Много смертей Гарри Поттера

58. Якорь

— Все это немного трудно объяснить, — начал Гарри.

Прошло три дня, прежде чем он смог увидеться с Дамблдором, посреди еще одного взрыва общественного негодования в прессе и усиления политических беспорядков. Гарри колебался между тем, рассказывать ли в этот раз всю правду директору или все же нет.

К счастью, в газете не использовали фотографию заблеванного Гарри, решили выставить его в героическом виде, и все выглядело так, словно он поцеловал Чо, используя маггловские методы реанимации, как их обозвали в прессе.

А вот на авроров обрушились с жестокой критикой, пускай сам Гарри и считал, что они отреагировали довольно быстро. Просто Дамблдору потребовалось некоторое время на то, чтобы снять ограничения на аппарацию внутри Хогвартса, и как только он их убрал, так авроры сразу и появились рядом с Гарри.

Потом они тоже вели себя профессионально, спрашивали лишь о том, что он видел и когда понял, что девушки в беде.

Чо уехала домой на несколько дней, пожалуй, отчасти затем, чтобы избежать внимания общественности. Флёр после спасения оказалась очень признательна, и Гарри порадовался, что Гермиона не находилась рядом, когда Делакур выражала эту самую признательность.

Дамблдор откашлялся, и Гарри осознал, что опять погрузился в раздумья. В последнее время такое происходило достаточно часто, и Гарри гадал, все ли с ним в порядке.

— Когда я заявил, что у меня бывают видения будущего, — наконец неохотно заговорил Гарри, — то не был честен с вами до конца. Правда заключается в том, что я обладаю воспоминаниями о будущем.

— Ты хочешь сказать, что вернулся из будущего? — спросил Дамблдор и подался вперед. — Это очень опасная магия, Гарри... есть шанс, что ты можешь полностью стереть себя из истории.

Кабинет Дамблдора внезапно потемнел слегка, пока Гарри размышлял над тем, что уже дюжину раз мог стереть сам себя, хотя, случись такое, он бы о том не помнил. Возможно, то, что он помнил относилось лишь к тем случаям, когда Гарри каким-то образом не полностью стирал себя.

— Также есть шанс, что ты можешь стереть и других, — продолжил Дамблдор. — Не знаю, читал ли ты об Элоизе Минтамбл?

Гарри кивнул. Когда он в первый раз разыскивал все, что мог найти о своем состоянии, то наткнулся на информацию о невыразимце, которая экспериментировала с путешествиями во времени. Она отправилась на пятьсот лет назад в прошлое на пять дней... вернулась, и ее тело состарилось на эти пятьсот лет. Более того, двадцать пять человек исчезли из-за изменений, которые она произвела за те пять дней в прошлом.

Гарри всегда гадал, как же они узнали, что люди исчезли. В конце концов, разве не должны были, с точки зрения окружающих, такие люди отсутствовать всегда? Он решил, что у невыразимцев имелся способ узнать, что поначалу очень сильно его беспокоило. Тем не менее, Гарри так никогда и не нашли.

— Тогда ты знаешь, насколько потенциально опасно путешествовать в прошлое больше, чем на пять часов, — сказал Дамблдор.

— Все происходит не по моему умыслу, — ответил Гарри. — И не то чтобы мне втайне там шестьдесят лет или что-то в таком духе. Обычно на несколько месяцев... год в самом долгом случае.

Дамблдор нахмурился.

— Когда все это началось?

Гарри вздохнул.

— Оно началось, когда Волдеморт в первый раз убил меня.

Тишина заполнила кабинет, такая громкая, что просто оглушала. Дамблдор сидел предельно неподвижно, сверля Гарри взглядом так, словно пытался понять секреты Вселенной.

— Тебе придется все мне объяснить, — заявил директор.

Гарри разглядывал стол перед собой. Вот этой части он не ждал с предвкушением: жалостливые взгляды, ощущение бессилия. Едва он все объяснит, как возврата не будет, разве что умрет еще раз.

