Много смертей Гарри Поттера

12. Тролль

Заклинания не сводились к одному лишь заучиванию движений палочки. Они хранили в себе гораздо больше нюансов, чем представлял себе Гарри. Хогвартс преподносил знания школьникам неторопливо — отчасти для того, чтобы те смогли хорошо понимать свои действия.

Гарри учился изо всех сил у обоих своих наставников, причем никто из них не знал друг о друге.

Вуд был требовательным перфекционистом, любившим длинные и скучные лекции. Однако он знал, о чем говорил.

«Лучше отточить одно заклинание, чем иметь целый арсенал недоученных, — говорил он Гарри на одной из прошлых тренировок. — Еще предпочтительнее, если ты придумаешь нестандартное применение этого заклинания».

Он учил Гарри кастовать заклинания, но больше сосредотачивался на уклонении от них. В настоящей волшебной битве уклонения играли большую роль, особенно если учитывать, что не существовало щита, способного остановить Аваду Кедавру. На дуэли Гарри держался все дольше и дольше до первого попадания, одновременно с этим атакуя противника. Вуд научил его только Экспеллиармусу и Ступефаю, а Пьюси — жалящему проклятью. Последний объяснил это тем, что лишь причинив боль, можно прекратить издевательства. Даже на простое разучивание у Гарри ушло немало времени и сил. Количество потерянного времени удручало и заставляло ломать голову: раз ему предначертано сразиться с Волдемортом, так почему он такой неумеха?

Оба наставника уверяли, что для первогодки он усваивал все быстро, но, как подозревал Гарри, они просто не хотели излишне расстраивать ученика. И даже когда у него наконец начало получаться правильно создавать заклинания, они у него получались очень слабыми. Его жалящее ощущалось не сильнее пощечины, а оглушающее лишь притормаживало наставников на пару мгновений. И ведь кроме правильного исполнения заклинания, еще нужно было попасть в цель. А оба наставника были физически развитыми и ловкими мишенями.

Все это время Гарри совершенствовался, но, не видя ощутимого результата, впадал в отчаяние. Пока однажды ему не удалось послать в морду Маклаггена жалящее проклятие — после пятого приставания за неделю. Вуд потребовал объяснить, откуда Гарри научился этому. Тот заявил, что нашел заклинание в книге и выучил самостоятельно.

Слизеринцы задирали его нечасто, но гораздо элегантнее гриффиндорцев, оставляя меньше шансов на ответный удар.

Гермиона и Невилл решили держаться ближе к нему на совмещенных парах и на переменах. Они старались мешать задирам по мере сил, даже при том, что у Невилла сильно сдавали нервы. Гарри втолковал Невиллу, что храбрость — это не отсутствие страха, а действие вопреки ему. Какая ирония: слизеринец объяснял гриффиндорцу сущность храбрости! Гермиона пыталась пожаловаться МакГонагалл, но, похоже, та считала, что разрулить ситуацию должен декан факультета Гарри.

Как ни странно, Гарри начал подозревать, что Снейп активно избегает его. Тот больше взаимодействовал с другими студентами, хоть по большей части и негативно, а его игнорировал. Бывало, что Снейп сверлил его взглядом, а потом поспешно уходил со странным выражением лица. Гарри был без понятия, что заставляло декана так поступать.

Квиррелл держал мину абсолютно обычного учителя, но Гарри все сильнее убеждался, что тот нечто замышляет.

Вуд накладывал на своего ученика отводящие взгляд чары после каждого занятия, но чтобы прийти в оговоренное место, приходилось изворачиваться. Сначала Гарри встречался с друзьями в библиотеке, а затем, откланявшись, шел к Вуду.

С Пьюси было попроще — они могли тренироваться в родных подземельях. Однажды их чуть не застукали, и Пьюси ударил в лицо Гарри сглазом, от которого оно опухло на ближайшие несколько часов. После этого случая популярность Пьюси в команде по квиддичу даже несколько возросла.

