Много смертей Гарри Поттера

32. Торт

Жизнь знаменитости несла в себе как плюсы, так и минусы.

Ушла анонимность, которой Гарри наслаждался ранее, и пускай эта безвестность никогда не была полноценной, но люди хотя бы делали вид. Гарри так долго оставался персоной нон грата для большинства учеников, что теперь, когда на него всего лишь обратили внимание, он не мог отделаться от ощущения, будто его выставили на всеобщее обозрение.

Гриффиндорцы улыбались ему в коридорах. Похоже, Джинни Уизли была популярна, и ее спасение принесло ему симпатии Гриффиндора, во всяком случае, пока.

Гарри знал, что люди непостоянны. Возврат к ненависти в его адрес оставался лишь вопросом времени, и Гарри не мог забыть, как к нему относились окружающие, сейчас и в те разы, о которых они даже не помнили.

Но все же несколько слизеринцев начали робко прощупывать почву насчет дружбы. Без объявления о ней общественности, ведь за такую дружбу на них могли напасть или на их семьи обрушилось бы возмездие. В то же время возникло ощущение, что битва между Волдемортом и Гарри окажется не такой односторонней, как все неизменно предполагали.

Гарри знал, что Волдеморт и его последователи придут в ярость. Им придется как-то реагировать, так как немалую часть их поддержки проистекала из страха населения. Популярность Гарри выступала в данном случае угрозой.

Но все же, почему-то, ожидаемое Гарри нападение так и не случилось.

Он не считал, что добился на самом деле чего-то угрозами Люциусу Малфою. Тот был закаленным Пожирателем Смерти и смотрел этой самой смерти в лицо чаще, чем сам Гарри.

Но все же Гарри не настолько далеко ушел по дороге, проложенной Томом Риддлом, чтобы хладнокровно отрезать Люциусу голову прямо перед кабинетом директора. Возникла бы очень неловкая ситуация со сном, учитывая, что Драко спал не более чем в десяти футах от самого Гарри.

Люциус нападет снова, и вот тогда Гарри не проявит никакой жалости.

Добби благоговел перед Гарри и выказывал просто неприличную признательность. Гарри добился от него обещания никогда больше не нападать на него самого. Также домовик пообещал, что поможет в трудную минуту, и Гарри подозревал, что та рано или поздно наступит.

Семья Уизли оказалась даже больше, чем предполагал Гарри, и все они бурно выражали свою благодарность, а близнецы сообщили, что это еще не все родственники, просто остальные работали где-то далеко.

Жизнь медленно возвращалась в привычное русло.

Гарри не донес на Локхарта, предпочтя оставить его в своей власти. После того, как Гарри сообщил, что записал все и спрятал в месте, известном только ему одному, Локхарт пообещал научить его заклинанию стирания памяти.

Шли месяцы, атаки не возобновлялись, и Гарри мало-помалу обзавелся несколькими знакомыми.

Вопреки его ожиданиям, год закончился мирно, и Гарри вернулся домой, удовлетворенный, что прошло больше полугода, а его так ни разу и не убили.

* * *

Возвращение к Дурслям оказалось неприятным, на контрасте с месяцами относительной популярности.

Пусть они относились к нему не так плохо, как когда-то, но все равно сохраняли холодное безразличие. Некогда такое казалось Гарри лучшей жизнью из возможных, и теперь на него нахлынуло осознание, что лучшим здесь и не пахло.

Тем не менее, за пару недель он приспособился. Гарри не растерял своих слизеринских навыков в вопросе сдержанности чувств, и это помогало ему сохранять покладистость в те минуты, когда Вернон особенно раздражал.

А вот Петунья все чаще и чаще бросала взгляды в его сторону. Гарри рассказал Дурслям, как его чуть не убил василиск, надеясь их развеселить, но с Петуньей, похоже, вышло наоборот. Возможно, он напомнил ей, что становится сильнее с каждым днем, сильнее и опаснее.

