Много смертей Гарри Поттера

13. Подготовка

Проходить одно и то же по второму кругу оказалось скучно. В принципе, как и в начальной школе.

В этот раз Гарри заработал репутацию одарённого студента, но не вполне заслуженно. Первым превратить спичку в иголку — не такое уж достижение, когда тренируешь это уже второй месяц, в то время как остальные пробуют в первый раз.

Другое дело зельеварение, ведь Снейп повадился ставить ему в пару Невилла, когда выяснилось, что Гарри проявил себя лучше всех в предотвращении различных катастроф, связанных с его зельями. С одной стороны, из-за большего опыта, с другой — из-за болезненных воспоминаний обо всех возможных неудачах Невилла на данном поприще.

Астрономия, история магии и гербология стали ещё скучнее. С чарами дела обстояли несколько лучше, хоть в первый месяц были в основном письменные работы. Зато удалось поупражняться в Люмосе.

К тому же, Гарри навострился в избегании насмешек. Он не запомнил каждое издевательство, но достаточно и того, что в этот раз хулиганам пришлось нелегко. Выражение лица Маклаггена, когда Гарри послал жалящее, было бесценно. Три заклятия, полетевшие вслед, признаться, были несколько лишними, но он считал важным как можно скорее расставить все точки над "ё". И полученные отработки стоили того. А вот неодобрение на лице МакГонагалл почти что заставило раскаяться в содеянном. Однако в случае повторения нападений Гарри, не колеблясь, дал бы отпор.

В повторном проживании последних двух месяцев, безусловно, были свои плюсы. Заранее придя на урок полётов, Гарри вызвался помочь мадам Хуч вытащить мётлы из кладовки. Он осторожно поменял некоторые местами так, чтобы Драко взял ту, на которой раньше летал Невилл. Белобрысый ожидаемо угодил в Больничное крыло, и неделю спустя старые поломанные веники заменили на новенькие, уже исправные мётлы, услужливо предоставленные семейством Малфоев.

Гарри увернулся от пущенного близнецами Уизли заклинания облысения, и жертвой снова стал Малфой, засверкавший своим гладким черепом. Поттер не рассчитывал на это специально, но особенно не беспокоился о случившемся. То, что Драко попытался отомстить, перевело внимание близнецов с Гарри на него с подпевалами. Последовавшая затем война розыгрышей изрядно повеселила самого Гарри.

После первой потасовки Маклагген стал осмотрительней, больше стараясь ранить психологически, нежели физически. Он бросался оскорблениями всякий раз, когда считал, что Гарри слышит его. Но тот всегда притворялся, что до его слуха они не доходили — лучше перетерпеть, чем заработать ещё одну отработку.

Хуперу и Джордану иногда случалось поймать его, но уже намного реже, чем раньше. Он старался давать сдачи — хотя это ему удавалось не всегда — и как можно больнее, но это всё же вынудило старшекурсников стать осмотрительнее.

Спустя две недели после распределения Гарри подошёл к Оливеру Вуду, стремясь продемонстрировать ему достигнутый прогресс и возобновить тренировки. К несчастью, Оливер не выказал интереса.

— Я видел, что ты сделал с лицом Маклаггена, — сказал Вуд. — Зачем мне учить тебя ещё более опасным вещам?

Тон его голоса не выказывал дружелюбия, а выражение лица не оставляло намёков на сомнения. По сравнению с их почти что братскими отношениями прошлого раза для Гарри это стало настоящим шоком.

— Ты знаешь, как он относится ко мне, — возразил Гарри. — Он не остановится.

— Откуда тебе знать? Он всего лишь немного разозлился.

В этот раз Маклагген не донимал Гарри неделями напролет. Гарри позволил разок поиздеваться над собой перед ответным ударом. Обида перестала иметь значение, ведь то, что послужило её причиной, ещё не произошло... и скорее всего, уже не произойдёт.

— Я должен защищаться от Джордана и Хупера, — схватился за соломинку Гарри.

— Они всего лишь мстят за Маклаггена, — сказал Вуд. — Не думаешь, что это твоя вина?

— Мне одиннадцать, им тринадцать. Разве честно, когда они творят что хотят?

— То жалящее проклятье изучается на третьем курсе, — ответил Вуд. — Думаю, всё с тобой будет в порядке.

И сколько бы Гарри ни умолял, пятикурсник не поддавался на уговоры. По мнению Оливера, он сам мог за себя постоять. Гарри про себя удивился, как больно оказалось потерять эти отношения. Медленно зарождавшаяся дружба с пятикурсником исчезла в пространстве и времени, и Гарри не был уверен, что сможет вернуть всё на свои места. Учитывая разросшуюся пропасть недоверия, вызванную успешной контратакой по Маклаггену, вероятность этого стремилась к нулю.

Зато удалось уговорить Пьюси, и тот поразился, каких высот первокурсник достиг в начале года. Он отказывался верить, что Гарри вырос среди маглов, предполагая, что его воспитала семья волшебников, если не иные волшебные существа.

Было, конечно, жалко урезать тренировки наполовину, но не существовало других слизеринцев, которым можно было бы доверить своё обучение. К тому же Маклагген со товарищи распространяли нелицеприятные слухи о Гарри по остальным факультетам со скоростью, возможной только в закрытых сообществах. Но вместе с сократившейся частотой издевательств заметно поблёкла и его популярность, отчего чувство отчуждения всё больше и больше разрасталось в его груди.

Они с Пьюси начали изучать щитовые чары, обычно изучаемые на втором году обучения; заклинание обезноживания, а также Фините Инкантатем, которому учили на первом курсе. Чары щита были необычайно сложными, и прошёл месяц, прежде чем щит Гарри перестал напоминать мыльный пузырь.

