злобным взглядом.

Пес упрямо помотал головой:

– У них полдня форы. Пока догоним, окончательно выбьемся из сил. А они, напротив, будут бодры.

Дюжина насупилась, не желая признавать его правоту.

Шестой с изможденным видом покосился на дорогу, потом глянул вверх и шумно втянул носом воздух.

– Время терпит. Метель вряд ли поднимется до утра, – поведал он. – Только бы с Семеркой… – Шестой осекся, остальные тоже молчали, каждый отчаянно надеялся, что с Семеркой все в порядке. Сердце разрывалось от мысли, что ей придется провести ночь в качестве пленницы.

– Идем, – на удивление ласково позвал Пес. Вся компания углубилась в лес, где, несмотря на мороз, сильно пахло хвоей.

Пошатываясь от усталости, Дюжина с Шестым, вооружившись топорами, рубили сучья для костра. Краем глаза девочка следила за напарником. Ее неприязнь к Пятаку была столь велика, что она едва удостаивала вниманием даже его верного товарища. Шестой оказался вовсе не таким, как она ожидала. Не в пример Пятаку немногословный, он говорил мало, но всегда со знанием дела.

Дрова занялись, пламя весело потрескивало. Расстелив вокруг костра шкуры и непромокаемые плащи, трое рекрутов с аппетитом принялись за еду. Почуяв аромат съестного, Хрум задергал носом и отправился на промысел. Дюжина устроилась на импровизированном ложе, подсунув под голову холщовый мешок, и с наслаждением вытянула ноющие конечности. Хранитель подобием сфинкса восседал у огня и бдительным взором изучал окрестности.

– Хочешь? – Дюжина протянула ему кусочек вяленого мяса. Хранитель единственный из всей компании не притронулся к еде.

Пес изумленно уставился на нее:

– Я ведь каменный и не испытываю потребности в пище.

– Ну да. – Смутившись, Дюжина спрятала угощение обратно в мешок. Пятак наблюдал за ней со злорадной ухмылкой.

– Но спасибо за заботу, – добавил Пес, к явной досаде Пятака. – У меня острый нюх, но напрочь отсутствуют вкусовые рецепторы. О чем я, признаться, жалею. Пироги с курятиной пахнут так аппетитно… – Он мечтательно вздохнул.

Дюжина молчала, не зная, что ответить.

– А ты хоть иногда спишь? – полюбопытствовал Шестой.

– Нет. Но я провел много веков в недрах каменной стены, – сухо обронил Пес. – Это считается?

– А боль? – вклинился Пятак, косясь на покалеченное ухо исполина. – Ее ты чувствуешь?

Пес уставился на языки пламени.

– Чувствую, но совсем не так, как вы, – произнес он, давая понять, что разговор окончен.

Пятак пожал плечами и шумно зачавкал.

– Священный мороз, согласитесь, все это очень загадочно, – заявил он, вытирая пальцы о мех, но, наткнувшись на недоумевающие взгляды, картинно закатил глаза. – За единственным деревом вы не видите леса. Враг впервые посягнул на заимку, и ради чего? Ради похищения Семерки? Странно, не находите?

Дюжина нахмурилась, уязвленная до глубины души. Хороший вопрос, – жаль, она сама до этого не додумалась. Все умолкли, сосредоточенно размышляя.

– В Сумеречную войну гоблины часто похищали врагов, – буднично поведал Пес. – И под пытками добывали у них ценные сведения. – Рекруты содрогнулись, однако исполин бесстрастно продолжал: – Вожди кланов, ведьмы, Охотники – все попадали под удар. А иногда… – Пес помешкал. – Иногда жертвами становились их семьи. Однажды гоблины похитили дочь вождя пещерного клана, чтобы принудить его к сотрудничеству. Тот согласился ради спасения дочери, однако она возвратилась лишь частично.

– В смысле, она так и не смогла оправиться от случившегося? – уточнил Пятак. – Вернулась, но не стала прежней?

– Нет, ее буквально разрубили на части! – рявкнул Пес. – Руки, ноги…

– Хватит, – перебил Пятак, позеленев. – Я понял.

При упоминании пещерного клана у Дюжины внутри все помертвело.

– Зачем им вообще понадобилось похищать дочь вождя? – сипло бросила она. – Пещерный клан – давний приспешник гоблинов.