Следовало ценить достигнутый хрупкий мир. Но только узнав, что тетушка Мардж приедет в гости, Гарри осознал, что этот самый хрупкий мир оказался под угрозой.

Мардж никогда ему не нравилась. В отличие от Дурслей, она никогда не слышала о его магии, темных волшебниках или террористических угрозах. Она всегда была неприятной просто из общей злобы.

Желчь свою Мардж изливала не только на Гарри. Петунья всегда выглядела зажато во время таких визитов.

— Парень, ты стал лучше вести себя в последнее время, — заявил Вернон. — Стал почти что благовоспитанным человеком, а не одним из них. Продолжай в том же духе... общайся с Мардж уважительно.

Гарри нахмурился. Он уважительнее относился к Дурслям отчасти потому, что понимал, почему они так себя ведут. Он подвергал всю их семью опасности, и каждый день его пребывания здесь оставался угрозой для них.

Мардж же Гарри вообще не понимал. Он подозревал, что в волшебном мире она стала бы Пожирательницей Смерти и выращивала адских гончих.

— Во-вторых, никаких упоминаний странностей, — продолжил Вернон. — Ей об этом знать не нужно.

Гарри мысленно согласился. Меньше всего ему требовалось, чтобы у Мардж появились новые поводы для насмешек над ним самим.

— В-третьих, мы сказали Мардж, что ты учишься в средней школе Стоунволл (6). Придерживайся этой версии и не запутайся в деталях.

Гарри уставился на дядю. Вернон учил его врать? Похоже, Гарри недостаточно подробно поведал им о том, что собой представлял Слизерин.

Он уже убедил Дурслей подписать его разрешение на посещение Хогсмида.

Пускай у Гарри и отсутствовало желание добровольно подставляться под удары убийц, но все же могли настать времена, когда ему потребовалось бы что-то из Хогсмида. Разрешение облегчило бы ему задачу.

Сладить с Мардж, несомненно, будет не труднее, чем каждый день сидеть за обеденным столом напротив людей, желающих его смерти.

— Называть мою маму сукой? — Гарри посмотрел пристально на Мардж. — Уж кто бы говорил.

Если бы у него имелось время, чтобы развить эмоциональную привязанность к родителям, то все вокруг сейчас наверняка взорвалось бы от его магии. И без того, только слизеринская выдержка не давала ему раскрасить стены содержимым головы Мардж.

Гарри заметил, что и Петунья это поняла. Она пристально смотрела на него, бледная, тогда как Вернон не осознавал опасности.

— Что ты сказал, мальчишка? — с подозрением переспросила Мардж.

— Я говорю, что надо самой быть сукой, чтобы распознать подобную себе, — ответил Гарри.

Лицо Мардж побагровело, и она вытянула руку, собираясь дать пощечину Гарри. Но он уже отступал, выйдя из зоны ее досягаемости.

Предвидеть то, как именно отреагируют люди, было очень важно.

Лицо Вернона уже налилось кровью, а вот Петунья втайне ликовала. Ей никогда на самом деле не нравилась Мардж, пускай Петунья и терпела ее.

— Моя мама... даже тетя, — добавил Гарри, бросив взгляд на Петунью. — Вы недостойны лизать их сапоги. Вы говорили о крови, но дядя Вернон стоит двух таких, как вы.

О чем он промолчал, так это о том, сколько на самом деле, по его мнению, стоили дядя и тетя. В любом случае, больше Мардж.

Вернон взревел и бросился на него, Гарри увернулся, обогнул его и устремился вверх по лестнице. Он слышал, как за его спиной с топотом мчится дядя.

Гарри добрался до комнаты и развернулся, сжимая палочку в руке.

Вернон резко затормозил на самом верху лестницы. Он раскраснелся и с трудом переводил дыхание, но в глазах его промелькнул несомненный страх.

Гарри начал орать во все горло и заколотил по стенам.

— Ты что творишь, пацан? — спросил Вернон, таращась на него так, словно Гарри вдруг сошел с ума.