— Каждый раз, как я умираю, — начал Гарри, — моя жизнь перезагружается. Я прихожу в себя в собственном прошлом, со всеми воспоминаниями о жизни и смерти.

— Такое происходило не один раз? — спросил Дамблдор.

Гарри не знал, поддакивает ему директор или нет. Еще Гарри беспокоился о том, что ему не поверят. Министерство изучало путешествия во времени и даже создало маховики, но ничего из прочитанного Гарри вообще никак не походило на его способность.

Кто-то вроде Дамблдора, пожалуй, знал сотню причин, почему все выходило теоретически невозможным, причины, которые Гарри даже не смог бы понять.

— Много раз, когда я был моложе. Теперь реже, когда я повзрослел и стал сильнее.

С прошлого раза так вообще пока еще ничего не произошло. Вроде бы и хорошая вещь, но Гарри подозревал, что это больше говорило о Волдеморте и его планах, чем о навыках самого Поттера.

— И ты сохраняешь навыки, изученные тобой в будущем? — спросил Дамблдор.

Гарри кивнул. Он продолжал пялиться на стол.

— Я пойму, если вы не поверите мне, но это правда, — заметил он.

— Есть способ подтвердить твои слова, — отозвался Дамблдор. — При помощи омута памяти ты показывал мне воспоминания о том, что могло случиться. Сможешь ли ты показать мне все остальное с его помощью?

Гарри кивнул. С момента рассказа Дамблдору о "видениях" он периодически использовал омут памяти. Натренировался настолько, что смог бы извлечь воспоминание даже во сне.

Приятным бонусом выступало то, что единожды извлеченное воспоминание уже не оказывало такого эмоционального воздействия, даже после возвращения на место. Возможно, показ смертей поможет.

Гарри поднялся и подошел к омуту памяти Дамблдора.

— Все началось, когда мне было десять лет, — сообщил он.

Приложил палочку и начал извлекать воспоминания, одно за другим.

Ощущение кинжала, примененного лицом на затылке Квиррелла, когда Гарри еще не исполнилось десять; ужас из-за того, что он даже не мог уразуметь. Очнуться в чуланчике, задыхаясь от рыданий и в страхе.

Два головореза, размахивающие ножами и загнавшие его в угол на краю Косой Аллеи; никакой магии для самозащиты, и ему только одиннадцать.

Сталкивание под Хогвартс-экспресс и крики; Гарри оставался в сознании намного дольше, чем ожидал или чем ему хотелось бы.

Нависающий над ним тролль, размахивающий огромной дубиной; Гарри вскидывает руки в тщетной попытке не оказаться размазанным по полу.

Боль, бесконечная боль, когда Квиррелл применил на нем Круцио перед лицом всего класса. За ней наконец-то последовала благословенная зеленая смерть.

Встретиться лицом к лицу во тьме со спятившим смотрителем, и в то же мгновение ощутить, как взрывается его торс.

Джинни Уизли и следующая за ней громадная змея с кружащимся водоворотом глаз.

Оказаться раздавленным насмерть кричащей толпой, пока приближаются дементоры.

Перевернуть котел на кучу недавно измененного материала, с последующим взрывом, огнем и внезапной болью.

По мере вытаскивания каждого воспоминания, Гарри ощущал себя так, словно у него гора свалилась с плеч. Он все еще сохранял сами воспоминания, но эмоциональная связь с ними резко ослабла. Гарри задумался, возможно именно так Дамблдору удалось совершить то, что директор сделал во время войны, выдержать так много, несмотря на сотню лет воспоминаний.

Также он задумался над тем, придется ли ему самому возвращать воспоминания в голову.

Сброс их в омут памяти ощущался судьбоносным шагом, первый раз, когда он ими с кем-то поделился. Гарри полагал, что до подобного вообще никогда не дойдет.