Честно говоря, Вуд превосходил Пьюси по большинству параметров. Он был старше на два года, в конце концов. Но у Пьюси было свое достоинство, перекрывающее недостатки — он учил драться по-слизерински грязно.

Как бы то ни было, отношения Гарри с наставниками переросли в нечто большее, чем просто тренировки. Вуд был тверд, но справедлив, и Гарри иногда представлял его на месте старшего брата. Пьюси обладал острым умом, настолько же своеобразным чувством юмора и способностью смотреть на вещи под непривычным для Гарри углом. Иногда Вуд выражал почти что привязанность, а Пьюси — осторожное дружелюбие. Гарри был бы рад хоть какому-нибудь вниманию со стороны дяди и тети. Ему очень не хватало чьей-нибудь симпатии, и хоть оба парня не стремились раскрывать свои чувства, так добро к нему еще никто никогда не относился.

Сравнив с собственными тренировками, Гарри поразился, насколько медленно на уроках продвигалось изучение настоящих заклинаний. Похоже, школьная программа подразумевала скорее понимание заклинаний, чем, непосредственное их создание.

Прошел месяц с начала его индивидуальных занятий, прежде чем Флитвик перешел к чарам левитации. Опыт обращения с палочкой положительно сказался на изучении этих чар, но даже несмотря на это, Гарри не был первым в классе. Однако цель была близка, и если он продолжит работать над левитацией, то скорее всего, достигнет вершины среди однокурсников.

Он стал лучше в трансфигурации, хоть класс все еще работал над маленькими объектами, похожими друг на друга. Трансфигурация все еще давалась ему с трудом, так же как и любому из однокурсников. Она требовала хорошего воображения и проработки в уме мельчайших деталей.

Чары левитации показались Гарри достаточно полезными, и он решил продолжить практиковать их. Другие заклинания не удостоились подобной чести.

Днем тридцать первого октября, когда они только-только освоили левитацию перьев, Гарри пошел встретиться с Невиллом и Гермионой в библиотеке и узнал, что девочки там не оказалось. По-видимому, Рон наговорил ей грубостей, и та пошла рыдать в женском туалете.

Гарри понятия не имел, как обращаться с плачущими девочками, так что он постарался выбросить это из головы. Когда-нибудь она успокоится, и они смогут поговорить в здравом уме и твёрдой памяти. Это было единственным рациональным решением.

Тем не менее, Гермиона не показалась и на послеобеденном уроке полетов. Не в ее стиле было пропускать занятия, и это значило: что бы ни случилось, это сильно ранило ее.

Гарри начал испытывать стыд. Гермиона была одной из его немногочисленных друзей и той, кто вызвал негодование всей школы, только чтобы подружиться с ним. Ну, не только, должно быть, отчасти из-за того, что она не завела других друзей в Гриффиндоре. Но по большей части ее недолюбливали из-за связи с Гарри. Как-то раз Невилл проговорился, что на них давят, чтобы они прекратили общаться с Гарри, но Гермиона никогда не упоминала об этом.

Когда она не пришла даже на праздничный ужин, Гарри решил найти ее. После того, как тот удостоверился, что Квиррелл сидит за столом преподавателей, а все наиболее приставучие задиры — на своих местах, он слинял с празднества. По дороге он прихватил с собой немного закусок — Гермиона наверняка не ела ничего с утра.

Он подошел к дверям женского туалета на третьем этаже и осторожно позвал.

— Гермиона?

Изнутри раздались звуки рыданий. И как у нее нашлись силы плакать столь долго? Сам он быстро успокаивался в случае, если больше не мог удержаться от слез.

— Проваливай, — сказала она. — Ты не должен здесь находиться. Это туалет для девочек.

— Ну, раз я слизеринец, то мне полагается наплевать на правила, — ответил Гарри после небольшого колебания.

— Только то, что ты слизеринец, не означает, что нужно пренебрегать ими! — возмущенно сказала Гермиона.

