Сказка

Глава шестая

Посещение больницы. В Сейфе. Стантонвилл. Золото — жадность. Мистер Боудич возвращается домой. 1

Мы с мистером Боудичем поболтали, пока его сосед по палате был в холле на третьем этаже, наблюдая за игрой «Уайт Сокс» с «Тайгерс» вместе со своим кардиомонитором, прикрепленным к его груди.

— У него какая-то проблема с сердцебиением, которую они не могут полностью устранить, — сказал мистер Боудич. — Слава Богу, здесь мне беспокоиться. У меня и так достаточно проблем.

Он показал мне, как он мог ходить в ванную, опираясь на эти костыли в рукавах изо всех сил. Это, очевидно, причинило ему боль, и когда он вернулся после отлива, его лоб был мокрым от пота, но я был воодушевлен. Ему могла понадобиться утка с ее длинной и почему-то зловещей шеей для ночных звонков, но он выглядел неплохо для того, чтобы избежать горшка. До тех пор, пока он не упадет посреди ночи и снова не сломает ногу. Я видел, как мышцы на его тощих руках дрожат при каждом стремительном шаге. Он со вздохом облегчения сел на кровать.

— Не могли бы ты помочь мне с... — Он указал на скобяные изделия, обтягивающие его ногу.

Я приподнял ногу с фиксатором, и когда она была вытянута, он снова вздохнул и попросил пару таблеток из стаканчика «Дикси» на его ночном столике. Я отдал их ему, налил немного воды из его кувшина, и они полетели вниз, его кадык подпрыгивал на морщинистой шее, как обезьяна на палке.

— Они переключили меня с морфиновой помпы на это, — сказал он. – оксиконтин[62]. Доктор говорит, что я подсяду, если уже не подсел, и мне придется избавиться от этой привычки. Прямо сейчас это кажется честной сделкой. Просто дойти до туалета кажется гребаным марафоном.

Я это видел, и ванная комната в его доме была дальше. Возможно, ему все-таки понадобится судно, по крайней мере для начала. Я пошел в ванную, намочил мочалку и отжал ее. Когда я наклонилась над ним, он отстранился.

— Сюда, сюда! Что, по-твоему, ты делаешь?

— Смываю с вас пот. Стойте спокойно.

Мы никогда не знаем, когда наступят поворотные моменты в наших отношениях с другими людьми, и только позже я понял, что это был один из них для нас. Он задержался еще на мгновение, затем расслабился (немного) и позволил мне вытереть его лоб и щеки.

— Чувствую себя гребаным ребенком.

— Вы мне платите, дайте мне заработать свои гребаные деньги.

Это заставило его усмехнуться. В дверь заглянула медсестра и спросила, не нужно ли ему чего-нибудь. Он сказал, что нет, и когда она ушла, он попросил меня закрыть дверь.

— Здесь я прошу тебя заступиться за меня, — сказал он. — По крайней мере, пока я не смогу постоять за себя. И Радар тоже. Ты готов это сделать, Чарли?

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Да, может быть, так и будет. Это все, о чем я могу просить. Я бы не поставил тебя в такое положение, если бы не был вынужден. Ко мне приходила женщина по имени Равенсбургер. Ты с ней встречался?

Я сказал, что видел.

— Чертовски красивое имя, не так ли? Я пытаюсь представить себе бургер, приготовленный из мяса ворона, и у меня просто голова идет кругом.

Я не скажу, что он был под кайфом от окси, но и не скажу, что это было не так. Каким бы тощим он ни был, ростом шесть футов и наверняка не больше ста пятидесяти, эти розовые таблетки должны были доставить ему немало хлопот.

— Она поговорила со мной о том, что она назвала моими «вариантами оплаты». Я спросил ее, сколько я должен данный момент, и она дала мне распечатку. Она там, в ящике... — Он указал. -...но не беспокойся об этом сейчас.

