Сказка

Глава третья

Визит в больницу. Лодыри никогда не ныигрывают. Сарай. 1

В первых лучах рассвета Психо-хаус выглядел менее психо, хотя туман, поднимающийся от высокой травы, придавал ему готический вид. Радар, должно быть, ждала, потому что она начала стучать в запертую собачью дверь, как только услышала меня на ступеньках. Которые были рыхлыми и губчатыми, еще один несчастный случай, ожидающий своего часа, и еще одна рутинная работа, ожидающая, когда кто-то это сделает.

— Полегче, девочка, " сказал я, вставляя ключ в замок. — Ты что-нибудь вывихнешь.

Она набросилась на меня, как только открылась дверь, подпрыгнула и положила передние лапы мне на ногу, будь проклят артрит. Она последовала за мной на кухню и, виляя хвостом, наблюдала, как я наскребаю последнюю полную чашку из ее уменьшающегося запаса еды. Пока она ела, я написал папе сообщение и спросил, не заедет ли он в обеденный перерыв или после работы в заведение под названием «Пет Пантри» и не купит ли пакетик собачьего корма: «Ориджен реджионал ред». Затем я отправил еще одно сообщение, что верну ему деньги, когда мистер Боудич заплатит мне. Я подумал и послал третью: «Лучше возьми большую упаковку».

Это не заняло у меня много времени, но Радар уже была готова. Она принесла мне обезьянку и бросила ее рядом с моим стулом. Потом рыгнул.

— Прошу прощения, — сказал я и мягко подбросил обезьянку. Она набросилась и вернула его обратно. Я снова бросил его, и пока она собиралась за ним, мой телефон зазвонил. Это был папа. «Без проблем», — сообщил он.

Я подбросил обезьяну еще раз, но вместо того, чтобы последовать за ней, Радар, прихрамывая, проковыляла по Коридору со Старым Чтивом и вышла на улицу. Не зная, есть ли там поводок, я отломил еще кусочек печенья с орехами пекан, чтобы при необходимости уговорить ее вернуться. Я был почти уверен, что это сработает; Радар была оригинальным чау-хаундом[31].

Затаскивать ее назад было не нужно. Она присела на корточки в одном месте, чтобы сделать свой номер один, а в другом — чтобы сделать свой номер два. Она вернулась, посмотрела на ступеньки так, как альпинист мог бы смотреть на трудный подъем, затем прошла половину подъема. Она посидела мгновение, затем справилась с остальным. Я подумал о том, как долго она сможет делать это без посторонней помощи.

— Мне пора, — сказал я. — Увидимся позже, аллигатор.

У нас никогда не было собаки, поэтому я не знал, насколько выразительными могут быть их глаза, особенно вблизи. Ее взгляд просил меня не уходить. Я был бы счастлив остаться, но, как говорится в том стихотворении, мне нужно было сдержать обещания. Я погладил ее несколько раз и сказал, чтобы она вела себя хорошо. Я вспомнил, что где-то читал, что каждая наша собака стареет на семь лет. Конечно, это просто эмпирическое правило, но, по крайней мере, способ выяснить, а что это значит для собаки с точки зрения времени? Если бы я вернулся в шесть, чтобы покормить ее, это заняло бы около двенадцати часов моего времени. Будет ли это восемьдесят четыре часа для нее? Три с половиной дня? Если так, то неудивительно, что она была так рада меня видеть. К тому же она, должно быть, скучала по мистеру Боудичу.

Я запер дверь, спустился по ступенькам и посмотрел в сторону места, где она делала свои дела. Охрана порядка на заднем дворе была еще одной рутиной, которую не мешало бы выполнять. Если только мистер Боудич не сделал это сам. Из-за высокой травы это было невозможно определить. Если он этого не сделал, то кто-то должен это сделать.

«Ты — кто-то», — подумал я, возвращаясь к своему велосипеду. Что было правдой, но так уж получилось, что я был очень занят. В дополнение к бейсболу я подумывал о том, чтобы попробовать себя в спектакле «Конец года: мюзикл для старшеклассников». У меня были фантазии о том, как я буду петь «Вырваться на свободу»[32] с Джиной Паскарелли, которая была старшеклассницей и великолепна.