Но Дамблдор — не Гермиона, невинная и наивная, которую скорее всего бы травмировало и испортило увиденное. Дамблдор — военный лидер, сражавшийся с Волдемортом и Гриндевальдом, тот, кто отправлял мужчин и женщин на смерть, точно зная, что все это ради блага остальных людей.

Гарри сомневался, что продемонстрирует Дамблдору хоть что-то, чего тот не видел за свои сотню с лишним лет, и если все же такой момент найдется, то директор проявит достаточно такта, чтобы не упоминать о том.

Дамблдор окунулся в омут, чтобы просмотреть воспоминания, а Гарри все равно тревожился. В нем сохранилось достаточно прежней паранойи, и Гарри теперь думал о том, как глупо поступил Дамблдор, оставив себя уязвимым для тех, кто находился рядом с ним.

Малыш с пистолетом легко мог бы убить сильнейшего в мире волшебника, если тот не обращал внимания. Гарри не малыш, и палочка все еще оставалась при нем.

Дамблдор непомерно долго оставался лицом в воде. Гарри гадал, не просматривал ли директор каждое воспоминание снова и снова, выискивая подсказки.

Достаточно долго, чтобы Гарри начал проявлять нетерпение и ерзать. Он поднял взгляд на Фоукса, птицу Дамблдора.

— Полагаю, люди не расстраиваются, когда ты восстаешь из мертвых?

Фоукс с любопытством склонил голову набок, но ничего не ответил. Его молчание не удивило Гарри, он давно уже не ждал, что кто-то будет ему все разжевывать и подносить ответы на блюдечке.

Даже рассказ Дамблдору являлся не просто попыткой облегчить вину. Он надеялся, что Дамблдор выдаст ему столько информации, сколько сможет переварить Гарри, так что, когда и если наступила бы следующая перезагрузка, Поттер смог бы оказаться полезен, не полагаясь только на заголовки в газетах.

Слишком много случилось такого, о чем никогда даже не слышали в газетах, и поэтому все их заголовки, при нынешнем положении дел, оставались бесполезны для Гарри.

Дамблдор вынырнул, хватая ртом воздух, слегка бледный, и бросил взгляд на Гарри.

— Мой мальчик... — начал Дамблдор.

А вот и он, тот взгляд, которого Гарри надеялся не увидеть. Жалость, ядовитая и отравляющая. Гарри долго и упорно трудился, дабы стать достаточно сильным, чтобы никто не смотрел на него с жалостью.

Он нахмурился.

— Я давно уже привык, — заявил Гарри. — Прожил с этим больше трети жизни.

С учетом обрывочности воспоминаний самых первых лет, пожалуй, следовало бы говорить о половине жизни, той, которую он помнил.

— Вопрос в том, что мы теперь предпримем по этому поводу.

Следовало отдать должное Дамблдору, он быстро взял себя в руки. Вытер лицо и медленно присел. Гарри быстро уселся на свое место.

— Полагаю, Волдеморт не прочел просто в твоем разуме все эти видения?

— Все еще возможно, что прочел, — признал Гарри. — Но последний раз отличался. Я прыгнул в прошлое дальше обычного и осознавал, как меня тянет обратно. Такого раньше никогда не случалось.

Он замер в нерешительности.

— Ощущалось все так, словно меня растягивает двумя противоположными силами.

Дамблдор сидел молча, с тяжелым выражением лица. В кабинете раздавались только звуки шуршания Фоукса на его жердочке и потрескивание огня.

— Я не понимаю связи между мной и Волдемортом, — заявил Гарри. — Почему вообще появилось пророчество?

— Грюм сообщил мне, что ты достаточно далеко продвинулся в занятиях и тебя теперь трудно прочесть, хотя все еще нужны тренировки в умении лгать при помощи разума.

Гарри кивнул.

— Есть вопрос, о котором я не мог поговорить с тобой из страха, что Волдеморт сможет выдернуть из твоего разума содержимое разговора.

Все это Гарри и без того уже знал. Весь смысл изучения окклюменции заключался в том, чтобы Дамблдор смог свободно поговорить с ним.