— Я сказал, что это очень дорого, а она сказала, что хороший уход стоит очень дорого, мистер Боудич, и вы получили самое лучшее. Она сказала, что, если мне понадобится проконсультироваться со специалистом по платежам – что бы это ни было, когда все дома и сухо, – она будет рада организовать встречу либо до моего отъезда, либо после того, как я вернусь домой. Я сказал, что не думаю, что в этом будет необходимость. Я сказал ей, что могу заплатить полностью, но только если получу скидку. Затем мы перешли к переговорам. В конце концов мы остановились на двадцатипроцентной скидке, что составляет примерно девятнадцать тысяч долларов.

Я присвистнул. Мистер Боудич ухмыльнулся.

— Я пытался снизить ее до двадцати пяти процентов, но она не сдвинулась с двадцати. Я думаю, что это отраслевой стандарт, а больницы – это целая индустрия, если тебе интересно. Больницы и тюрьмы — не большая разница в том, как они ведут свой бизнес, за исключением того, что в случае с тюрьмами счета оплачивают налогоплательщики. — Он вытер глаза рукой. — Я мог бы заплатить все, но мне нравилось торговаться. Прошло много времени с тех пор, как у меня был шанс сделать что-нибудь. Дворовые распродажи в старые времена; купил много книг и старых журналов. Я люблю старые вещи. Я что, в бреду? Я. Вот в чем дело: я могу заплатить, но мне нужно, чтобы ты сделал это возможным.

— Если вы думаете о том, что в банке из-под муки...

Он отмахнулся от этого, как будто восемь тысяч долларов были мелкой наличностью. С точки зрения того, что он был должен больнице, так оно и было.

— Вот что я хочу, чтобы ты сделал.

Он сказал мне. Когда он закончил, он спросил меня, нужно ли мне, чтобы он это записал.

— Ничего страшного, если ты это сделаешь, при условии, что ты уничтожишь свои записи, когда работа будет выполнена.

— Может быть, просто безопасная комбинация. Я напишу это на своей руке, а потом смою.

— Ты сделаешь это?

— Да. — Я не мог себе представить, что не сделаю этого хотя бы для того, чтобы выяснить, правда ли то, что он мне рассказывал.

— Хорошо. Повтори мне те же шаги.

Я так и сделал, а затем воспользовался его прикроватной ручкой, чтобы написать серию цифр и поворотов на моем предплечье, где его прикрывал рукав моей футболки.

— Спасибо, — сказал он. — Тебе придется подождать до завтра, чтобы встретиться с мистером Хайнрихом, но ты можешь подготовиться сегодня вечером во время кормления Радар.

Я сказал «хорошо», попрощался и ушел. Я был – слово моего отца – ошеломлен. На полпути к лифту я кое о чем вспомнил и вернулся.

— Ты уже передумал? — Он улыбался, но в его глазах читалась тревога.

— Нет. Я просто хотел спросить вас о том, что вы сказали.

— Что это было?

— Что-то насчет подарков. Вы сказал, что храбрый человек помогает, а трус дарит подарки.

— Не помню, чтобы я это говорил.

— Ну, вы это сказали. Что это значит?

— Я не знаю. Должно быть, это заговорили таблетки.

Он лгал. Я прожил с пьяницей несколько лет, и я знал ложь, когда слышал ее. 2

Я поехал на велосипеде обратно на Сикамор-стрит, 1, сгорая от любопытства. Я отпер заднюю дверь и принял бурное приветствие Радар. Она могла вставать на задние лапы для поглаживаний, что навело меня на мысль, что новые таблетки, возможно, оказывают сильное воздействие. Я выпустил ее на задний двор, чтобы заняться кое-какими делами. Я продолжал посылать ей мысленные сообщения, чтобы она поторопилась и выбрала место.

Когда она вернулась, я поднялся наверх, в спальню мистера Боудича, и открыл его шкаф. У него было много одежды, в основном всякой всячины вроде фланелевых рубашек и брюк цвета хаки, но было и два костюма. Один был черным, другой серым, и оба они выглядели как костюмы, которые носили Джордж Рафт[63] и Эдвард Г. Робинсон[64] в таких фильмах, как «Каждый рассвет, когда я умираю»[65], двубортные и широкие в плечах.