Рядом с моим велосипедом стояла женщина, закутанная в клетчатое пальто. Я думал, она миссис Рэгленд. Или, может быть, — Рейган.

— Это ты вызвал «скорую»? — спросила она.

— Да, мэм, — сказал я.

— Насколько он плох? Боудич?»

— Я действительно не знаю. Наверняка, он сломал ногу.

— Что ж, это было твое доброе дело на сегодня. Может быть, на год. Он не очень хороший сосед, держится в основном особняком, но я ничего против него не имею. За исключением дома, который просто бельмо на глазу. Ты сын Джорджа Рида, не так ли?

— Да, верно.

Она протянула руку.

— Алтея Ричленд.

Я пожал ей руку.

— Рад с вами познакомиться.

— А как насчет дворняги? Это страшная собака, немецкая овчарка. Он обычно выгуливал его рано утром, а иногда и после наступления темноты. Если бы рядом были дети,— она указала на печально покосившийся штакетник. — Это, конечно, не удержало бы ее.

— Это она, и я забочусь о ней.

— Это очень любезно с твоей стороны. Надеюсь, тебя не укусят.

— Она уже довольно взрослая и не злая.

— Для тебя, может быть, — сказала миссис Ричленд. — У моего отца была поговорка: «Старая собака кусается в два раза сильнее». Репортер из местного еженедельника подошел ко мне и спросил, что случилось. Я думаю, что он тот, кто отслеживает звонки. Полиция, пожарные, скорая помощь и тому подобное. — Она шмыгнула носом. — Он был примерно того же возраста, что и ты.

— Я это учту, — сказал я, не зная, почему я должен это делать. — Мне лучше идти, миссис Ричленд. Я хочу навестить мистера Боудича перед школой.

Она рассмеялась.

— Если это Аркадия, часы посещения начинаются не раньше девяти. Они никогда не впустят тебя так рано. 2

Однако меня пустили. Объяснение того, что после этого у меня занятия в школе и бейсбольная тренировка, не совсем убедило даму на стойке регистрации, но когда я сказал ей, что это я вызвал скорую помощь, она сказала мне, что я могу подняться.

— Комната 322. Лифты справа от вас.

На полпути по коридору третьего этажа медсестра спросила меня, пришел ли я к Говарду Боудичу. Я сказал, что да, и спросил, как у него дела.

— Он перенес одну операцию, и ему понадобится еще одна. Затем ему предстоит довольно длительный период выздоровления, и ему потребуется много физической терапии. Мелисса Уилкокс, вероятно, будет той, кто возьмет это на себя. Перелом ноги был особенно тяжелым, и он также в значительной степени повредил бедро. Ему понадобится его замена. В противном случае он проведет остаток своей жизни на ходунках или в инвалидном кресле, независимо от того, сколько терапии он будет проходить.

— Господи, — сказал я. — А он знает?

— Врач, который делал операцию, сказал ему то, что ему нужно знать прямо сейчас. Ты вызвал «скорую»?»

— Да, мэм.

— Что ж, возможно, ты спас ему жизнь. Учитывая шок и, возможно, ночь, проведенную на открытом воздухе... — Она покачала головой.

— Это была собака. Я слышал, как выла его собака.

— Собака звонила в 911?

Я признал, что это был я.

— Если ты хочешь его увидеть, тебе лучше спуститься вниз. Я только что сделал ему обезболивающий укол, и, вероятно, он скоро уснет. Не считая сломанной ноги и бедра, у него сильно недостаточный вес. Легкая добыча для остеопороза[33]. У тебя может быть пятнадцать минут, прежде чем он уснет. 3

Нога мистера Боудича была поднята в хитроумном приспособлении, которое выглядело прямо как из комедийного фильма 1930-х годов... только мистер Боудич не смеялся. Я тоже. Морщины на его лице казались более глубокими, почти вырезанными. Темные круги под его глазами стали еще темнее. Его волосы казались безжизненными и тонкими, рыжие пряди в них казались выцветшими. Я предполагаю, что у него был сосед по палате, но я никогда его не видел, потому что другая половина палаты 322 была задернута зеленой шторой. Мистер Боудич увидел меня и попытался выпрямиться в своей постели, что заставило его поморщиться и с шипением выдохнуть.

