Крепость в Лихолесье

— Все пьешь, гуляешь и с ветерком катишься по наклонной? — небрежно спросил Шарки. — Экое у тебя лошадиное здоровье.

Каграт глухо зарычал.

— Завидуй молча, старая сволочь. Нечего мне тут морали читать, воздержание и трезвость в уставе не прописаны, нет такой буквы в этом слове… Лучше бы вместо дурацких нравоучений опохмелиться принёс. Где этот твой ленивый мальчишка запропастился, он еще вчера поутру обещал мне зелья сварганить, да так и не сварганил…

— Ты его видел? — быстро спросил Саруман. — Он ещё что-нибудь тебе говорил?

— Нет. А что? Мне с ним особо разговаривать не в охотку. — Каграт покосился на Шарки подозрительно. — Почему ты спрашиваешь?

— Он оставил записку, что ушел на болота, — помолчав, сказал Саруман. — Но так и не вернулся… Уже ночь на дворе! Я надеялся, тебе что-нибудь об этом известно.

Каграт сердито всхрапнул.

— Я ему что, нянька? — проворчал он и, завернувшись в ободранную шкуру, тяжело повалился на лежанку. — Ну, отправим завтра с утречка патруль по болотам пошарить, ночью там все одно ловить нечего. — Выпростав из-под тряпья взлохмаченную голову, он хитро прищурил зеленоватые глазки. — Ты только про зелье-то давай не забудь… А то у меня, знаешь ли, память тоже короткая, обещания иногда из головы напрочь вылетают.

***

Гэджу показалось, что он ударил эльфа совсем легонько, без малейшего усилия — тем не менее Келеборн беззвучно, мешком осел на пол, Гэдж едва успел его подхватить. На какую-то секунду орк испугался, что убил его… но нет: Владыка определенно был жив, разве что слегка оглушен — из горла его вырвался тихий хрип, веки едва заметно подрагивали… Гэдж осторожно опустил его наземь. Княжий венец упал с головы эльфа, и дивные серебристые волосы рассыпались по тёмному ковру, которым был устлан пол, нежная белая кожа в голубоватом свете фонаря казалась светящейся, словно тонкий фарфор… Гэдж судорожно глотнул; сейчас, странное дело, стоило ему увидеть Келеборна поверженным, беспомощным и жалко распростертым у его ног, как вся обуревавшая орка жгучая ненависть как-то притупилась, приугасла, точно головешка, накрытая металлической ложкой — еще багровеющая и дымящаяся, но уже совершенно безвредная. И что я наделал? — в тоскливом ужасе спросил он себя.

Снаружи, за пологом шатра, послышались приближающиеся шаги.

Гэдж застыл. Сердце его остановилось, пропустило удар, позвоночник разом превратился в сосульку. Сейчас, ещё секунда — и рывком откинется полог, ворвутся в шатер вооруженные стражи, прижмут Гэджа к стене остриями копий… Но нет, шаги отдалились и утихли — кто-то, безмятежно посвистывая, прошел мимо, и вновь настала тишина, только мирно и буднично потрескивали в жаровне угли.

Гэдж стоял, замерев, как восковая фигура, и едва смея вздохнуть. Ему казалось, будто в животе его копошится клубок холодных червей.

Эльфы, находящиеся снаружи, никак не давали о себе знать. Неужели они и в самом деле ничего не услышали? Не почувствовали? Не заподозрили? Или — что?

Как бы то ни было, отступать было поздно, в недобрый час содеянное чёрное дело следовало довести до конца. Орк перевёл дух.

По-прежнему ничего не происходило. Келеборн едва слышно хрипел, рот его был чуть приоткрыт, в уголке рта поблескивала капелька слюны. Гэдж огляделся в поисках какой-нибудь веревки, но ничего не нашел, снял с пояса Владыки расшитый цветными узорами кушак и надежно стянул им руки пленника у него перед грудью. Завязал эльфу рот носовым платком. Некоторое время возился с крохотным замком на цепочке, на котором висел медальон, — вещица так и норовила выскользнуть из его вспотевших от волнения, отчего-то дрожащих пальцев, — но наконец справился и с этой задачей. Крепко сжал трофей в кулаке…

На крышечке медальона была вычеканена многолучевая звезда с руной «сит-эстель», изображенной в центре. Как Келеборн её называл — Звезда Эарендила? Ладно, неважно. Сейчас я открою крышку, совершенно безо всяких чувств подумал Гэдж, и выяснится, что никакого «эстеля» внутри на самом деле нет…

Он поддел когтем крохотную застежку, и она негромко щелкнула в его руках. «Эстель» был на месте — маленький, какой-то серый и невзрачный, тускловато поблескивающий… Что ж, хорошо.