Я отодвинул в сторону одежду и увидел закрытый сейф средних размеров, старомодный, около трех футов высотой. Я присел на корточки, и когда я потянулся к клавишам для набора комбинаций, что-то холодное ткнулось мне в спину, где моя рубашка вылезла из штанов. Я взвизгнула и повернулась, чтобы увидеть Радар, ее хвост медленно вилял взад-вперед. Холодным предметом был ее нос.

— Не делай этого, девочка, — сказал я. Она села, ухмыляясь, как бы говоря, что сделает все, что захочет. Я снова повернулся к сейфу. В первый раз я ошибся с комбинацией, но со второй попытки дверь распахнулась.

Первое, что я увидел, был револьвер, лежащий на единственной полке сейфа. Он был больше, чем тот, который мой папа давал моей маме в случаях, когда ему приходилось уезжать на несколько дней... или один раз на неделю, на корпоративный выезд. То был 32-й калибр, наверняка дамский пистолет, и я подумал, что он все еще может быть у папы, но не был до конца уверен. Были времена, когда он впадал в запои, я искал его, но так и не нашел. Этот был побольше, вероятно, револьвер 45-го калибра. Как и большинство вещей мистера Боудича, это выглядело старомодно. Я поднял его – осторожно – и нашел защелку, которая поворачивала цилиндр. Он был заряжен, все шесть камер. Я вернул цилиндр на место и вернул его на полку. Учитывая то, что он мне сказал, револьвер имел смысл. Охранная сигнализация могла бы принести еще больше шума, но он не хотел никаких звонков в полицию в доме номер 1 «Сикамор». Кроме того, в ее прежние дни Радар был отличной охранной сигнализацией – Энди Чен был тому примером.

На полу сейфа лежало то, что, по словам мистера Боудича, я должен был найти: большое стальное ведро, поверх которого лежал рюкзак. Я поднял рюкзак и увидел, что ведро почти доверху наполнено теми би-би-эс, которые были не би-би-эс, а гранулами из чистого золота.

У ведра была двойная ручка. Я схватил его и поднял. Сидя на корточках, я едва мог справиться с этим. Там должно было быть сорок фунтов золота, может быть, пятьдесят. Я сел и повернулся, чтобы посмотреть на Радар.

— Господи Иисусе. Это чертово состояние.

Она стукнула хвостом. 3

В ту ночь, покормив Радар, я поднялся наверх и снова посмотрел на ведро с золотом, просто чтобы убедиться, что мне это не померещилось. Когда я вернулся домой, папа спросил меня, готов ли я к возвращению мистера Боудича домой. Я сказал, что да, но мне нужно было кое-что сделать до его приезда.

— Все еще можно одолжить твою дрель? А это электрическая отвертка?

— Конечно. И я все равно был бы рад пойти и помочь тебе, если бы мог, но у меня встреча в девять. Это тот пожар в многоквартирном доме, о котором я тебе рассказывал. Оказывается, это мог быть поджог.

— Со мной все будет в порядке.

— Я надеюсь на это. У тебя все хорошо?

— Конечно. Почему?

— Ты просто кажешься немного не в себе. Беспокоишься о завтрашнем дне?

— Немного, — сказал я. Что не было ложью.

Вы можете задаться вопросом, было ли у меня какое-либо желание рассказать отцу о том, что я нашел. Нет. Мистер Боудич взял с меня клятву хранить тайну, это одно. Он утверждал, что золото не было украдено «в обычном смысле», и это было еще одно. Я спросил, что это значит, но все, что он сказал, это то, что никто в целом мире не искал этого. Пока я не узнал больше, я был готов поверить ему на слово.

Было еще кое-что. Мне было семнадцать лет, и это было самое волнующее, что когда-либо случалось со мной. Однозначно. И я хотел участвовать в этом. 4

В понедельник утром я подъехал на велосипеде к дому мистера Боудича рано утром, чтобы покормить Радар, и она внимательно смотрела, пока я устанавливал защитные решетки. Туалет уже уютно помещался в крошечной ванной, а предохранительные планки сделали бы спуск в положение разгрузки еще более уютным, и я подумал, что это хорошо. Я предвидел некоторое ворчание, но ему было бы трудно упасть. Он даже мог держаться за прутья, когда мочился, что, по-моему, было плюсом. Я попробовал пошевелить ими, они держались плотно.