– Нет, – категорично объявил Пес. – Все не так просто.

– В самом деле? – Дюжину трясло от праведного гнева. – Наверное, я спала на уроках старейшины Инея. Разве не пещерный клан укрыл гоблинов после Разгромной битвы, позволив им избежать плена? Разве не гоблины потом напали на селение речного клана, разрушив его до основания? – В запале она не сразу осознала, что кричит.

– Кое-кто и впрямь поддерживал гоблинов. – Погрузившись в воспоминания, Пес говорил отстраненно. – Но таковых в пещерном клане были единицы. Большинство трепетало перед их зверствами. И боялось. Такой страх меняет людей. Вам не понять, какой кошмар творился тогда. Страх правил миром. И побороть его удалось лишь ценою огромных жертв.

Хранителю внимали в гробовой тишине, у Дюжины волосы на затылке встали дыбом.

– Основные сражения развернулись в пещерах. Именно там я провел почти всю войну. – Пес вздрогнул, точно от холода, и, резко вскочив, отряхнулся. – Нельзя судить целый клан по поступкам меньшинства. Дюжина, тебе ли не знать, – рыкнул он.

Дюжина только фыркнула, непоколебимая в своем мнении.

Она хотела возразить, но ее опередил Шестой.

– Мы отклонились от темы, – укорил он. – Сумеречная война давно канула в Лету. Нас должно волновать настоящее. Как гоблинам удалось незаметно проникнуть на заимку?

Пес обратил на него непроницаемый взор:

– Может, для вас война – это пережиток прошлого. Я же помню все, словно это было вчера.

– Но ты на нормального и не тянешь, – ляпнул Пятак.

– Захлопнись, – цыкнула на него Дюжина.

Пес отвернулся, крупное тело сотрясла дрожь.

– А чего? – невинно осведомился Пятак. – Чего я такого сказал?

– Гоблины совершили невозможное. – Совладав с собою, Пес обернулся к рекрутам, демонстративно игнорируя Пятака. – При строительстве заимки ведьмы Айсгарда надежно защитили все подступы к ней своим колдовством. Элементалы и те приложили руку. – Он горестно вздохнул и нахмурился. – Боюсь, со временем их магия ослабла. Утратила силу. А гоблин-чернокнижник прознал об этом. – Хранитель осекся и решительно тряхнул головой. – Немыслимо. Последний гоблин-чернокнижник пал в Сумеречной войне.

В его голосе звучала неприкрытая тревога. Дюжина вдруг почувствовала, что промерзла насквозь, и повыше натянула шарф. Охотничья заимка никогда не заменит ей дома, однако два года она обеспечивала девочке пищу и кров, учила искусству выживания. Нельзя отдавать ее на растерзание врагу!

– Гипотеза убедительная, не спорю, – сказал Пятак с другой стороны костра, из-за дыма и жара лицо его исказилось до неузнаваемости. – Однако она не объясняет, почему гоблины забрали именно Семерку, а не Инея или еще кого-то из старейшин.

Тишина.

– Согласен, – кивнул Пес. – Что вам известно о девочке?

Перед внутренним взором Дюжины всплыл образ Семерки, ее смоляные кудряшки. Нет, смоляные кудри были у Фиалки… Девочка тряхнула головой, отгоняя видение, и настроилась на нужный лад.

– Семерка была одиночкой, – поведала она, тщательно припоминая детали. – С ней практически не общались. Она… если так можно выразиться, слегка с приветом, вечно витает в облаках. И отвратительно владеет оружием.

Шестой неодобрительно глянул на соседку.

Дюжина только плечами повела. Из песни слов не выкинешь, хоть и некрасиво обсуждать бедняжку в таком ключе. Поразмыслив, она снова завела рассказ:

– Чувствовалась в ней какая-то странность. Не могу объяснить какая. Что-то в поведении. Это и отличало ее от остальных.

– Может, она владела ценной информацией? – рассуждал Пес. – Или происходила из знатной семьи?

– Она пошла в рекруты, а значит, все ее родные погибли, – констатировал Пятак. – Если они и живы, то едва сводят концы с концами, раз послали ее на заимку. Или, – хихикнул он, – просто сбагрили эту зануду с глаз долой. – Наткнувшись на осуждающие взгляды, Пятак смутился, закашлялся. – Просто размышляю вслух.