Гэдж сунул медальон за пазуху, оглянулся на Келеборна — тот все ещё был без сознания, — глубоко вздохнул, собрался с духом и, стиснув зубы, решительно вышел из шатра навстречу неизбежности…

Стражи, негромко переговариваясь, стояли чуть поодаль, опираясь на копья, древками воткнутые в землю, — и при появлении Гэджа оглянулись на него без малейшего интереса. Эллоир покосился на орка мрачно и неприязненно.

— Владыка просил его не беспокоить, — хрипло сказал Гэдж. — Он занят.

Никто не ответил, ничего не спросил, не потребовал ни пропуск, ни подорожную; Эллоир молчаливым кивком указал орку на тропу, и Гэдж, повернувшись, быстро зашагал меж ряда шатров обратно, к выходу из лагеря, сопровождаемый по пятам неизменным стражем. На границе лагеря Эллоир остановился и — по-прежнему без единого слова — отдал Гэджу кинжал. Орк всунул его за пояс и торопливо нырнул под тёмный полог деревьев, в лес, где его уже ждали такие родные и спасительные лесные тени. Времени у него оставалось совсем немного.

***

Всю дорогу до Росгобела — она была не долгой — Гэдж миновал бегом, в ночном лесу он видел отлично, и неширокая, петляющая между стволами деревьев тропа ложилась ему под ноги шелковой лентой. Росгобел был погружен в темноту, хотя в окне мерцал красноватый свет — не то лучина, не то отблеск углей. Все… спали? При приближении орка кто-то сердито заворчал в темноте — это Смоки доламывал под забором плохо закрепленную доску и появлению орка был явно не рад. Гэдж чуть приостановился, чтобы выровнять дыхание, потом осторожно закрыл за собой калитку и прокрался вдоль стены — и едва не вздрогнул: на крыльце внезапно обнаружилась знакомая, пахнущая табачным дымом фигура Гэндальфа.

Волшебник сидел на верхней ступеньке, сжимая в зубах неизменную трубку, а в руках — перочинный нож и горбатое, наполовину обструганное поленце. Услыхав шаги орка, он поднял голову.

— Гэдж! Это ты? Ты не спишь?

Подавив дурацкое желание сказать: «Сплю», — Гэдж коротко мотнул головой.

— Нет… как видишь.

— Где ты был?

— Нигде. Просто… выходил посмотреть на звезды.

Он даже не совсем кривил душой: звездного неба — бездонного, бескрайнего, раскинувшегося над землей роскошным пологом — он действительно не видел с тех самых пор, как очутился в Замке, и сейчас, в общем, был рад вновь ощутить над головой эти необъятные, исполненные ледяного величия просторы Эа. Они давали странное чувство свободы, заманчивой и недосягаемой, холодно-обжигающей и одновременно пьянящей, как глоток вынутой из погреба крыжовенной браги.

Гэндальф, опустив свою поделку на колени, смотрел подозрительно: наверно, у орка был слишком уж смятенный и взъерошенный вид для простого зеваки, вышедшего поглазеть на ночное небо. Гэдж вяло попытался проскочить мимо волшебника к двери, но маг не сделал ни малейшей попытки уступить ему дорогу.

— Гэдж… с тобой всё в порядке?

— Д-да…

— И ты совсем не собираешься натворить никаких глупостей?

— Нет, — сказал Гэдж. И вновь почти не солгал: все глупости, какие можно было натворить, он, кажется, уже натворил. — Почему ты спрашиваешь?

— Да что-то мне показалось… — Волшебник все ещё пытливо всматривался в лицо Гэджа, и, чем дальше, тем больше орку хотелось отвести взгляд. Ему оставалось только порадоваться, что во дворе темно. — Послушай…

— Что?