Гнев дяди сменился замешательством.

— Тетя Мардж потеряет к вам уважение, если сочтет, что вы недостаточно меня наказали, — объяснил Гарри и подался вперед. — И теперь у вас есть повод запереть меня в комнате до окончания ее визита. Мне не придется слушать ее, а стало быть, не будет и шанса, что произойдет нечто... странное.

— Ты спланировал все это заранее? — спросил Вернон, пристально глядя на него.

Гарри ухмыльнулся. После трех дней речей Мардж идея пустила корни и стала почти неодолимой. Мардж сама дала ему повод, и Гарри не упустил своего шанса.

Гарри опять закричал, словно Вернон убивал его, начал просить прощения и обещать, что такого больше не повторится.

— Хватит! — гаркнул Вернон. — Продолжишь, и соседи вызовут полицию.

Дурслей очень беспокоил их имидж в глазах соседей. Гарри задался вопросом, не стоило ли начать устраивать подобные сцены на несколько лет раньше?

Что-то такое отразилось на его лице, так как Вернон наклонился ближе.

— Если соседи вызовут полицию, те приедут и заберут тебя. Сколько ты протянешь вне дома, когда все они ищут тебя?

Гарри моментально пришел в чувство и затих. Вернон привел хороший аргумент, и Гарри даже не подозревал, что дядя достаточно сообразителен, чтобы додуматься до такого.

— Буду вести себя хорошо, — пообещал он. Помолчал секунду. — Почему вы терпите тетю Мардж? Она не уважает тетю Петунью и даже на вас иногда смотрит свысока.

Вернон посмотрел пристально в ответ, затем ответил:

— Ты не понимаешь, что такое семья, парень... когда у тебя есть брат или сестра.

Гарри подумал, что в семье получше Дадли был бы ему как брат. Ему хватило мозгов не озвучивать свои мысли вслух.

Он кивнул.

— Лучше бы вам вести себя достоверно, иначе она никогда не поверит.

— Чему они там учат в этой твоей школе? — проворчал Вернон. — Я знал, что они уроды, но учить тебя вот так врать?

— Я окружен людьми, которые меня ненавидят, — объяснил Гарри. — Пришлось научиться лгать.

Вернон нахмурился. Неудивительно, с учетом того, что Гарри не уточнил, где же находились его ненавистники, в школе или дома.

Гарри вернулся в комнату и захлопнул дверь. Он слышал, как Вернон топает по лестнице, громко хвастаясь, что поставил Гарри на место.

Дядя, кажется, так и не осознал того, что Гарри, в сущности, продиктовал ему условия того, что случится дальше.

Того лучше, он назвал тетю Мардж сукой прямо в лицо, и его даже наградили за это.

К удивлению Гарри, этим вечером тетя Петунья оставила ему под дверью не только ужин, но и кусок торта. Причиной, как подозревал Гарри, являлись его слова в адрес Мардж — все то, что Петунья сама всегда хотела сказать ей.

* * *

С каждым годом ему становилось все легче преодолевать трудности, связанные с вокзалом Кингс-Кросс, чтобы добраться до Хогвартс-экспресса. Гарри не только улучшил навыки скрытного перемещения, но теперь еще и меньше волновался о том, что случится, если его поймают. Гарри пока еще не мог сравниться с взрослым Пожирателем Смерти, но обычного нетренированного волшебника, решившего получить награду за его голову, пожалуй, что и одолел бы.

Маскировка тоже стала лучше. Никто пока не опознал его на Косой Аллее, и "Ежедневный Пророк" предавался домыслам, что кто-то другой каждый год покупал Гарри школьные принадлежности. Тот факт, что никто ни о чем не догадался, служил доказательством того, насколько маги иногда не понимали методы магглов.

Сложнее оказалось подобрать маскировку, которую можно было убрать, войдя в Гринготтс, и затем вернуть на выходе, но Гарри справился.