— Привет. Напомни, как тебя зовут? Если ты мне и говорил, то я не помню. Что, учитывая обстоятельства, может быть простительно.

Я тоже не мог вспомнить, делал ли я это, поэтому я назвал его снова (или в первый раз), а затем спросил, как он себя чувствует.

— Крайне дерьмово. Просто посмотри на меня.

— Мне очень жаль.

— Не так жаль, как мне. — Затем, стараясь быть вежливым: — Спасибо, юный мистер Рид. Они говорят мне, что ты, возможно, спас мне жизнь. Сейчас кажется, что это не имеет большого значения, но, как якобы сказал Будда, «Все меняется». Иногда к лучшему, хотя, по моему опыту, это случается редко.

Я сказал ему – как и моему отцу, врачам скорой помощи и миссис Ричленд, – что на самом деле его спасла собака; если бы я не услышал ее вой, я бы проехал мимо на велосипеде.

— Как она? — спросил я.

— Прекрасно.

Я сел на стул у его кровати и показал ему сделанные мной фотографии Радар с ее обезьянкой. Он несколько раз переходил от одного фото к другому (мне пришлось показать ему, как это делается). На фотографиях она казался счастливее, хотя и не обязательно здоровее. Медсестра сказала, что ему предстоит длительный период выздоровления.

Когда он вернул телефон, улыбка исчезла.

— Мне не сказали, как долго я пробуду в этом чертовом лазарете, но я не дурак. Я знаю, что это займет какое-то время. Думаю, мне нужно подумать о том, чтобы усыпить ее. У нее была хорошая жизнь, но теперь ее бедра...

— Боже, не делайте этого, — сказал я, встревоженный. — Я позабочусь о ней. С удовольствием это сделаю.

Он посмотрел на меня, и впервые на его лице не было раздражения или смирения.

— Ты бы сделал это? Могу ли я доверять тебе в этом?

— Да. У нее почти закончилась еда, но мой папа сегодня купит пакет с этой дрянью от Ориджен. Шесть утра, шесть вечера. Я буду там. Рассчитывайте на это.

Он потянулся ко мне, возможно, намереваясь взять меня за руку или хотя бы похлопать по ней. Я бы позволила это, но он отдернул руку.

— Это... очень мило с твоей стороны.

— Она мне нравится. И я ей нравлюсь.

— А она знает? Хорошо. Она неплохой старый приятель. — Его глаза остекленели, голос стал немного хриплым. Что бы ни дала ему медсестра, это начинало действовать. — В ней нет ничего дурного, но она до смерти пугала соседских детей. Что я оценил по достоинству. Любопытные маленькие сопляки, большинство из них. Любопытный и шумный. Что касается грабителей? Забудь это. Если бы они услышали Радар, то направились бы к холмам. Но теперь она старая. — Он вздохнул, затем закашлялся. Это заставило его поморщиться. «И она не единственная.

— Я хорошо о ней позабочусь. Может быть, забрать ее вниз с холма ко мне домой?

Его глаза немного заострились, когда он обдумал эту возможность.

— Она никогда не была ни у кого другого с тех пор, как я взял ее щенком. Только мой дом... Двор...

— Миссис Ричленд сказала, что вы водили ее на прогулки.

— Та любопытная старуха через дорогу? Что ж, да, она права. Мы действительно ходили на прогулки. Когда Радар могла идти, не уставая. Теперь я бы побоялся отвести ее на большое расстояние. Что, если я отвезу ее на Пайн-стрит, а она не сможет вернуться?

Он посмотрел на себя сверху вниз.

— Теперь я тот, кто не смог вернуться. Никуда не смог добраться.