— Я хотел кое-что у тебя спросить. Помнишь… ту баночку со шмыровой мазью, которую я тебе давал на болотах, там оставалось ещё немного… Она у тебя?

Гэдж растерянно моргнул. Вопрос не то чтобы застал его врасплох, но был как-то неприятен. По правде говоря, планы на остатки этой мази у него были свои, да орк и не думал, что волшебник станет долго держать в голове такую мелочь.

— Я… не знаю. Я положил её в карман, а потом… Не помню. Наверное, она осталась на чердаке… А что?

— Отдай её мне.

— Зачем она тебе?

— Незачем, — спокойно сказал волшебник, — так же, как и тебе. Ведь ты, конечно, не мыслишь о том, чтобы вернуться в Замок?

Где-то в лесу утробно захохотал филин, и Гэдж невольно вздрогнул… Интересно, Келеборна уже обнаружили? Если да, то сколько времени понадобится эльфам на то, чтобы протрубить тревогу, вскочить на коней и добраться до Росгобела?

— А с чего ты, ну… взял, что я собираюсь вернуться в Замок? — едва слышно пробормотал он.

Гэндальф устало улыбнулся.

— Гэдж, я даже не сомневаюсь, что ты слышал все, о чем говорили мы с Келеборном. И тебе это могло… не слишком понравиться. Я знаю, как ты переживаешь за Сарумана, и это волнение может толкнуть тебя на… ну, скажем, необдуманные поступки.

— Даже если так… загвоздка не в этом. Просто… ты не думал, что… я там нужнее, — хрипло заметил Гэдж.

— В Замке?

— Да. У меня там, ну… дело.

— А ты боишься, что здесь дела у тебя не будет? — после небольшой паузы мягко спросил Гэндальф.

Гэдж нервно усмехнулся. Почему-то этот разговор давался ему неимоверно трудно. Слова были какие-то неудобные, клейкие и вязкие, и прилипали к языку, будто куски смолы.

— Я здесь — никто. Орк. Мальчишка, с которым даже говорить никому не охота. А там — лекарь. Ну, пусть пока ученик, но я… стараюсь быть хорошим лекарем. И научиться лечить тех, кто в этом нуждается.

— Твоих… сородичей?

— В Замке не только орки. Там есть и люди… Пленники. Им тоже нужна помощь целителя.

Гэндальф, опустив взгляд, рассеянно смотрел на сжатый в руке нож и кусок деревяшки, из которого рождалось нечто невнятное — видимо, мельком подумал Гэдж, маг и не собирался вырезать что-то определённое, просто сидел и строгал поленце, желая то ли успокоиться, то ли привести в порядок сумбурные мысли. Трубка волшебника почти погасла, он вынул её изо рта, зачем-то рассмотрел со всех сторон, выколотил о нижнюю ступеньку, задумчиво поковырял пальцем в чаше.

— Что ж, это… благородное намерение. И всё же, я думаю, тебе не стоит очень уж спешить с выводами касательно твоей будущей жизни. Как ни крути, но в Замке ты всегда будешь чужаком, Гэдж… Ты всегда будешь там на подозрении, и всегда — днем и ночью — над тобой будет тяготеть темная длань Башни, готовая в любой момент протянуться и схватить тебя за горло. И тебе придется окончательно стать орком — таким, как все, — хотя бы просто для того, чтобы выжить… — Чуть помолчав, он сунул трубку за пояс и аккуратно стряхнул с колен древесную стружку, выпутал из бороды особенно цепкую жёлтую спиральку. Посмотрел на Гэджа чуть исподлобья. — И в Крепости ты никогда не увидишь звезд.

— Ничего, я это переживу, — глядя в землю, пробурчал Гэдж. — Звезды — не главное в жизни. Им все равно, увижу я их или нет.

— А тебе — все равно?

Гэдж молчал. Разговор уходил куда-то не туда, в темноту и бурелом, как узкая, неуверенно блуждающая по дремучему лесу тропка.

— Мне, к примеру, не все равно, — негромко заметил Гэндальф. — Я бы, знаешь ли, все-таки хотел иметь тебя в числе друзей, а не врагов.