Осторожно войдя в уборную, он заметил сидящую на полу и прислонившуюся спиной к стене Гермиону. От слез ее лицо раскраснелось, а глаза припухли.

— Я не переживаю о правилах, — сказал Гарри. — Но я волнуюсь о тебе. Что случилось?

— Я не хочу об этом говорить, — произнесла она, отвернувшись к стене.

— Ну ладно.

— Что? — Гермиона удивилась.

— Если ты не желаешь, я тебя не заставляю, — сказал он, вытащив сверток с булочкой. — Я тебе тут кое-что принес с ужина.

— Я не собираюсь есть в уборной! Это негигиенично, — сказала она, сморщив носик.

— Ладно.

Пожав плечами, Гарри вонзил зубы в булочку.

— Тебе тоже нельзя! — запротестовала она.

— Это что, убьет меня? — усмехнулся он. — До конца ужина еще осталось время, можем успеть вернуться и нормально поесть.

— Я не хочу, — Гермиона нахмурилась и уперла взгляд в стопы.

— Снова придурок Уизли?

— Откуда ты узнал? — спросила она резко, подняв взгляд.

— Уизли всегда относится к тебе как придурок, как я погляжу, — сказал Гарри. — Так что догадаться не трудно.

— Он думает, что я предательница, раз провожу время с тобой, — сказала она после долгого молчания. — Он назвал меня змеей в овечьей шкуре.

— И это все? — спросил он тихо. — Разве ты не настолько же амбициозна и умна, как и храбра? Считаю, что Шляпа могла бы отправить тебя на любой из факультетов, если бы захотела.

— Еще он сказал, что я не завела бы друзей, даже если бы не встретила тебя и Невилла, потому что я назойливая всезнайка.

— Ну да, ты всезнайка. Что должно стыдить людей, которые ничего не знают.

— И назойливая?

— Ты заботишься об окружающих и хочешь сберечь их, — сказал он, пожав плечами. — Дело в том, что они хотят совершать свои собственные ошибки. Только не я, конечно… Мне это не нужно.

— Мы поладили именно поэтому?

— По крайней мере, мы сошлись не на почве списывания домашних работ, — у них было недостаточно совмещенных занятий, чтобы это могло произойти. — В Гриффиндоре много тех, кто думает лишь мускулами, — сказал Гарри. — Идиотов, что считают меня избранным и продолжают враждовать со мной.

Гермиона посмотрела на него.

— Они реально думают, что я забуду? — спросил Гарри. — Что не буду годами лелеять обиду?

Он присел рядом с Гермионой.

— Когда-нибудь я выучу то заклинание облысения, и они пожалеют, что показали его мне.

Она хихикнула.

— Я прокляну всю мужскую часть Гриффиндора, на всякий случай. Мы наденем на Невилла повязку на голову, чтобы он выглядел крутым и дерзким.

— Повязки не крутые, — сказала Гермиона, странно взглянув на него.

— Не позволяй всяким Уизлям загнать себя в туалет, пока он с приятелями веселится на празднике. Этим ты покажешь ему, что он выиграл.

— Мы не покажем, так ведь? — сказала она после того, как протерла глаза.

Гарри прикончил вторую булочку и выбросил салфетку в мусорку. Он протянул руку Гермионе, та приняла ее и потянулась, встав на ноги.

Леденящий кровь крик, раздавшийся снаружи, заставил их оцепенеть. Гарри взглянул на испуганное лицо Гермионы и затем вытащил палочку. Несмотря на неплохую подготовку, у него не было ни шанса выстоять против старшекурсника, не говоря уж о более страшных вещах, но приходилось иметь дело с тем, что есть.

Они учуяли это раньше, чем услышали: смрад, сочетающий в себе амбре давно не проветриваемой раздевалки, и того запаха, что шел от заболевшего дяди Вернона, не вылезавшего из уборной три дня кряду. Гермиона выглядела так, будто ее скоро стошнит, но Гарри прижал ладонь к ее рту.