Как бы то ни было, он мог тренироваться практически в одиночку, вместе с Гермионой и Невиллом, швыряющимися в него различными предметами. Гермиона уговорила продемонстрировать ей, как накладывать щит, но Гарри наотрез отказался рассказать, где именно научился ему. Как бы унизительно это ни было признавать, но за неделю она добилась таких же результатов, что он — за три. И она продолжала считать Гарри талантливым волшебником! Как и прочие, только лишь потому, что он знал чуть больше заклинаний, чем среднестатистический школьник его возраста. Но сам Гарри считал себя всего лишь достаточно мотивированным.

Смерть от тролля стала последней каплей: она окончательно убедила его в необходимости приложить все силы для выживания. Он начал изучать троллей и особенно их слабые места. Если Волдеморт использовал троллей для нападения на Гарри и его друзей, то очевидно, что нужно разузнать об этих тварях как можно больше.

Единственное, что он не понимал, так это зачем Волдеморту понадобилось убивать Гермиону. Тот не мог быть на сто процентов уверен, что Гарри последует за ней, ведь кто угодно мог узнать, где она и что делает. Почему Волдеморт сконцентрировался на ней, а не на Гарри? Она не выполняла за него домашнюю работу и не являлась мозговым центром. Она была бесполезна для Волдеморта с практической точки зрения. Просто Гермиона, его подруга. Мысль, что она оказалась на пути тролля по чистой случайности, он сразу же отмёл. Волдеморт одержим желанием убить Гарри — по крайней мере, он так считал. Возможно, у Волдеморта нашлась и другая причина находиться в Хогвартсе. Но как Гарри ни старался найти её, в голову шла лишь смерть — его и Дамблдора.

Как ни странно, до сих пор никто не попытался столкнуть его с лестницы. Это уверило Гарри, что Волдеморт не зациклен ежеминутно на одном лишь умерщвлении недобитого десять лет назад младенца. При этом он старался окончательно не терять бдительности, ведь противник только этого и ждал. Но Гарри не давал ни шанса.

Ему снились кошмары о троллях, погонях и двуликих профессорах Защиты. О дубинах, рассекающих горло кинжалах, и кровоточащих телах с торчащими наружу костями. Малфой и другие соседи по спальне жаловались на постоянные ночные крики, и медсестре пришлось прописать ему зелье Сна без сновидений, предупредив, что он не должен принимать его слишком долго: оно вызывает привыкание. Гарри не возражал бы против отдельной спальни, если бы не знал, насколько в таком случае возрастали риски в очередной раз быть убитым.

Учитывая, что он начал всё чаще бороться с искушением заснуть на уроках, Гарри стал читать учебники наперёд. Он остро желал знать, чего стоит ожидать от более старших и опытных волшебников, а оттого опасных. Это дало свои плоды: совсем скоро по учебной программе класс должен был изучить режущее заклинание, и Гарри уговорил Пьюси научить его.

Это заклинание для первого курса, обычно применяющееся для шитья и прочих бытовых дел. Он задумал использовать его несколько иначе.

* * *

— Зачем тебе кусок древесины посреди комнаты? — спросил Малфой, недовольно глядя на Гарри.

Он знал, в кого на самом деле целились близнецы своим заклятьем облысения, и так до конца и не простил Поттера. В прошлый раз их отношения нельзя было назвать дружескими, а сейчас они были, скорее, решительно прохладными.

— Это ствол дерева, — поправил Гарри.

Ему удалось поймать домового эльфа и попросить найти один для себя, но тот отказался поставить это в комнату. Видимо, в Хогвартсе имелись некие ограничения касательно управления эльфами. Если бы не они, некоторые чистокровные не погнушались бы злоупотребить властью над эльфами, вполне возможно, могли бы приказать бедным существам убить себя.

— Зачем тебе ствол дерева посреди комнаты? — переспросил Малфой. — Это какие-то грязнокровные штучки?

Крэбб и Гойл с недоумением глядели на с таким трудом полученное — и ещё с большим затащенное — в спальню дерево.

— Я практикуюсь, — сказал Гарри, не обращая на посетителей особого внимания.

— Практикуешься в чём?

— Диффиндо, — произнёс Гарри. На том участке коры, куда указала зажатая в рассёкшей воздух руке палочка, остался рубец.

— Разве мы не должны были изучить это заклинание позже?

— Да, позже.

— Почему ты решил выучить его прямо сейчас?

— Для того, чтобы резать действительно глубоко, нужна практика, — сказал Гарри. — Диффиндо.

От дерева отлетела ещё одна стружка. Неутешительно. В исполнении волшебника с большим опытом и волшебной силой это заклинание было способно намного большее.

— Отчего тебе приспичило разрезать предметы? — подозрительно спросил Малфой.

— Например, — ответил Гарри, — если продвинуться достаточно далеко, можно отрезать кому-нибудь руку.

После случая с троллем он осознал, что ему нужно нечто потенциально убийственное. Пьюси не подсказал ничего похожего, кроме разве что чар огня. Гарри сомневался, что достигнет с ними большого успеха за пару месяцев. По крайней мере, сильных отличий от Диффиндо по части урона он не заметил.

У троллей, как и у великанов, имелось некоторое сопротивление магии. И даже если бы не это обстоятельство, их немаленький размер всё равно был проблематичен для магического воздействия. Трансфигурация, к примеру, становилась всё сложнее с увеличением объёма предмета. Даже мастер вроде МакГонагалл, испытал бы неудобства при трансфигурации дракона, возникни такая необходимость.

— Диффиндо, — снова отчеканил Гарри.

В отличие от большинства других боевых заклинаний, это он мог тренировать в одиночку. Он посмотрел на отлетевшую щепку. Либо она действительно была крупнее предыдущих, либо его глаза ему лгали.